Словарь цвета поэзии Иосифа Бродского - [4]
Часть первая
Частотный словарь цвета и света в русских стихах Бродского
Агат 1
Космос всегда отливает слепым агатом (3, 197)
Агатовый 1
слепое, агатовое великолепье / непроницаемого стекла (3, 158)
Акварель 1
На стене акварель: в воде / отражается вид моста неизвестно где (3, 162)
Алеть 1
Тюльпаны в прозрачной вазе, / алея без всякой связи / с краской этого края, поют о блаженстве рая (МС-4, 73)
Алый 14
Алый, синий, белый круг / пред глазами видит хан (МС-4, 59)
Можно пальчик иглой уколоть: / капля алая выступит (МС-4, 177)
а также с губ – со злобных, с алчных, с алых (МС-4, 205; Звезда, 1999, № 1, 138)
и аленький комок в тебе болеет (1, 94)
закат, который пламени алей (1, 110)
и алый мяч в разверстых небесах (1, 160)
и алый свет, явившийся извне (1, 165)
насекомые ползают, в алой жужжа ботве пчелы (3, 87)
над / сизой, лиловой, пунцовой, алой / долиной Коннектикута (3, 103)
разбитую скорлупу / в алую крапинку (3, 103)
Наездник в алом / картузе рвется к финишу (3, 161)
всю эту гниль / лучами алыми насквозь / просвечивает (Портфель, 61)
И скалы / заснеженные также алы (Портфель, 61)
В луче зари, / цветущей алым пламенем (Box 37:763)
Аляповатый 1
С белой часовни на склоне холма… / аляповат и суров, / смотрит в поля Иоанн Богослов (1, 138)
Атласный 1
И вот летел под облаком атласным (1, 172)
Багровый 9
Покидаю эпоху багровых лиц, / точно потом, сочащихся ложью (МС-4, 166)
из-под копыт фонтан багровый пляшет (МС-4, 201; Звезда, 1999, № 1, 136)
и украшает крона черный свод, / и корни белый свет в багровый красят (МС-4, 204; Звезда, 1999, № 1, 138)
Мать штопала багровые носки. / Отец (1, 151)
Мать штопала багровые носки, / блестели (1, 151)
Кофейни, где багровые юнцы (2, 392)
и на ночь глядя залитый пожаром / багровый лес (3, 69)
Ночь с багровой луною (3, 97)
бросал бы багровый отблеск / на зеленом платье (3, 123)
Багровеет 2
и солнце багровеет в небесах (1, 126)
Багровеет известка / трехэтажных домов (3, 49)
Багряный, багрянец 3
«В багряном туннеле осени…», 1973–1977 (Old Box 6:3)
устав в равной степени от багрянца / зари, лиловости сумерек (4, 101)
престол небесный / одеть в багрянец (4, 154)
Бежевый 1
Литейный, бежевая крепость (1, 52)
Белевший 1
к белевшему смутно дверному проему (3, 14)
Белее, белей 16
Рука была белей, чем самый лист, / хоть ярче кровь (МС-4, 207; Звезда, 1999, № 1, 139)
Но во сто крат белей рука, чела / царя его белей, чем вся бумага (МС-4, 207; Звезда, 1999, № 1, 139)
снег, белей покрывал / тех, что нас занесли (2, 13)
снег, белей покрывал, которыми стан твой кутал (2, 14)
И колыбель любви / – белее снега (2, 54)
печать / прильнет, сама стократ белей бумаги (2, 105)
скрывает их – и те белей бумаги (2, 111)
Небо белей бумаги / розовеет на западе (2, 174)
Чем белее, тем бесчеловечней (3, 56)
да и тело не делается белее (3, 204)
Обмазанные известкой / щиколотки яблоневой аллеи / чем темнее становится, тем белее (3, 224)
Чем яростнее Борей, / тем листья эти белей (3, 265)
и кости в нем белей, чем просто перемыты (4, 10)
белые стены комнаты делаются белей (4, 49)
Так бело, что не может быть белей (4, 93)
и кости в нем белей, чем просто перемыты (4, 110)
Беленый 1
беленый ствол грызут лесные мыши (1, 254)
Белесый 26
Вдоль белесого неба, черно-красных умолкших процессий (СиП, 41)
и белесое небо, и листва (СиП, 41)
и море ко мне приходит / цветом своим белесым (СиП, 71)
Снова белесый, / мутный туман / расстелется вдоль реки (МС-1, 10)
к белесым платформам мокрым (МС-1, 228)
Охваченная тучами белесыми / дорога (МС-1, 377)
покрыла дали мгла, / но и она, увы, была белеса (МС-4, 212)
летит в белесые колонны (1, 70)
негромко шумят в белесой траве (1, 77)
когда опять белесая зима / бредет (1, 26)
и шарила белесыми руками (1, 91)
и облаков белесое гоненье (1, 119)
белесые запястья и вен / сиреневый узор (1, 161)
Белесый снегопад (1, 233)
вран, но белес, как аист (2, 14)
возвысясь – над околицей белесой (2, 27)
сбившись стадом белесым (2, 43)
В белесой мгле, / спеленавшей со всех сторон (2, 337)
