Словарь цвета поэзии Иосифа Бродского - [33]
Солнце палило…топча / желтый плитняк, черепицу дома / развращенной податливой синькой ступней луча (Box 68:1746)
Синяк 1
просто синяк / на скуле мирозданья (3, 51)
Сиреневый 2
белесые запястья и вен / сиреневый узор (1, 161)
остаться в одной сиреневой телогрейке (4, 17)
Сияние 11
На пепельные волосы струит / сияние нейлоновая лампа (2, 318)
и сиянье звезды / на латуни осей / глушит звуки езды (1, 140)
И вот уж в темноте ночной / окну с его сияньем лунным (1, 192)
и сиянье небес / у подъемного крана (1, 203)
пароходов огни / и сиянье витрин (1, 204)
это сиянье глаз… голос… Любовь, как чаша (2, 19)
«И, если это день, сиянье дня». / «А если ночь…?» (2, 280)
И образ младенца с сияньем вокруг / пушистого темени (3, 14)
С медного / лба исчезает сиянье местного / света (3, 17)
Той звезды…в ней / твоего чела сиянье, / знать, видней (4, 116)
Отведен удел им в крайнем мраке, / который от небесного сиянья / и Бога трижды столько удален (РНБ, ед. хр. 222)
Сиять, просиять 2
Вечерней зарей сияли / стада густых облаков (1, 215)
просиявший туман растворен тихим шагом часов (РНБ, ед. хр. 130)
Смарагд 1
И смарагдов и гранатов, / или брильянтовых каратов (МС-4, 62)
Смеркаться 9
Смеркалось, ветер, утихая, / спешил (1, 63)
Смеркалось. В комнате героя (1, 63)
Смеркалось, и распахивались окна (2*, 195)
Зимой обычно смеркается слишком рано (3, 157)
Смеркается; безветрие, тишина (3, 158)
Зимой смеркается сразу после обеда (3, 197)
Среди бела дня начинает стремглав смеркаться (4, 42)
Так смеркается раньше от лампочки в коридоре (4, 172)
Поэтому долго смеркается (4, 204)
Смуглый 7
честит каких-то смуглых негодяев (2, 322)
кучка смуглых / вождей (2, 402)
удобство смуглой кожи: / на ней не так видны (2, 402)
простыню / комкает белое (смуглое) просто ню (3, 153)
дурью, приобретенной у смуглого инородца (4, 11)
видит во сне… / смуглые бедра (4, 101)
и вашей кожи смуглый шелк (Штерн 2010, 241)
Смутный 2
А он все напрягал свой смутный взор (МС-4, 200; Звезда, 1999, № 1, 135)
Как остров в ней дрожит наш смутный лик (МС-4, 214; Звезда, 1999, № 1, 144)
Снег 133
Переживи вновь, / словно они – снег (СиП, 39)
словно они – снег, / пляшущий снег снов (СиП, 39)
как медленно спускается снег (СиП, 88)
я вспоминаю запачканный кровью, / укатанный лыжами снег (СиП, 108)
платформу в снегу под часами (СиП, 108)
Да будут метели, / снега, дожди (МС-1, 5)
снег, падающий на землю / с неба (МС-1, 55)
как медленно спускается снег (МС-1, 66)
летит и падает, как снег, / любовь, живущая меж нами (МС-1, 103)
Вечный мост и прыжок, / новой жизни снежок (МС-2, 122)
И снег внимает: вот кровать / скрипит (МС-2, 124)
Растаял снег, и падает капель (МС-2, 147)
Когда клубится снег в оконной раме (МС-2, 448)
И между этим снегом / и тобой (МС-3, 147)
«Я жил в снегах / спал в сапогах…» (МС-4, 119; РНБ, ед. хр. 195)
в плащ / от соглядатаев, / голода и снега (1*, 32)
покуда снег, как из небытия, / кружит (1, 27
ты видишь на снегу в стране сонливой (1, 31)
кружится новый снег (1, 31)
и вьется новый снег (1, 32)
шумит за дюнами и снегом (1, 38)
и липнет снег небытия (1, 38)
зимой в Таврическом саду / пинает снег и видит – листья (1, 58)
в каком-то пятом измереньи, / растает снег, не долетев (1, 58)
конь бежит к заливу, / внимая снег (1, 65)
К подковам мерзлым / все липнет снег, все липнет снег (1, 66)
Навсегда белый свет, белый снег, белый свет (1, 69)
В Петербурге снег и непогода (1, 105)
себя – бегущим по снегу спортсменом (1, 119)
и снег летит и тишина в квартире (1, 123)
снег кружит у петроградских ставень (1, 124)
бой часов, снег летит, снег летит на карниз (1, 127)
снег летит / вдоль ночных / фонарей (1, 127)
над карни– / зами кру– / жится снег (1, 128)
снег следы / заметает, / заносит (1, 129)
покуда снег летит на спящий дом (1, 135)
покуда снег летит во тьме оттуда (1, 135)
покуда сшито снегом, сшито сном (1, 135)
Дождь и снег, пробивающий дым (1, 148)
Кружился снег, / но не было темно (1, 152)
снег бился в ослепленное окно (1, 155)
корень мировой, / нащупать в снегу под часами (1, 159)
