Служилые элиты Московского государства. Формирование, статус, интеграция. XV–XVI вв. - [63]
Определяться с выбором «сюзерена» должны были также многие из черниговских князей. Некоторые из них оказались в орбите московского влияния. Не рассматривая примеры владетельных князей на московско-литовском пограничье, стоит отметить выезд на московскую службу князя Ивана Шонура Козельского и некоторых его близких родственников (князь Юрий Козельский в 1408 г. был воеводой в Ржеве[467]). Вполне вероятно, что именно он, князь Иван Козельский, упоминался в послании Ольгерда патриарху Филофею. Здесь же говорилось о переходе на московскую сторону князя Ивана Вяземского[468].
Большинство названных лиц, кроме смоленских выходцев XV в., не были собственно литовскими подданными. Оказавшись в незавидном положении, они были вынуждены искать себе покровителей. Часть выбрала сторону Москвы (Твери), другие предпочли литовских князей, которые стали верховными правителями на их землях.
Отметились в качестве служилых князей при московском дворе также князья Друцкие. Начиная с середины XIV в. практически в каждом поколении этого рода фиксируются выезды в Москву. Уже в 1339–1340 гг. князь Иван Друцкий в составе объединенной армии князей Северо-Восточной Руси участвовал в походе на Смоленск. В последней четверти XIV в. при московском дворе находился уже князь Глеб Васильевич Друцкий, участник Куликовской битвы и последующего сражения под селом Лысково, в котором он сложил свою голову. В 1436 г. была отмечена служба Василию Темному князя Ивана Бабы Друцкого, который «урядил свои полки с копьи по литовски». Несколько позднее, во второй трети XV в., в Москве действовали его родственники князья Александр Одинцевич и его сын Григорий. До поры до времени все эти появления Друцких на московской службе носили эпизодический характер. Их потомки по-прежнему связывали свои судьбы с виленским двором, сохраняя родовые земли в Друцке[469].
Видное положение в Москве занимал князь Дмитрий Боброк Волынский, который, судя по его фамилии, скорее всего, также был выходцем из Южной Руси. Его потомки перешли на положение бояр, утратив княжеский титул[470].
Династические войны и ужесточение политической борьбы внутри Великого княжества Литовского приводили к выездам целых групп служилых людей. Многочисленной, видимо, была свита князя Андрея Ольгердовича, выехавшего в 1377–1378 гг. из Новгорода ко двору Дмитрия Донского. В 1379–1380 гг. он участвовал в походе на Стародуб и Трубчевск, в результате которого его брат Дмитрий «не стал на бой… но выиде из града съ княгинею своею и з детми и с бояры своими и приеха на Москву въ рядъ къ князю великому Дмитрею Ивановичю». Позднее оба брата вместе со своими дружинами принимали участие в Куликовской битве. Во время осады Москвы Тохтамышем обороной города руководил Остей (князь Александр Федорович?), внук Ольгерда[471]. Стоит заметить, что для наиболее значительных лиц, биографии которых можно проследить по упоминаниям в летописях, московская служба имела кратковременный характер. Получив помощь со стороны московских князей, они позднее возвращались на родные земли.
В 1406 г. состоялся выезд князя Александра Нелюба Гольшанского, сына киевского наместника Ивана Ольгимонтовича, «а с ним много литвы и ляхов»[472]. Ранее Иван Ольгимонтович сопровождал Софью Витовтовну в поездке к ее будущему мужу. Спустя два года еще более масштабный характер имел приезд Свидригайло Ольгердовича, в свите которого, помимо нескольких титулованных лиц, находились также «бояре Черниговские и Брянские и Стародубские и Любутские и Рославские»[473].
С выездом Свидригайло связано было, скорее всего, появление при московском дворе князей Звенигородских (из черниговского княжеского дома). Как видно из сборника Дионисия (в миру – князь Данила Лупа Звенигородский, потомок черниговских князей) и последующих родословных росписей, эта княжеская фамилия считала своим предком Александра Звенигородского. Его появление в Москве вместе с сыном Федором Котлечеем (в других вариантах – Иваном Котлечеем (Коплечеем) прямо связывалось с указанным событием. М. Е. Бычкова и А. В. Кузьмин обратили внимание на отсутствие «московских» следов деятельности Звенигородских в первой половине столетия[474]. Не исключая вариант их кратковременного возвращения на родовые земли, стоит отметить, что во второй половине XV в. Звенигородские разных ветвей определенно находились в Московском государстве. Все они были потомками упомянутого князя Александра. Звенигородские, кроме того, не встречаются в документах Литовской Метрики этого времени, что косвенно свидетельствует об их переселении на новое место службы.
Начиная со второго десятилетия XV в. Василию Дмитриевичу служили сыновья князя Патрикия Наримунтовича Федор и Юрий. Вряд ли их появление здесь связано с выездом Свидригайло. Князь Патрикей Звенигородский был упомянут в свите Свидригайло. Его тождество с отцом князей Юрия и Федора, предков князей Патрикеевых (Щенятевых, Голицыных и Куракиных) и Хованских, как это было принято в большинстве исторических работ, в последние годы обоснованно подвергается критике. В сборнике Дионисия он именуется с определением «Карачевской и Хотимской» и был обозначен как брат князя Александра Звенигородского, хотя и не был включен в составленную здесь же роспись князей Звенигородских
