Словарь цвета поэзии Иосифа Бродского - [11]
Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя (3, 191)
Вороний 2
масть в дымоходе меняют на масть воронью (3, 203)
в глухую, воронью / ночь (3, 226)
Вороной 2
Поезжай на вороной своей кобыле (3, 12)
Он отвязывает вороную / лошадь (3, 91)
Впотьмах 15
Твой фасад темносиний / я впотьмах не найду (СиП, 63)
Любите тех, кто прожил жизнь впотьмах / и не оставил (1, 80)
Все кончилось впотьмах, как началось (1, 154)
душа моя безмолвствует впотьмах (1, 160)
запомни, что ты царствуешь впотьмах, / однако (1, 164)
когда впотьмах недвижимый весь век (1, 165)
впотьмах над ней раскачивалась цепь (1, 165)
впотьмах над ней раскачивался звон (1, 165)
раскачивался в полдень и впотьмах (1, 166)
порванный чулок, / изогнутый впотьмах, как лебедь (1, 191)
растворяясь впотьмах, / возникая вдали (1, 210)
рыдаешь тут один, впотьмах, с трубою (1, 233)
наезжая впотьмах друг на дружку (4, 44)
на огромном / впотьмах расстояньи (4, 70)
Это не искренний голос впотьмах саднит (4, 131)
Выцветанье 1
за постой не берут / выцветаньем зрачка, ржавою чешуей (3, 218)
Выцветший 9
железо крыш на выцветших домах (1, 101)
вдоль улочек и выцветших больниц (1, 120)
между выцветших линий на асфальт упаду (1, 209)
на выцветшей и пропотевшей лямке (2, 125)
Сквозь оконную марлю, выцветшую от стирки (3, 133)
Воздух выцветший и проч. (3, 174)
в захолустных садах созерцаемы выцветшей осью (4, 38)
«Римское божество» / гласила выцветшая табличка (4, 82)
точно в выцветшем портмоне (4, 87)
Гипс 2
Сады на балюстрадах / лепившие из гипса, виноград (2, 160)
Облака, напоминавшие цветом то гипс, то мрамор (4, 83)
Гипсовый 2
На радость детворе / из гипсового бюста во дворе (МС-1, 325)
кустарники, стены / и оспинки гипсовых ваз, и сосны (1, 190)
Глянец 2
Да и глянца в глазах твоих хватает (4, 49)
И смущают глянцем плоти / Рафаэль с Буонаротти (3, 298)
Голубеть 1
и простор голубеет, как белье с кружевами (3, 248)
Голубизна 3
словно в прореху в тучах / льется голубизна (МС-2, 162)
в чьем взоре промелькнет голубизна (1, 159)
участвуя в географии, в голубизне, а не / только в истории (3, 151)
Голубовато 1
и сам огонь, светясь голубовато (2, 62)
Голубоватый 1
Голубоватый ветер / до нас уже долетает (СиП, 71)
Голубоглазый 1
Голубоглазые вологодские Саваофы (1*, 34)
Голубой 45
А небо над Колизеем / такое же голубое (СиП, 31)
И Капри зрю в голубом / облаке, как наяву (МС-3, 237)
в пустой реке до голубого дна (МС-2, 126)
как это небо – / коричневое, желтое, голубое (МС-2, 186)
нет ни черта, помимо голубого / пространства (МС-4, 151)
Я вспоминаю голубую канарейку (МС-4, 189)
A Swedish Miss / – глаз голубой (Из архива Бенгта Янфельдта)
краски / лишь коричневая да голубая (1*, 44)
и вот – автобус голубой (1, 38)
смотри в блестящие витрины на голубые пиджаки (1, 48)
голубые струи реклам бесконечно стекают с крыш (1, 76)
над Невою воздух голубой (1, 110)
и голубое небо над собой (1, 110)
В двух зеркалах три голубых окна (1, 269)
воды и крови (если б голубая!) (3, 68)
живет своей голубою, / ветреной жизнью (3, 77)
он парит в голубом океане (3, 103)
Немо с его бородой и с глазами голубыми, как у младенца (3, 120)
ничего не каплет из голубого глаза (3, 144)
И махнувшая вслед голубым платком (3, 196)
Зеленая нитка следом за голубою (3, 204)
зелень и голубая сфера / сохраняют колер (3, 221)
голубой кудели / воздуха (3, 221)
булыжник грешит с голубым исподним / длинноногой подруги (3, 228)
С помощью куртки и голубой рубахи (3, 231)
Остекленелый кирпич / царапает голубой / купол (3, 255)
Ветро– / град голубой мечты (3, 261)
Голубой саксонский лес. / Снега (3, 266)
Голубой саксонский лес. / К взгляду (3, 266)
Голубой саксонский лес. / Мир зазубрен (3, 267)
Голубой саксонский лес. Мир, следящий (3, 268)
Голубой саксонский лес. Близость (3, 269)
Голубой саксонский лес. Грез (3, 270)
Голубой саксонский лес. Наста (3, 271)
следы, / не тронутые голубой резинкой (3, 272)
предпочитай карему голубой / глаз (4, 13)
ангела в голубой / юбке или кофточке (4, 73)
выйти из дома в одной голубой рубашке (4, 88)
