Словарь цвета поэзии Иосифа Бродского - [6]
Добро, зло, невежество и оптимизм, / ибо они остались / за белой дверью палаты (МС-1, 55)
Белые глаза, глотающие (МС-1, 55)
Белые глаза, глотающие белый воздух (МС-1, 55)
пламя снега / который опять-таки белого цвета (МС-1, 55)
Я смотрю на свои руки, / не белые, как и многое другое (МС-1, 56)
Камни… / белые под солнцем (МС-1, 63)
неестественно белый кирпич / новостроек (МС-1, 224)
На разжатой ладони пляшет белый окурок (МС-1, 232)
белый свет, белый свет в переулке рабочем (МС-1, 232)
из гипсового бюста во дворе / сквозь белые незрячие глаза / струей воды ударю в небеса (МС-1, 325)
Белые плафоны / свешивались с белого потолка (МС-1, 339)
плафоны / свешивались с белого потолка (МС-1, 339)
Белая рука / кинематографично свешивалась (МС-1, 339)
свешивалась с белой койки / которая стояла (МС-1, 339)
которая стояла около белой стены (МС-1, 339)
и белое лицо, глотавшее (МС-1, 339)
глотавшее белый воздух (МС-1, 339)
было обращено к белому окну (МС-1, 339)
окну, / за которым кружился белый снег (МС-1, 339)
снег, / который был белым, / ибо падал на землю с неба (МС-1, 339)
Камни… / белые под солнцем (МС-1, 342)
клубится белый дом и блеют козы (МС-1, 349)
лежи одна средь бела дня (МС-1, 353)
во дворе Петропавловской крепости / тихо белые ночи сидят (МС-1, 376)
и белый пух средь острых стрел травы (МС-2, 47)
опять шуршит твой белый пароход (МС-2, 126)
и белый нож приблизился к лицу (МС-2, 145)
отдай моим глазам мой белый свет (МС-2, 146)
на улицах мой длинный белый след (МС-2, 146)
по лестнице носился белый нож (МС-2, 146)
мои шаги внизу средь бела дня (МС-2, 146)
где в комнате лежит, как белый нож, покойник (МС-2, 146)
по лестнице выносят белый нож (МС-2, 146)
реках всего мира, / о белых под луною, / желтых под солнцем (МС-2, 158)
Ручей сквозь гранит зернистый / белой летит струей (МС-2, 170)
С белой часовни на склоне холма (МС-2, 177)
с белой часовни, аляповат и суров, / смотрит в поля Иоанн Богослов (МС-2, 177)
белеет лицо / вроде белой тарелки (МС-2, 325)
но не в черном и не в белом, / я сказал он – в очень сером (МС-2, 384)
тучки белые, как пена, / спихивают синеву (МС-2, 433)
белых тучек легкий табор (МС-2, 433)
и белый пух средь острых стрел травы / летит (МС-2, 515)
маячат белые, как детство, крыши (МС-3, 10)
Туман был бел (МС-3, 247)
и белые подснежники в дверях / нам кажутся, увы, анахронизмом (МС-3, 266)
Да это же, граждане, белая мышь! (МС-4, 7)
на белой лошади верхом (МС-4, 50)
Смотрит внутрь белый мул (МС-4, 57)
Алый, синий, белый круг / пред глазами видит хан (МС-4, 59)
И вдохновляются ныне /…бедрами белой козы (МС-4, 71)
но все водил карандашом / по белому листочку (МС-4, 108)
Белый лист передо мной. / В голову мысли не лезут (МС-4, 124)
Завоеванье белого у черных / поставлено с размахом синевы (МС-4, 130)
Потом – гранит и белый свод небес (МС-4, 201; Звезда, 1999, № 1, 136)
Нет, мрак не спрятан в белом свете тут (МС-4, 203; Звезда, 1999, № 1, 137)
а корни белый свет в багровый красят (МС-4, 204; Звезда, 1999, № 1, 138)
Туда ж замоет он, босой и белый (МС-4, 207; Звезда, 1999, № 1, 140)
А он и вправду был и бел и бос (МС-4, 207; Звезда, 1999, № 1, 140)
Но как столь белый, что сверкает хром, / он смог из-под земли на свет явиться (МС-4, 209; Звезда, 1999, № 1, 141)
Земля черна. – О нет. Она бела (МС-4, 209; Звезда, 1999, № 1, 141)
Белы поля зимой заемным светом (МС-4, 209; Звезда, 1999, № 1, 141)
Белы у нас тела (МС-4, 209; Звезда, 1999, № 1, 141)
Белы тела, хоть кровь красна при этом (МС-4, 209; Звезда, 1999, № 1, 141)
Бел известняк (МС-4, 209; Звезда, 1999, № 1, 141)
Белы листы письма (МС-4, 209; Звезда, 1999, № 1, 141)
Белы березы (МС-4, 209; Звезда, 1999, № 1, 141)
белы кусты (МС-4, 209; Звезда, 1999, № 1, 141)
всегда бела тесьма, / что держит гроб (МС-4, 209; Звезда, 1999, № 1, 141)
и бел ваш крест могильный (МС-4, 209; Звезда, 1999, № 1, 141)
Бела земля и, как постель, тесна (МС-4, 209; Звезда, 1999, № 1, 141)
белы моря, ловцы, челны и сети (МС-4, 209; Звезда, 1999, № 1, 141)
Бела постель. Бела внутри сосна / и облака (МС-4, 210; Звезда, 1999, № 1, 141)
Бела внутри сосна / и облака (МС-4, 210; Звезда, 1999, № 1, 141)
и облака белей всего на свете (МС-4, 210; Звезда, 1999, № 1, 141)
И белый ангел плод земли, он бос (МС-4, 210; Звезда, 1999, № 1, 141)
белы холмы, нигде не видно леса (МС-4, 212; Звезда, 1999, № 1, 143)
белы кусты, покрыла дали мгла (МС-4, 212; Звезда, 1999, № 1, 143)
над ним луна за стаей белых туч (МС-4, 212; Звезда, 1999, № 1, 143)
Вокруг него сверкает белый ад (МС-4, 212; Звезда, 1999, № 1, 143)
как прежде белый… / вился в небе ангел (МС-4, 213; Звезда, 1999, № 1, 143)
лишь белый лед, да всюду снег по пояс (МС-4, 213; Звезда, 1999, № 1, 144)
Камни, принимающие нашу поступь, / белые под солнцем, а ночью камни (1*, 26)
