Словарь цвета поэзии Иосифа Бродского - [9]
Блеск презираемого металла (2, 182)
Ярким блеском горят кастрюли (2, 188)
и блеск на перлах / их многоточия – слезы первых (2, 230)
Слепящий блеск хромированной стали (2, 401)
В желтом зрачке возникает злой / блеск (3, 104)
вызовет слезу в зрачке, наторевшем в блеске / куполов (3, 113)
блеск желтка в скорлупе (4, 114)
в мелкой дроби листа, в блеске иглы, в потеках (4, 157)
расчесанные / жирным блеском поручня (РНБ, ед. хр. 165)
жирным блеском поручня (РНБ, ед. хр. 165)
Серый кровельный блеск реки (Box 67:1616)
Тени лунные длинны. / Задержался блеск луны (Box 15:397; Box 15:1557)
Блеснуть 4
Нет-нет, взгляни: салат блеснет в тарелке (2, 110)
И тогда во тьме / на миг блеснуло что-то на причале (2, 327)
Да в тучах из холодных дыр / луна старается блеснуть (2, 354)
обоюдное дно / амальгамовой лужи, / неспособной блеснуть (3, 51)
Блестеть, блистать 100
и навстречу мне летят блестящие автомобили (СиП, 60)
речные волны, / блестящие, словно складки поношенных / брюк (СиП, 89)
якоря блестят на пряжке (СиМ, 20)
Чтоб луной заблистал / на столе самовар (СиМ, 21)
земля… / на травах росой / блестевшая (МС-1, 37)
у элегантных баров блестят скромные машины (МС-1, 71)
блестит вода (МС-1, 110)
как облако блестящее в окне (МС-1, 137)
и в открытых глазах чуть блестит, чуть блестит роза центра (МС-1, 142)
кругом блестит металл (МС-2, 126)
любовь моя, в блестящих подъездах свет, свет (МС-2, 129)
и повсюду вода блестит (МС-2, 150)
блестят кресты (МС-2, 154)
блестящий лед (МС-2, 167)
Смотри, у деревьев блестят цветы (МС-2, 177)
как блещет в твоем мозгу велодром (МС-2, 177)
Желтый луч на волнах блещет (МС-2, 323)
в массе пуговиц блестящих (МС-2, 384)
А в лужах первый снег блестит (МС-2, 434)
что туфли в комнате блестят (МС-2, 443)
Солнце в ручье блестит (МС-2, 458)
Поднос ее блестит (МС-3, 267)
якоря блестят на Пряжке (МС-4, 35)
Чтоб луной заблистал / на столе самовар (МС-4, 36)
Светит месяц, волны блещут (МС-4, 62)
через кустарник блестящий (МС-4, 125)
Луна блестит (МС-4, 148)
Блестит вода. Пакгаузы молчат (МС-4, 183)
седло… / сползло, – / единственное то, что здесь блестело (МС-4, 197; Звезда, 1999, № 1, 131)
Огонь / блестит в глазах (МС-4, 208; Звезда, 1999, № 1, 134)
крошилась сталь, литая медь блистала (МС-4, 202; Звезда, 1999, № 1, 137)
окно открыто… чуть блестит карниз (МС-4, 207; Звезда, 1999, № 1, 140)
О Боже, что за дождь… Карниз блестит (МС-4, 207; Звезда, 1999, № 1, 140)
У элегантных баров блестят скромные машины (СиП, 74)
смотри в блестящие витрины (1, 48)
блестит вода, и вечно рядом / плывет мертвец (1, 53)
блести, мой таз, как ангельский венец (1, 88)
какой-то странной блещет новизною (1, 118)
Смотри, у деревьев блестят цветы (1, 138)
Блестела незамерзшая вода (1, 149)
и посредине грязного двора / блестит вода, пролившаяся за ночь (1, 119)
как блещет в твоем мозгу велодром (1, 138)
из-под стола кошачий взгляд блестел (1, 151)
ныряла в шерсть блестящая игла (1, 151)
над ней очки блестели в полумгле (1, 151)
блестели объективы на столе (1, 151)
блестели календарные листки (1, 151)
ботинок мой начищенный блестел (1, 152)
Я задержался в зеркале еще: / блестело освещенное плечо (1, 152)
венчала их блестящая игла (1, 154)
блестели объективы на столе (1, 155)
блестящие терновые кусты (1, 163)
рядом плещется блестящая вода (1, 178)
Блестящий снег хрустит (1, 205)
меж камней блестела вода (1, 214)
свет, который блестит окрест (1, 229)
Блестит залив, и ветер несет (1, 236)
Оттиранье кастрюль, чтоб блестели (1, 250)
Крадется пар, вдали блестит мысок (1, 254)
Пчела жужжит, блестит озерный круг (1, 254)
Блестит луна, синеет густо даль (1, 256)
Блестит звезда (1, 258)
Земля блестит, и пышный куст над ней (1, 259)
Земля блестит – и он плывет над ней (1, 259)
Пойдем туда, где реки все блестят, / как твой кинжал (1, 260)
И сонмы звезд блестят во тьме ночей (1, 260)
Свергаются ручьи с блестящих туч (1, 261)
Дождь хлещет непрестанно. Все блестит (1, 265)
Пришла лиса, блестят глаза в окне (1, 266)
Звезда блестит, но ты далека (2, 32)
Блестит кольчугой голавель стальной. / Деревья что-то шепчут (2, 81)
ледяная гора / неподвижно блестит у фонтана (1, 201)
и снег блестит, как хром (2, 104)
блестит звезда, / листва безмолвно (2, 104)
зато графин у входа ярко блещет (2, 107)
как край стекла, залитый светом, блещет (2, 108)
и там, в холмах, блестит собор двуглавый (2, 107)
Состав подгонишь – все блестит, как снег (2, 107)
Вокзал лежит в тени. / Пути блестят (2, 107)
Блестящий рейс сплелся с кулисой насмерть (2, 109)
тут железный дом / сейчас блестит сильней излучин Сейма (2, 109)
блестит окно, инспектор дремлет дома (2, 110)
А снег блестел в полете (2*, 203)
Роднит бугры блестящий снег над ними (2*, 203)
первые капли блестят на скамейке (2, 206)
мостовая блестит, как чешуя на карпе (3, 133)
Блестящее, как капли из-под крана, / вибрируя, над проволокой нот / парит лунообразное сопрано (3, 291)
челюсть с фиксой золотою блещет вечной мерзлотою (3, 300)
Родители, блистая сединой, / доили знаменитую таблицу (2, 320)