облизывает ступеньки / дворца своей голубой купюрой (4, 201)
в строке моей любой / избыток влаги голубой (Портфель, 75)
а потом искать / в голубом явлении слова / ненадежную благодать (HYPERLINK http://www.veneportal/ee/le/biblioteka/brodskii/str8/htm)
то есть грядущее: перепончатокрылых, «жжу» / растаявший до голубой водички (Box 57:1129)
А здесь душевных ран / не вылечит Тиран, / ни лобовой таран, / ни голубой экран (Box 63:1474)
то с восторгом, то с голубой слезой / мы сами и аплодируем (Box 68:1746)
И как обои наши небо голубое (РНБ, ед. хр. 248)
Горчичный 1
в центре Америки, ты бредешь / вдоль горчичного здания, в чьих отсыревших стенах (3, 272)
Гранат 1
И смарагдов и гранатов, / или брильянтовых каратов (МС-4, 62)
Грязноватый 1
Заря рывком из грязноватых туч / к его глазам вытаскивает ключ (2, 147)
Грязный 10
на грязном асфальтированном тротуаре (СиП, 38)
Ах, эти города, / по переулкам грязная вода (1, 88)
облако над крышей / и посредине грязного двора / блестит вода (1, 119)
Стаканы спят, припав к салфеткам грязным (2, 110)
да хлеб на грязной вилке (2, 110)
Веселый, праздный, грязный, очумелый / народ толпится (2, 213)
От составителя и издателяВыбрать из 153 интервью самые интересные, самые содержательные, избежав повторений, оказалось весьма непросто. Повторы смущали и самого Бродского, но он их воспринимал как неизбежность жанра интервью. Однако нам представляется, что для читателя повторы представляют немалую ценность, ибо подчеркивают круг идей, которые не оставляли Бродского в покое в течение всей его жизни. Кроме того, чтобы исключить повторы, пришлось бы подвергнуть некоторые интервью своего рода цензуре, что в высшей степени неэтично: все собеседники Бродского вправе рассчитывать, что при перепечатке их интервью не будут изменены.
Жизнеописания Иосифа Бродского не существует, несмотря на вполне закономерный интерес читателей к его личности и судьбе.Книга «Иосиф Бродский глазами современников (1996–2005)» в известной степени восполняет этот пробел в истории культуры XX века.Читатель видит поэта глазами его друзей, переводчиков, издателей из России, США, Англии, Франции, Италии, Польши, Швеции, Израиля. В итоге создается широкая картина жизни Иосифа Бродского в разные периоды. Читатель получает представление о личности одной из самых ярких и загадочных фигур последних десятилетий русской и мировой культуры.Валентина Полухина — профессор Кильского университета (Англия), специалист в области современной русской поэзии, автор ряда работ о творчестве Иосифа Бродского «Joseph Brodsky: A Poet for Our Time» (CUP, 1999), «Brodsky Through the Eyes of his Contemporaries» (London: Macmilan, 1992) (расширенные русские версии: «Бродский глазами современников» (СПб.: Журнал «Звезда», 1997) и «Словарь тропов Бродского» (совместно с Юлей Пярли; Тарту, 1995))
«Величие Иосифа Бродского как поэта связано с его предположением, что жизнь должна измеряться требованиями искусства, но не наоборот. Эти беседы демонстрируют, что его дружба оказывает равно возвышающее и стимулирующее воздействие на одаренных современников. Бродский возник как своеобразный озонный слой, сам по себе предохраняющий и увеличивающий вероятность поэтической жизни в наше время. Беседы, действительно, исполнены жизни и весомо свидетельствуют о высокой силе Иосифа.»Шеймус Хини, лауреат Нобелевской премии по литературе (1995)
В статье анализируется одна из ключевых характеристик поэтики научной фантастики американской Новой волны — «приключения духа» в иллюзорном, неподлинном мире.
Эмма Смит, профессор Оксфордского университета, представляет Шекспира как провокационного и по-прежнему современного драматурга и объясняет, что делает его произведения актуальными по сей день. Каждая глава в книге посвящена отдельной пьесе и рассматривает ее в особом ключе. Самая почитаемая фигура английской классики предстает в новом, удивительно вдохновляющем свете. На русском языке публикуется впервые.
Нобелевская лекция лауреата 1998 года, португальского писателя Жозе Сарамаго.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.