Мир бесцветен, мир белес (3, 266)
тарахтенье белесых кустов, хор небес (РНБ, ед. хр. 179)
фургон у входа / белесый снежок заносит (РНБ, ед. хр. 183)
заслонить завесой / моих волос в твоей груди белесой (РНБ, ед. хр. 285)
белесым тельцем на асфальте мокром (РНБ, ед. хр. 285)
и ночь проносит на белесом телом свой саван мокрый (РНБ, ед. хр. 285)
и прежний дождь течет с белесых плеч (РНБ, ед. хр. 341)
и ноги их – белесые цветы (РНБ, ед. хр. 341)
Белеть 40
Снег… / На ветке сломанной белеет (СиП, 228)
и пух… / белеет между стрел густой травы (МС-2, 45)
где в комнате белея чуть дыша / лежат два обнажившихся ножа (МС-2 145)
На склонах вдали белеют / церкви (МС-2, 165)
белеет лицо / вроде белой тарелки (МС-2, 325)
И вдруг смотрю: белеет бюст, бюстует Дарвин в нише (МС-4, 112)
Того гляди начнет белеть назад / (чего он не видел на белом свете) (МС-4, 210; Звезда, 1999, № 1, 141)
коня белеющего бег (1, 66)
фонари во мгле белеют (1, 31)
залив во мгле белеет (1, 32)
переулок / белел отрывками газет (1, 64)
белеют обнаженные тела (1, 82)
в холодной мгле белеют их тела (1, 82)
и новыми газетами белеет (1, 93)
Любовники белеют позади (1, 105)
От составителя и издателяВыбрать из 153 интервью самые интересные, самые содержательные, избежав повторений, оказалось весьма непросто. Повторы смущали и самого Бродского, но он их воспринимал как неизбежность жанра интервью. Однако нам представляется, что для читателя повторы представляют немалую ценность, ибо подчеркивают круг идей, которые не оставляли Бродского в покое в течение всей его жизни. Кроме того, чтобы исключить повторы, пришлось бы подвергнуть некоторые интервью своего рода цензуре, что в высшей степени неэтично: все собеседники Бродского вправе рассчитывать, что при перепечатке их интервью не будут изменены.
Жизнеописания Иосифа Бродского не существует, несмотря на вполне закономерный интерес читателей к его личности и судьбе.Книга «Иосиф Бродский глазами современников (1996–2005)» в известной степени восполняет этот пробел в истории культуры XX века.Читатель видит поэта глазами его друзей, переводчиков, издателей из России, США, Англии, Франции, Италии, Польши, Швеции, Израиля. В итоге создается широкая картина жизни Иосифа Бродского в разные периоды. Читатель получает представление о личности одной из самых ярких и загадочных фигур последних десятилетий русской и мировой культуры.Валентина Полухина — профессор Кильского университета (Англия), специалист в области современной русской поэзии, автор ряда работ о творчестве Иосифа Бродского «Joseph Brodsky: A Poet for Our Time» (CUP, 1999), «Brodsky Through the Eyes of his Contemporaries» (London: Macmilan, 1992) (расширенные русские версии: «Бродский глазами современников» (СПб.: Журнал «Звезда», 1997) и «Словарь тропов Бродского» (совместно с Юлей Пярли; Тарту, 1995))
«Величие Иосифа Бродского как поэта связано с его предположением, что жизнь должна измеряться требованиями искусства, но не наоборот. Эти беседы демонстрируют, что его дружба оказывает равно возвышающее и стимулирующее воздействие на одаренных современников. Бродский возник как своеобразный озонный слой, сам по себе предохраняющий и увеличивающий вероятность поэтической жизни в наше время. Беседы, действительно, исполнены жизни и весомо свидетельствуют о высокой силе Иосифа.»Шеймус Хини, лауреат Нобелевской премии по литературе (1995)
В статье анализируется одна из ключевых характеристик поэтики научной фантастики американской Новой волны — «приключения духа» в иллюзорном, неподлинном мире.
Эмма Смит, профессор Оксфордского университета, представляет Шекспира как провокационного и по-прежнему современного драматурга и объясняет, что делает его произведения актуальными по сей день. Каждая глава в книге посвящена отдельной пьесе и рассматривает ее в особом ключе. Самая почитаемая фигура английской классики предстает в новом, удивительно вдохновляющем свете. На русском языке публикуется впервые.
Нобелевская лекция лауреата 1998 года, португальского писателя Жозе Сарамаго.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.