белые стихи о вокзале, – / белые, словно бумага для песен (1*, 35)
как белый лист, где сказано «прощай» (1*, 164)
сквозь белые незрячие глаза (Назидание, также: http: // www.world-art.ru / lyric / lyric.php?id=7423)
Лети отсюда белый мотылек (1, 29)
и сигареты белые дымятся (1, 40)
и белые дрожат воротники (1, 40)
Теперь покурим белых сигарет (1, 41)
и улица, как белая бумага (1, 42)
Жизнеописания Иосифа Бродского не существует, несмотря на вполне закономерный интерес читателей к его личности и судьбе.Книга «Иосиф Бродский глазами современников (1996–2005)» в известной степени восполняет этот пробел в истории культуры XX века.Читатель видит поэта глазами его друзей, переводчиков, издателей из России, США, Англии, Франции, Италии, Польши, Швеции, Израиля. В итоге создается широкая картина жизни Иосифа Бродского в разные периоды. Читатель получает представление о личности одной из самых ярких и загадочных фигур последних десятилетий русской и мировой культуры.Валентина Полухина — профессор Кильского университета (Англия), специалист в области современной русской поэзии, автор ряда работ о творчестве Иосифа Бродского «Joseph Brodsky: A Poet for Our Time» (CUP, 1999), «Brodsky Through the Eyes of his Contemporaries» (London: Macmilan, 1992) (расширенные русские версии: «Бродский глазами современников» (СПб.: Журнал «Звезда», 1997) и «Словарь тропов Бродского» (совместно с Юлей Пярли; Тарту, 1995))
От составителя и издателяВыбрать из 153 интервью самые интересные, самые содержательные, избежав повторений, оказалось весьма непросто. Повторы смущали и самого Бродского, но он их воспринимал как неизбежность жанра интервью. Однако нам представляется, что для читателя повторы представляют немалую ценность, ибо подчеркивают круг идей, которые не оставляли Бродского в покое в течение всей его жизни. Кроме того, чтобы исключить повторы, пришлось бы подвергнуть некоторые интервью своего рода цензуре, что в высшей степени неэтично: все собеседники Бродского вправе рассчитывать, что при перепечатке их интервью не будут изменены.
«Величие Иосифа Бродского как поэта связано с его предположением, что жизнь должна измеряться требованиями искусства, но не наоборот. Эти беседы демонстрируют, что его дружба оказывает равно возвышающее и стимулирующее воздействие на одаренных современников. Бродский возник как своеобразный озонный слой, сам по себе предохраняющий и увеличивающий вероятность поэтической жизни в наше время. Беседы, действительно, исполнены жизни и весомо свидетельствуют о высокой силе Иосифа.»Шеймус Хини, лауреат Нобелевской премии по литературе (1995)
История всемирной литературы — многотомное издание, подготовленное Институтом мировой литературы им. А. М. Горького и рассматривающее развитие литератур народов мира с эпохи древности до начала XX века. Том V посвящен литературе XVIII в.
Опираясь на идеи структурализма и русской формальной школы, автор анализирует классическую фантастическую литературу от сказок Перро и первых европейских адаптаций «Тысячи и одной ночи» до новелл Гофмана и Эдгара По (не затрагивая т. наз. орудийное чудесное, т. е. научную фантастику) и выводит в итоге сущностную характеристику фантастики как жанра: «…она представляет собой квинтэссенцию всякой литературы, ибо в ней свойственное всей литературе оспаривание границы между реальным и ирреальным происходит совершенно эксплицитно и оказывается в центре внимания».
Главное управление по охране государственных тайн в печати при Совете Министров СССР (Главлит СССР). С выходом в свет настоящего Перечня утрачивает силу «Перечень сведений, запрещенных к опубликованию в районных, городских, многотиражных газетах, передачах по радио и телевидении» 1977 года.
Эта книга – вторая часть двухтомника, посвященного русской литературе двадцатого века. Каждая глава – страница истории глазами писателей и поэтов, ставших свидетелями главных событий эпохи, в которой им довелось жить и творить. Во второй том вошли лекции о произведениях таких выдающихся личностей, как Пикуль, Булгаков, Шаламов, Искандер, Айтматов, Евтушенко и другие. Дмитрий Быков будто возвращает нас в тот год, в котором была создана та или иная книга. Книга создана по мотивам популярной программы «Сто лекций с Дмитрием Быковым».
Что отличает обычную историю от бестселлера? Автор этой книги и курсов для писателей Марта Олдерсон нашла инструменты для настройки художественных произведений. Именно им посвящена эта книга. Используя их, вы сможете создать запоминающуюся историю.
Герой эссе шведского писателя Улофа Лагеркранца «От Ада до Рая» – выдающийся итальянский поэт Данте Алигьери (1265–1321). Любовь к Данте – человеку и поэту – основная нить вдохновенного повествования о нем. Книга адресована широкому кругу читателей.