Случайному гостю - [106]
Дом дрогнул всеми составляющими — колесо завертелось вновь.
Гость выдернул из чёрных тряпок Рог.
— Я зову свору! — крикнул он. Кухня трепетала, и дом стонал всеми составными частями, струйки пыли вились в воздухе. Венок поднялся над скатертью и начал вращаться — пламя свечей рассекало воздух, словно кинжалы.
— Ар-ра-ра![136] — хрипло сказал Халлекин и дунул в Рог. Неторопливо, как и подобает вести себя рядом с Бессмертными, дабы не привлечь их внимания подольше, я снял с шеи цепочку и ударил ею Всадника по рукам. Он издал звук, похожий на карканье, и выпустил меня. Цепочка разорвалась. «Холодное железо», — уважительно подумал я.
Триада продолжала читать заклинания. Стол протестующе скрипел, отряхивая с себя ветки. Венок вращался, радостно рассыпая искры, Гости стайками выплывали из-под половиц и реяли в кухне, привнося смутный запах сырости.
Кузина Сусанна разорвала круг первой, заслышав лай недалёкой своры, и тот момент, когда распахнулись окно и дверь, впуская их — не знающих ни усталости, ни пощады, ни света дня, Гончих — старая гримёрша открыла коробочку. — Моя пуделка, — довольно сказала она отражению в зеркальце и дунула в пудреницу. Настолько сильно, насколько хватило сил.
Кухня погрузилась в сладковатый дурман.
— Дерьмо, дерьмо, дерьмо!.. — крикнул Всадник. Его высокая и обтрёпанная фигура проглядывала сквозь клубы пудры — изгибаясь туда-сюда в пыльце красоты.
— Оно не придёт, — сказал я в дымку. — Засрало…
Рядом со мной оказалась бывшая Вакса.
— Какое нехорошее слово, — заметила она и улыбнулась, совсем по-кошачьи пытаясь стереть излишки пудры с лица. Вблизи она выглядела помоложе.
— Дерьмо оно и есть… — сообщил я. — Безотносительно слов. Послушайте, ну это конечно невежливо… Но кто вы?
— В целом согласна с определением, — туманно ответила она. — Но воздерживайся от плохих слов — они ранят душу.
По кухне пронеслось, цокая по половицам, какое-то стадо, раздалось рычание, затем жалобный скулёж, и попытался запеть Рог.
«Вакса» нехорошо улыбнулась.
— Каким тупым надо быть и самоуверенным, чтобы влезть в чью-то кухню, сейчас — во тьме, в женское время, да ещё с требованиями что-то вернуть. Первобытная дикость…
— Э-э-э, — сказал я, и она обернулась ко мне.
Зрачки её то сужались, то расширялись.
— Ты до сих пор хочешь знать, кто я?
— Ну не откажусь, — промямлил я, вспомнив, что под пледом на ней ничего нет.
— Обо мне сегодня немало сказано, — промурлыкала она. И я бы не советовала тебе на меня пялиться, — усмехнулась она. — Ты ещё не понимаешь многого, и я… она откинула с лица прядь. — Я ведь… как-то она говорила? Пра-пра-пра…
— А почему же Вдова? — ляпнул я первое, что пришло на ум.
Она посмотрела на меня, я бы сказал «протяжно» и вздохнула:
— Таковы условия, — сказала Прапрапра, — свершать деяния, теряя… Моё имя — Анаит.
— Ох, — сказал я. — Так это вы жили на Ормянской?
— Я скажу больше, — ответила она, — мой, как вы говорите: «пра-пра-пра…», сорвал ту самую айву — с сердцевиной в виде креста… В клубах пудры кто-то жалобно взвыл.
— Времени у нас мало, — проговорила Анаит и чихнула. — Запомни хорошенько мои слова. Ты должен загнать его в Зеркало, любым чином. Скажешь так: «Именем Дома». Понял меня?
— Да, — отвлечённо сказал я, прикидывая сколько же ей лет.
— Ну вот и молодец, — шепнула она и поцеловала меня в щёку, от её лица пахло: сильно — шерстью и слабо — земляникой. «Фрэз, — вспомнил я давнюю надпись, — из инней жизни».
— Не будь смутный, — шепнула она мне и шагнула в сладкую мглу.
— Но почему вы не… — пискнул я и замолк.
