Служанка двух господ - [11]

Врач-ординатор Может уйти, поставив в известность заведующую. Знает детей.

Психолог. Логопед Эти двое тоже могут уйти и тоже знают детей

Старшая медсестра По формальным признакам ее тоже нужно включить.

Завхоз Может выйти из больницы. Знает ли детей? Неизвестно.

Сестра-хозяйка Зачем ей убивать детей, если она в рабочее время над ними издевается? Под вопросом.

ЛаборанткаНеизвестно.

Сестра из электрокабинета Неизвестно.

Массажистка Неизвестно.

Воспитательница Детей знает. Может ли уйти? Неизвестно.

Итого: одиннадцать человек. И что мне с ними делать? Подозревать всех сразу или по очереди? А может, провести социологический опрос? Извините, пожалуйста, фонд «Общественное мнение», скажите, вы — маньяк?

Я вдруг поймала себя на мысли, что хочу побыстрее отправиться в больницу. Огромный белый лист, расчерченный на квадраты, будоражил воображение. Но вместо сыщицкой работы я весь вечер сопровождала пацанов в туалет и обратно. Они, видимо, решили проверить меня на вшивость и просились по нужде через каждые пять минут. Я вставала со стула, весело улыбалась: «Пошли» — и чуть не вприпрыжку неслась рядом со страждущим на другой конец длинного коридора. Но дежурной медсестре быстро надоели наши пробежки, и она наорала на детей, чтобы вели себя тихо. Я только удивленно подняла брови и проглотила довольную ухмылку. Скажу по секрету, мне очень нравилось злить всех, кто работал в больнице. Уж очень они на моих школьных учителей походили. В конце концов мы с детьми нашли общее занятие — вымыли полы в палатах и коридоре. Я мысленно присвоила себе звание «Учитель года». Так и ходила с этим званием, пока самый активный помощник не вытащил из кармана сигарету и не приказал мне отвести его покурить. В ответ я ухватила его за запястье и сигарету отняла, он вытащил другую. За нашим поединком наблюдали десять человек. Нетрудно догадаться, за кого они болели. Я махнула рукой — делай что хочешь. Юный нахал не заставил себя упрашивать и закурил прямо в палате. Я молчала. Он подошел поближе, размахивая сигаретой у меня перед носом. Тогда я схватила ведро с грязной водой и с криком «Пожар!» от души плеснула ему на руки. «Дура!» — заорал он. «Сам дурак, — ответила я и, обращаясь ко всем, четко произнесла: — Курить в больнице запрещают правила пожарной безопасности». И забрала у пострадавшего уже потухшую сигарету. Мальчишки молчали. Я тоже. Вытерла молча лужу на полу и вылила грязную воду в унитаз. Боюсь, не выйдет из меня ни мисс Марпл, ни Антона Макаренко. Когда дети уснули, работники собрались в столовой — чайку попить, о жизни поговорить. Тут я навострила уши, но ничего интересного не услышала, кроме сетований по поводу цен на рынке и вздорного характера некой Лили, которая бабушкам-санитаркам спокойно жить не дает. Ночь я проворочалась на отвратительной железной кровати. А утром испытала новое потрясение. Я сдала смену, послала мальчишкам воздушный поцелуй и отправилась в раздевалку. С наслаждением скинув рабочий халат, я вертелась перед зеркалом. И почему я решила, что Леха меня использует? Вон какая фигура у меня замечательная.

— Красивый лифчик, — сказала Оксана, медсестра из электрокабинета, — сколько стоит?

— О, пустяки, — уронила я светским тоном и небрежно махнула рукой, — всего шестьсот рублей.

— Сколько?!

Если можно вложить в один возглас недоумение, негодование и классовую ненависть пролетария к зажравшемуся буржую, то Оксана это сделала.

— А это много? — я совершенно растерялась.

— Да я за сто рублей не могу себе лифчик купить. Что ты вообще здесь делаешь?

«Маньяка ловлю», — подумала я, глядя на ее возмущенную спину. Потом повернулась к зеркалу и грустно вздохнула. Если я хочу разговаривать со здешними обитателями, нужно выучить их язык. Поэтому по дороге домой я заглянула на местную барахолку — узнать, как выглядит лифчик за сто рублей. Увидела и содрогнулась, представив это изделие из белого капрона на своей груди. Женщина, способная носить такое белье, способна на любое преступление. Ну что ж, моя задача значительно упрощается. Выясню стоимость белья каждой из сотрудниц и вычислю маньяка.

Так я рассуждала, напуская в ванну горячую воду и опуская туда усталое тело. Я приняла решение: потяну время и уеду на Лазурный берег. Если я до сих пор не нашла своего места в жизни, то теперь начинать поздно. А когда не знаешь, зачем жить, огромное значение приобретает вопрос — как. Бесцельную жизнь приятнее влачить на средиземноморском курорте, а не в российской провинции. Найду себе нового спутника жизни — немолодого французского аристократа с длинным счетом в банке. Буду возить его в кресле на колесиках по дорожкам фамильного парка. И забуду, как страшный сон, лифчик за сто рублей, половую тряпку, пахнущую кислой капустой, и шальные Лехины глаза — тут я слегка вздохнула — тоже забуду.

Но Леха, словно прочитав мои крамольные мысли, мгновенно о себе напомнил. Зазвонил телефон. И я, чертыхаясь и роняя капли воды на пол, сняла трубку.

— Привет.

Ну конечно, Леха. Его хрипловатый мужественный голос нельзя не узнать.

— А сегодня у меня новостей для тебя нет, — ответила я на его приветствие.