Слушается дело о человеке - [74]

Чиновникам из налогового управления пришлось очень и очень нелегко. Они только и делали, что ломали себе голову, как и с какой стороны подъехать к этому подозрительному Фердинанду Ноймонду, который, невзирая на все вежливые напоминания, до сих пор не уплатил налога. А между тем деньги у него есть. Это совершенно очевидно.

— В прошлое воскресенье он был в баре «Ma chérie» и просто швырял деньгами, — сказал Зандиг, обращаясь к своему коллеге.

— А какая у него машина, черт бы его побрал! — добавил Кнебель, сидевший за письменным столом. — Только я не стал бы покупать огненно-красную. Уж очень режет глаз.

— Огненно-красную? — переспросил с удивлением Зандиг. — Она в жизни не была красной. У него зеленая машина, просто ядовито-зеленая.

— Ну, знаешь ли! Я умею еще отличить красное от зеленого, — заметил обиженно Кнебель.

— О чем, в сущности, вы говорите? — вмешался в разговор третий сослуживец, Юбершрайтер, искавший в шкафу какую-то папку. — У Ноймонда машина не красная и не зеленая, а серая. Просто грязно-серого цвета.

Два приятеля так и уставились друг на друга.

— Как? Что вы говорите? Неужели у него три автомобиля? Впрочем, вполне возможно!

— Ха-ха-ха! — расхохотался Юбершрейтер. — Вот именно! Один — чтобы торговать бриллиантами, один — для металлического лома, а один — специально для женщин! Вот именно!

Зандиг и Кнебель тоже захохотали, и мир был восстановлен.

— Что ж, посмотрим! — сказал Кнебель, кладя в папку несколько справок. — Я вызвал его на сегодня и предложил представить нам соответствующие документы. Это наше последнее предупреждение. Дома его ни разу не удалось застать.

Зандиг усмехнулся.

— А вы надеетесь, что он возьмет да и выложит деньги на стол?

— Посмотрим! Но на этот раз он от нас не уйдет, — твердо заявил Кнебель. — Уж этого парня я все-таки скручу.

Юбершрейтер повернулся спиной к шкафу и кашлянул.

— Мошенник проклятый! А еще бегает на свободе. Вот попробовал бы кто-нибудь из нас — сразу бы угодил за решетку!

— Еще бы, — подтвердил Зандиг. — А вам известен список его прегрешений? У вас глаза полезли бы на лоб.

— Нет, но зато мне известна его биография, — вставил Кнебель, желая показать, что он тоже осведомлен не меньше других.

— Мне прекрасно известна его биография. Десять лет каторги, пятнадцать лет тюрьмы, две жены законные, девять детей, из них трое прижиты от любовницы и от дочери любовницы. О потомстве своем он, разумеется, не заботится. Денег никогда не имеет, но при этом всегда при деньгах.

— На этот раз он от меня не уйдет! — повторил Кнебель и закурил сигарету. — Платить налоги обязаны все. Что бы иначе сталось с нами? Начальство и так уже крайне недовольно тем, что мы ничего не сумели добиться.

— И с полным основанием, — подтвердил Юбершрейтер и тоже закурил, — с полным основанием. Я считаю, что сегодня — разумеется, если он явится, — что сегодня мы должны взяться за него сообща и прижать его к стенке. Мне просто интересно, почему это все разводят с ним бесконечные церемонии. Подумаешь, цаца какая! Кажется, всем прекрасно известно, что он за птица.

— Несомненно! — согласился Зандиг. — Но он удивительно ловко использует самые неожиданные возможности, которые посылает ему судьба. У него отзывы, письма, удостоверения, рекомендации от чрезвычайно влиятельных и высокопоставленных лиц, обладающих весом не только у нас, но и за границей. Стоит игре принять дурной оборот, и он немедленно использует свои козыри. Даже за тюремной решеткой он оказывается в совершенно особых условиях и со всеми там почтительно-фамильярно на «ты».

— Угу! — пробормотал Юбершрейтер, набирая чернила в ручку.

Три приятеля решили дождаться прихода мошенника и заставить его выложить деньги на бочку. Поэтому они перестали разговаривать о нем, дабы не расплескать преждевременно свой праведный гнев.

— Так я и знал, что не явится, — сказал Зандиг, видя, что назначенный срок давно прошел.

Оба приятеля промолчали и занялись своей работой.

День миновал, принеся только разочарование. Пришлось снова вызвать Ноймонда на другое число, зная заранее, что он не придет.

Но на другой день произошло нечто совершенно неожиданное. Около одиннадцати утра двери стремительно распахнулись и в комнату решительной походкой вошел господин Фердинанд Ноймонд! Он швырнул шляпу на стол, вслед за ней полетели перчатки.

— Вот и я! В чем дело? Прошу покороче. Я занят.

Кнебель, Зандиг и Юбершрейтер вскочили словно наэлектризованные со стульев.

— Добрый день, господин Ноймонд! — сказали они хором, придвигая ему стул и подставляя пепельницу. — Вам следует… вы должны уплатить налоги…

Посетитель сел, положил ногу на ногу и закурил сигарету.

— Налоги? С каких доходов? С каких доходов мне их платить?

Он протянул собеседникам золотой портсигар с ароматными сигаретами.

— Курите?

Три чиновника ответили отрицательно.

— Перейдем к делу, — сказал Кнебель, извлекая какую-то бумагу. — Вы принесли с собой необходимые документы? С вас причитаются налоги.

— Но с каких же доходов? — повторил, улыбаясь, Ноймонд. — Мое дело не приносит решительно ничего.

— На какие же средства вы живете?

— На какие? Очень просто — на благотворительность друзей. Свет, слава богу, не без добрых людей.