Тем временем в клубах пудры происходила свалка — визжали и лаяли собаки, хрипло ругался Гость, триада читала нечто, подозрительно похожее на респонсорий[137], верещала Яна и, судя по звуку, раз пять разбился кувшин с компотом.
Пудра начала рассеиваться…
Я с интересом заметил, что вместе со всеми камнями, балками и ядром кухня традиционно кренится влево, и проступает совсем иная обитель — низкая комната, стены из дикого камня, фахверковые балки на потолке, прямо из стены растет сук, всё ещё обильно цветущий крупными, чуть розоватыми цветами, в центре гудит прялка, освещённая камином, в пламени которого брызжут зеленые и красные искры.
«Колдовской огонь…» — думаю я без всякого восхищения.
Белые собаки с красными ушами носятся и разъярённо лают у отметины, отделяющей — правда, как-то неуверенно — ту кухню от нашей.
Низенький длинный стол, некогда уставленный игрушками и маленькими чашечками, ныне пуст, и по-прежнему чуть слышно, как где-то хнычет дитя.
— Так, так, так, — говорит, появляясь в далёкой перспективе, высокая, сутулая старая женщина. — Кое-кто чего-то допросился, и не только совета.
Фигура её окутана мерцающим снегом, словно там — на Ормянской.
Бабушка — высокая, старая, но нессутулившаяся — кивает в ответ.
Женщина делает шаг по направлению к нам и видно, что она сильно хромает. Прихрамывая, она переступает истаявшую черту, где наши вишнёвые доски и домотканные половики смыкаются с камышом на её полу и говорит:
Рик Скруджмэн ненавидит Рождество. Он терпеть не может колядки и маскарады. Он не выносит вида гирлянд и веточек омелы. Но что он ненавидит больше всего, так это ежегодный просмотр старого фильма «Рождественская история» в школе. Поскольку его фамилия — Скруджмэн, все одноклассники начинают дразнить его «Скруджем». А он ненавидит, когда его зовут Скруджем. Но все меняется, когда его посещают три духа. Сначала он думает, что это сон. Но потом он понимает, что это настоящий кошмар. Кошмар, который грозит стать реальностью.
Мисс Олвейс и её армия затворщиков по-прежнему преследуют Айви в надежде использовать её в своих корыстных целях. Но Айви Покет и не собирается сдаваться, ведь впереди – новая и на сей раз самая опасная вылазка во Дворец Проспы, где в заточении томится Ребекка, а ещё возвращение в Баттерфилд-Парк! На этот раз Айви настроена серьёзно как никогда: освободить друзей и разгадать тайну алмаза Тик-так – вот её цель. Но она даже не подозревает, какой сюрприз приготовила ей судьба на этот раз…
Тамаре четырнадцать, и всю свою сознательную жизнь она провела в детском доме, мечтая выяснить, кто убил ее маму. Однажды девочку забирает из интерната таинственная незнакомка и увозит на остров, где располагается необычный пансион.
Их называют пугашками! Они появляются, когда их совсем не ждут… и вселяют страх. Они – правнуки злобных сказочных героев… а вообще, это самые смешные и милые монстрики нашего мира. Они уже здесь, рядом! Но только дети способны их видеть и слышать. Ты готов к приключениям с ПУГАШКАМИ?
Натаниэлю Фладду десять лет, и он не знает, что делать с фениксом, ни разу не ухаживал за василиском и не умеет ориентироваться по картам, но всему этому ему предстоит научиться, ведь теперь мальчик – единственный помощник своей тети-криптозоолога. Этим длинным и непонятным словом называют тех людей, которые изучают волшебных животных. Вместе Нат и тетя Фила путешествуют по миру и спасают магических существ, попавших в беду. Натаниэль должен срочно лететь на маленький остров, затерянный в море, чтобы помочь единорогу.
Прошли годы с тех пор, как талантливый двенадцатилетний Арамар Торн, никогда не расстающийся с блокнотом для рисования, в последний раз видел отца. Поэтому, когда капитан Грейдон Торн неожиданно возвращается и просит сына отправиться с ним в плавание, Араму кажется, что мир заиграл новыми красками. Оказавшись на борту «Волнохода», мальчик изо всех сил старается поладить с командой – особенно со вторым помощником капитана Макасой Флинтвилл, крутой девушкой, немногим старше Арамара, неохотно взявшей над ним шефство.