Служилые элиты Московского государства. Формирование, статус, интеграция. XV–XVI вв. - [60]
Соответствующим образом выстраивались отношения государственной власти со служилыми людьми из ликвидируемых удельных княжеств. Лишаясь своих князей, быстро теряя черты корпоративной замкнутости, они не только не представляли угрозы, но и воспринимались на равных с другими детьми боярскими, а в некоторых случаях и с членами Боярской думы, без каких-либо ограничений, свойственных их статусу. Длительное существование подобных групп, в большинстве случаев не имевших традиций преемственности друг с другом, было обусловлено самим фактом постоянной пролонгации удельной системы, инициируемой центральной властью.
Глава 3
Служилые иностранцы
Под пером составителей дворянских родословных XVI–XVIII вв. родословные предания о «выездах» прародителей той или иной фамилии разрослись пышными генеалогическими легендами, в которых «честные мужи» приезжали на службу к первым московским князьям из всех сопредельных стран. В действительности число таких примеров было весьма ограничено. С определенной долей условности всех иностранцев можно было разделить на две группы.
Эпизодически детьми боярскими становились выходцы из дальнего зарубежья. Одна из первых жалованных грамот на кормление была выдана при Дмитрии Донском на Печору Андрею Фрязину «как было за его дядею за Матфеем за Фрязиным». Позднее, уже в 1460-х гг., Влас Фрязинов был одним из двинских волостелей и вкладчиком в Кирилло-Белозерском монастыре. Фамилия этих вологодских землевладельцев может свидетельствовать об их происхождении из Италии. На службе у московских князей подвизался Иван Фрязин (Джан Батиста делла Вольпе). Еще один итальянец, Марк (Россо), был послом к Узун Хасану. В православие перешел в 1492 г. Иван Сальватор, «каплан белых чернцов Августинова закона», пожалованный за это селом и ставший основателем фамилии Спасителевых. Уже в 1495 г., несмотря на прежнюю специализацию, он был отмечен среди дворовых детей боярских в разряде новгородского похода «миром»[448]. К слову сказать, этот пример был весьма примечательным. Остальные итальянские мастера, как и выходцы из германских земель, порой довольно высокого ранга, могли владеть поместьями[449]. Уже в правление Василия III, по данным Сигизмунда Герберштейна, на службе у великого князя находилось 1500 пехотинцев из разных стран, которые были поселены в отдельной слободе. Был представлен также отряд конных аркебузьеров[450]. Тем не менее сохранившиеся источники показывают отсутствие представителей этой категории в разряд детей боярских, что, видимо, было обусловлено существовавшими особенностями организации военной службы, основной сферы деятельности этой категории служилых людей.
Количество итальянцев заметно возросло после брака Ивана III с Софьей Палеолог[451]. Это событие заметно увеличило и роль греков при дворе великого князя, которые быстро сформировали здесь достаточно влиятельную диаспору. Вслед за ранее упомянутыми Ховриными, породнившимися через князей Патрикеевых с великокняжеской семьей и в течение нескольких поколений исполнявшими обязанности казначеев, высокого положения удалось добиться Траханиотовым, Ласкаревым, Ларевым и Мануилу Ангелову. Многие греки становились печатниками, а также активно были задействованы в дипломатической деятельности[452]. Не преуменьшая степень влияния членов этого землячества (а в некоторых вопросах оно было весьма значительно), необходимо отметить как немногочисленность, так и исключительно придворный характер их деятельности. В XVI в. с прекращением притока новых соотечественников потомки выезжих греков быстро ассимилировались, потеряв свою идентичность.
Отдельные эмигранты могли попадать и из других стран. В Новгородской земле на рубеже XV–XVI вв. известен был помещик Иван Михайлов Турчин (в другом месте Турченин). В более поздних писцовых описаниях конца 1530-х гг. на той же территории фигурировали уже пушкари Иван и Федка Турчаниновы. Характерное фамильное прозвище может указывать на выезд И. М. Турчина из Турции. В дальнейшем Турчаниновы также были представлены в составе новгородской корпорации. Более определенно можно говорить об иностранном происхождении семьи переславских помещиков начала – середины XVI столетия Исупа и его сына Урака Турчаниновых[453]. Известны были также среди детей боярских Волошениновы.
Более многочисленными были представители соседних государственных образований. Сразу необходимо оговориться, что чужеродными элементами, безусловно, не были представители различных княжеств и земель Северо-Восточной и Северо-Западной Руси, «инокняжцы», находившиеся, несмотря на имеющиеся между ними различия, в одной системе координат. С определенными оговорками это наблюдение распространяется и на выходцев из западнорусских земель, особенно на начальных этапах возникновения Великого княжества Литовского.
Уже в начале XIV в. (конце XIII в., если брать пример царевича Петра) на службе у князей Северо-Восточной Руси известны были татары. Их число заметно увеличилось в результате конфликтов внутри Джучиева улуса. Вне зависимости от достоверности родословных легенд, некоторые видные московские служилые фамилии определенно имели татарское происхождение: Старковы-Серкизовы, Мячковы, возможно, также Телебугины. В 1392 г. крещение приняли «двора царева постелныки» Бахты-хозя, Кидырь-хозя и Мамат-хозя. Вероятный ордынец Турабей был владельцем двора в Москве и земель под Суздалем
В монографии рассматривается становление и развитие системы служебных отношений в Русском государстве XV–XVI веков, показан процесс постепенного формирования наиболее значимых институтов, определивших характер взаимоотношений государственной власти с массами служилых людей. Важнейшими из них были распространение обязательной службы, создание Государева двора, широкие поместные раздачи, введение окладов, а затем и появление служилых «городов». Особенностью исследования является комплексный подход, позволяющий оценить многообразие факторов, влиявших на принятие тех или иных решений, а также проследить их последствия, как для центрального правительства, так и для самих служилых людей, в длительной перспективе.Книга рассчитана на историков и читателей, интересующихся вопросами становления и развития отечественной государственности.
