Случайному гостю - [117]

В свите воцарилась паника.

Я, оскальзываясь, побежал назад. Луна укрылась за клочьями туч, и на долину спустилась мгла. Далеко впереди неясно сверкали несколько огоньков — в караульне на городских воротах, на колокольне кляштора, и в Ратуше — под самой крышей, еле заметная красная точка. Гости, прохаживающиеся меж мирами, озаряли себя зелёным мерцанием. Было слышно, как у ворот кричит ночная стража и грохочут трещотки. В темноте шумела Олтва, ещё не пленённая.

— У тебя в кармане свет, — внезапно сказала бабушка у меня в голове. — Но пользуйся же!

Я пошарил в кармашке и нащупал монету. Достал, чуть не уронив, обнаружил что талер слабо сияет в ладони.

— Lucunda lux tu gloriae!!! — попросил его я. — Ну пожалуйста!!! Послушайся же…

И он ответил мне, услышал, понял — настал Свет. Мгла отступила — на половину шага.

Позади меня раздался визг.

Из тумана, бешено рассыпая искры на повороте, явился крошечный трамвайчик. Вожатый его, известный кроликоподобный тип, теперь в «кашкетке» прямо на парик с косицей, затараторил сходу:

— У тебя ведь есть билет? Да? Тебе ведь выдали его? Скорее залазь. Я еду только до поворота! Да!

Дуга трамвая высекла из тумана зелёные искры.

— У нас почти что кончилось время, а путь неблизкий, бежать, бежать, бежать, — тарабанил мой провожатый, песка в его часах было совсем чуть — крупинки. Он выхватил билетик у меня из рук, лязгнул компостер. Я поспешно вскочил в трамвай. Следом за мной ворвался ветер.

— Отдай мнее! — рычала буря и голосили все тысяча имён холодных вихрей. — Отдааай негодяй! Отродье! Сссволочь!.. — и он хватил меня по спине чем-то похожим на кнут. Я пролетел носом вперёд в конец вагона и едва смог смягчить падение. — Силенция! — крикнул я и начертил на стекле руну-протектора, слюной и грязным пальцем — плюнуть на проблему всегда выходило у меня идеально. Всадник зашатался, взвыл и оскалил подозрительно длинные зубы. Нас основательно тряхнуло, я вывалился прочь. Трамвай повернул и покатился дальше, вдоль горы. Через мгновенье он растаял в воздухе; вместе с Всадником, типом, руной и куском моей рубашки.

По-новому открылось мне, что означает выбить дух. Я лежал через «дорогу» от будущей Почты, время от времени ощущая свет её странных окон — несуществующих в этом мире, но очень надёжных. Место будущего почтамта обозначал белый орёл — хоть и прозрачный, но выглядящий вполне импозантно и гипсово. «Дважды подделка», — подумал я, сел и шмыгнул носом. Было очень холодно, у меня болела спина, выдыхать было трудно. В Городе кричали бирючи.

Неожиданно из мрака надвинулся фонарик — сначала мутная точка, затем огонёк, и вот показалась старушка в салатовой «мантилье», несущая перед собой фонарь «летучая мышь».

— Я так рад вас видеть! — прохрипел я из лужи.

— Нечего тут валяться, в болоте, яко свиня! — отрезала бабулька. — Тебя ждут дамы! Вставай!

Грязь плотоядно чвакала у нас под ногами.

— Вместо того чтобы спать дома, у грелки… я, старая женщина, вылавливаю всякое… дер… от… из луж! — продолжила она, семеня к будущему углу будущей Коперника.

— Я бы хотел отдохнуть, — проныл я, плетясь следом, — хоть бы согреться. Может, мы зайдём к вам?

Старушка споткнулась, чуть не выронила фонарь, выругалась и звучно плюнула во тьму.

— У меня не убрано! — решительно заявила она.

— Какие старые слова, — мрачно сообщил я. Грязь и мгла выслушали меня благосклонно. — И когда вы прибираетесь? — спросил я, разглядывая дыры в салатовом покрывале. — Весной?

— Не каждой, — мрачно произнесла старушонка и остановилась. Откуда-то налетел ветер и покачнул фонарь. Жёлтое, тёплое на вид, пятно качнулось, захватывая пространство вокруг. Мы стояли наискосок от мрачного вида особняка из серого камня и красных кирпичей; во всём доме светилось одно единственное оконце — на чердаке.

Дверей видно не было. Никаких.

— Послушай внимательно и не паясничай, — прошипела старушенция мне, снизу вверх, тряся фонарём. — Знаю, ты хочешь вернуться, — я одобрительно пискнул, она подняла руку предостерегал — Знаю, что он завязал тебе путь, а ты вернул ему сполна. Ха! Такой Воин и побит старушками с мальцом! А ведь он в своём праве — охотиться за тобой, ибо ты его… кххмм, — поперхнулась бабулька и переступила с ноги на ногу. — В общем, давай меняться. Что дашь за возвращение?

— Сначала покажите, что есть у вас, — надулся я, — обещать может каждый…

— Я говорю только то, что знаю, — оскорблённо прошмакала старушка. — И…

— Я тоже всегда так говорю, — обрадованно заметил я, — когда вру, особенно.

— И ничего подобного, — буркнула бабуля, — я… — и тут на нас сверху рухнула буря. И Охота.

Я извлёк из кармана талер. Свет, правда несколько потускневший, залил Окольницкий шлях.

— За это, — прокричала надтреснутым голосом старушка. — Я открою дверь.

Почти на голову мне свалилось нечто увесистое, мокрое. — Важно бежать… Обогнать… успеть… — сказал белый заяц у моих ног — он был весь в крови и одно ухо у него было оторвано. Ветер вокруг издал злобный хохот и как-то сгустился.

Лицо у старушонки сделалось хищным, верхняя губа приподнялась, глазки налились тьмой и сделались цвета камня гагата — путеводителя к большим бедам. Бабулька издала короткий звук — будто тявкнула.