Озера с плавающим внутри / телом блестят в темноте как победа флоры (4, 102)
Река блестит, как черное пианино (4, 114)
Нога в чулке из мокрого стекла / блестит, как будто вплавь пересекла (4, 161)
Жизнеописания Иосифа Бродского не существует, несмотря на вполне закономерный интерес читателей к его личности и судьбе.Книга «Иосиф Бродский глазами современников (1996–2005)» в известной степени восполняет этот пробел в истории культуры XX века.Читатель видит поэта глазами его друзей, переводчиков, издателей из России, США, Англии, Франции, Италии, Польши, Швеции, Израиля. В итоге создается широкая картина жизни Иосифа Бродского в разные периоды. Читатель получает представление о личности одной из самых ярких и загадочных фигур последних десятилетий русской и мировой культуры.Валентина Полухина — профессор Кильского университета (Англия), специалист в области современной русской поэзии, автор ряда работ о творчестве Иосифа Бродского «Joseph Brodsky: A Poet for Our Time» (CUP, 1999), «Brodsky Through the Eyes of his Contemporaries» (London: Macmilan, 1992) (расширенные русские версии: «Бродский глазами современников» (СПб.: Журнал «Звезда», 1997) и «Словарь тропов Бродского» (совместно с Юлей Пярли; Тарту, 1995))
«Величие Иосифа Бродского как поэта связано с его предположением, что жизнь должна измеряться требованиями искусства, но не наоборот. Эти беседы демонстрируют, что его дружба оказывает равно возвышающее и стимулирующее воздействие на одаренных современников. Бродский возник как своеобразный озонный слой, сам по себе предохраняющий и увеличивающий вероятность поэтической жизни в наше время. Беседы, действительно, исполнены жизни и весомо свидетельствуют о высокой силе Иосифа.»Шеймус Хини, лауреат Нобелевской премии по литературе (1995)
От составителя и издателяВыбрать из 153 интервью самые интересные, самые содержательные, избежав повторений, оказалось весьма непросто. Повторы смущали и самого Бродского, но он их воспринимал как неизбежность жанра интервью. Однако нам представляется, что для читателя повторы представляют немалую ценность, ибо подчеркивают круг идей, которые не оставляли Бродского в покое в течение всей его жизни. Кроме того, чтобы исключить повторы, пришлось бы подвергнуть некоторые интервью своего рода цензуре, что в высшей степени неэтично: все собеседники Бродского вправе рассчитывать, что при перепечатке их интервью не будут изменены.
Один из основателей русского символизма, поэт, критик, беллетрист, драматург, мыслитель Дмитрий Сергеевич Мережковский (1865–1941) в полной мере может быть назван и выдающимся читателем. Высокая книжность в значительной степени инспирирует его творчество, а литературность, зависимость от «чужого слова» оказывается важнейшей чертой творческого мышления. Проявляясь в различных формах, она становится очевидной при изучении истории его текстов и их источников.В книге текстология и историко-литературный анализ представлены как взаимосвязанные стороны процесса осмысления поэтики Д.С.
До сих пор творчество С. А. Есенина анализировалось по стандартной схеме: творческая лаборатория писателя, особенности авторской поэтики, поиск прототипов персонажей, первоисточники сюжетов, оригинальная текстология. В данной монографии впервые представлен совершенно новый подход: исследуется сама фигура поэта в ее жизненных и творческих проявлениях. Образ поэта рассматривается как сюжетообразующий фактор, как основоположник и «законодатель» системы персонажей. Выясняется, что Есенин оказался «культовой фигурой» и стал подвержен процессу фольклоризации, а многие его произведения послужили исходным материалом для фольклорных переделок и стилизаций.Впервые предлагается точка зрения: Есенин и его сочинения в свете антропологической теории применительно к литературоведению.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В работе финской исследовательницы Кирсти Эконен рассматривается творчество пяти авторов-женщин символистского периода русской литературы: Зинаиды Гиппиус, Людмилы Вилькиной, Поликсены Соловьевой, Нины Петровской, Лидии Зиновьевой-Аннибал. В центре внимания — осмысление ими роли и места женщины-автора в символистской эстетике, различные пути преодоления господствующего маскулинного эстетического дискурса и способы конструирования собственного авторства.
Проблемными центрами книги, объединяющей работы разных лет, являются вопросы о том, что представляет собой произведение художественной литературы, каковы его природа и значение, какие смыслы открываются в его существовании и какими могут быть адекватные его сути пути научного анализа, интерпретации, понимания. Основой ответов на эти вопросы является разрабатываемая автором теория литературного произведения как художественной целостности.В первой части книги рассматривается становление понятия о произведении как художественной целостности при переходе от традиционалистской к индивидуально-авторской эпохе развития литературы.
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.