«Ложь — основа государственной политики России». Именно политики (и не только в России) пишут историю. А так называемым учёным, подвизающимся на этой ниве, дозволяется лишь охранять неизвестно чьи не сгнившие кости в специально отведённых местах, не пуская туда никого, прежде всего дотошных дилетантов, которые не подвержены колебаниям вместе с курсом правящей партии, а желают знать истину. Фальшивая история нужна политикам. В ней они черпают оптимизм для следующей порции лжи. Но почему ложь им ценнее? Да потому, что именно она позволяет им достичь сиюминутной цели — удержаться лишний месяц — год — срок у власти.
«Нет места скучнее и великолепнее, чем двор русского императора». Так писали об императорском дворе иностранные послы в начале XIX века. Роскошный и блистательный, живущий по строгим законам, целый мир внутри царского дворца был доступен лишь избранным. Здесь все шло согласно церемониалу: порядок приветствий и подача блюд, улыбки и светский разговор… Но, как известно, ничто человеческое не чуждо сильным мира сего. И под масками, прописанными в протоколах, разыгрывались драмы неразделенной любви, скрытой ненависти, безумия и вечного выбора между желанием и долгом.Новая книга Леонида Выскочкова распахивает перед читателем запертые для простых смертных двери и приглашает всех ко двору императора.
Говард Зинн. США после второй мировой войны: 1945–1971 (сокращенный перевод с английского Howard Zinn. Postwar America: 1945–1971).В книге затрагиваются проблемы социально-политической истории страны. Автор пишет о целях и результатах участия США во второй мировой войне, об агрессивной внешней политике американского империализма в послевоенный период в некоторых странах Европы, Азии и Латинской Америки. В книге также рассматривается антидемократическая внутренняя политика американских властей, расовые отношения, правосудие в США в послевоенные десятилетия.
Конго — сверхприбыльное предприятие западного капитала. Для туземцев оно обернулось адом — беспощадной эксплуатацией, вымиранием, бойнями.
Как это часто бывает с выдающимися людьми, Марко Поло — сын венецианского купца и путешественник, не был замечен современниками. По правде говоря, и мы вряд ли знали бы о нем, если бы не его книга, ставшая одной из самых знаменитых в мире.С тех пор как человечество осознало подвиг Марко, среди ученых разгорелись ожесточенные споры по поводу его личности и произведения. Сомнению подвергается буквально все: название книги, подлинность событий и само авторство.Исследователь Жак Эре представляет нам свою тщательно выверенную концепцию, приводя веские доказательства в защиту своих гипотез.Книга французского ученого имеет счастливое свойство: чем дальше углубляется автор в исторический анализ событий и фактов, тем живее и ближе становится герой — добрый христианин Марко Поло, купец-романтик, страстно влюбленный в мир с его бесконечным разнообразием.Книга вызовет интерес широкого круга читателей.
В ночь с 25 на 26 октября (с 7 на 8 ноября) 1912 г. русский морской министр И. К. Григорович срочно телеграфировал Николаю II: «Всеподданнейше испрашиваю соизволения вашего императорского величества разрешить командующему морскими силами Черного моря иметь непосредственное сношение с нашим послом в Турции для высылки неограниченного числа боевых судов или даже всей эскадры…» Утром 26 октября (8 ноября) Николай II ответил: «С самого начала следовало применить испрашиваемую меру, на которую согласен».
Книга доктора исторических наук, специалиста по истории Гражданской войны в России А.В. Посадского посвящена массовому крестьянскому вооруженному движению в 1918 – 1922 гг. Оно получило название «зеленого» и представляло собой самооборону крестьян против вторжений в их жизнь и быт различных участников Гражданской войны, форму вооруженной борьбы деревни за свои интересы. В изменчивых обстоятельствах Гражданской войны зеленое движение могло превращаться в красно-зеленое и бело-зеленое. Однако главная его сила заключалась в массовости.
Москва была великим городом и столицей великой державы в XVI–XVII веках. Россия того времени выигрывала большие войны, широкими шагами шла к берегам Тихого океана, мыслила себя как главный оплот истинного христианства. А Москва видела в себе Третий Рим, Второй Иерусалим, но больше всего — особый удел Пречистой Богородицы на земле. Столица православного царства прославлена была не только победами на поле брани и установлением власти на бескрайних просторах Евразии, она и в сфере культуры стремительно развивалась.
В книге рассказывается о жизненном пути одного из наиболее известных князей Древней Руси – Владимира Всеволодовича Мономаха (1053–1125). Мономах является единственным древнерусским правителем, оставившим свою автобиографию, входящую в состав знаменитого «Поучения», созданного князем для своих детей, которое сохранилось в Лаврентьевской летописи. Тем не менее личность Мономаха по сей день окутана завесой легенд, самой известной из которых является легенда о «шапке Мономаха» и других «Мономаховых дарах», якобы полученных им от византийского императора.
В судьбе России второй половины XV—XVII столетий смешаны в равных пропорциях земля и небо, высокое и низкое, чертеж ученого дьяка, точно передающий линии рек, озер, лесов в недавно разведанных землях и житие святого инока, первым поселившегося там. Глядя на карту, нетрудно убедиться, что еще в середине XV века Московская Русь была небольшой, бедной, редко заселенной страной. Но к началу XVI века из нее выросла великая держава, а на рубеже XVI и XVII столетий она превратилась в государство-гигант. Именно географическая среда коренной «европейской» Руси способствовала тому, что в XVI—XVII веках чрезвычайно быстро были колонизированы Русский Север, Урал и Сибирь.