скрипящий снег под башмаками (1, 186)
там вечный снег, / там вечный ветер (1, 187)
платформу в снегу под часами (1, 190)
укатанный лыжами снег (1, 190)
вьется утренний снег (1, 203)
Блестящий снег хрустит (1, 205)
Окно. И снег в окне (1, 231)
Лишь снег скрипит (1, 231)
Вода со снегом / под кузовом его во сне сипит (1, 231)
Наносит снег у входов нор сугробы (1, 232)
Лишь белый снег летит с ночных небес (1, 232)
И вместе с ним вражда / заснула на снегу (1, 232)
И только снег шуршит во тьме дорог (1, 233)
возврата ждешь, под снегом ждешь, как лета (1, 233)
И так он одиноко / плывет в снегу (1, 233)
разлуку нашу здесь сшивает снег (1, 235)
покуда снег летит на спящий дом (1, 235)
покуда снег летит во тьму оттуда (1, 235)
покуда сшито снегом, сшито сном (1, 235)
Снег скрыл от глаз гряду камней (1, 241)
Одна лишь изгородь в снегу (1, 241)
Чернеет изгородь в снегу (1, 241)
одна лишь изгородь черна, / и снега нет на ней (1, 241)
Снаружи он как будто снегом скрыт (1, 262)
снег заметает двор (1, 269)
как там витает снег (1, 270)
Снег у крылец след порошит (2*, 10)
Снег за окном в виде деревьев (2*, 10)
А снег блестел в полете (2*, 203)
От составителя и издателяВыбрать из 153 интервью самые интересные, самые содержательные, избежав повторений, оказалось весьма непросто. Повторы смущали и самого Бродского, но он их воспринимал как неизбежность жанра интервью. Однако нам представляется, что для читателя повторы представляют немалую ценность, ибо подчеркивают круг идей, которые не оставляли Бродского в покое в течение всей его жизни. Кроме того, чтобы исключить повторы, пришлось бы подвергнуть некоторые интервью своего рода цензуре, что в высшей степени неэтично: все собеседники Бродского вправе рассчитывать, что при перепечатке их интервью не будут изменены.
Жизнеописания Иосифа Бродского не существует, несмотря на вполне закономерный интерес читателей к его личности и судьбе.Книга «Иосиф Бродский глазами современников (1996–2005)» в известной степени восполняет этот пробел в истории культуры XX века.Читатель видит поэта глазами его друзей, переводчиков, издателей из России, США, Англии, Франции, Италии, Польши, Швеции, Израиля. В итоге создается широкая картина жизни Иосифа Бродского в разные периоды. Читатель получает представление о личности одной из самых ярких и загадочных фигур последних десятилетий русской и мировой культуры.Валентина Полухина — профессор Кильского университета (Англия), специалист в области современной русской поэзии, автор ряда работ о творчестве Иосифа Бродского «Joseph Brodsky: A Poet for Our Time» (CUP, 1999), «Brodsky Through the Eyes of his Contemporaries» (London: Macmilan, 1992) (расширенные русские версии: «Бродский глазами современников» (СПб.: Журнал «Звезда», 1997) и «Словарь тропов Бродского» (совместно с Юлей Пярли; Тарту, 1995))
«Величие Иосифа Бродского как поэта связано с его предположением, что жизнь должна измеряться требованиями искусства, но не наоборот. Эти беседы демонстрируют, что его дружба оказывает равно возвышающее и стимулирующее воздействие на одаренных современников. Бродский возник как своеобразный озонный слой, сам по себе предохраняющий и увеличивающий вероятность поэтической жизни в наше время. Беседы, действительно, исполнены жизни и весомо свидетельствуют о высокой силе Иосифа.»Шеймус Хини, лауреат Нобелевской премии по литературе (1995)
В статье анализируется одна из ключевых характеристик поэтики научной фантастики американской Новой волны — «приключения духа» в иллюзорном, неподлинном мире.
Эмма Смит, профессор Оксфордского университета, представляет Шекспира как провокационного и по-прежнему современного драматурга и объясняет, что делает его произведения актуальными по сей день. Каждая глава в книге посвящена отдельной пьесе и рассматривает ее в особом ключе. Самая почитаемая фигура английской классики предстает в новом, удивительно вдохновляющем свете. На русском языке публикуется впервые.
Нобелевская лекция лауреата 1998 года, португальского писателя Жозе Сарамаго.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.