Словарь цвета поэзии Иосифа Бродского - [35]
И кто-то падает в снег, говоря (4, 165)
Скот разбредается… пощипывая снег, / по полям, вбирающим свет (Лосев-2, 389)
Не тонущий в снегу погост (РНБ, ед. хр. 117)
Снег в сумерках (РНБ, ед. хр. 120)
И руки мои / ищут в снегу их останки (РНБ, ед. хр. 121)
Кружится снег в потемках (РНБ, ед. хр. 183)
Холмы, покрытые снегом (РНБ, ед. хр. 236)
И пух – как будто снег на землю выпал (РНБ, ед. хр. 262)
Снегопад 19
Я вспоминаю полосатый, / аэродромный снегопад (МС-1, 91)
Сугробы, словно овцы. К снегопаду / приковывало зрение и слух (МС-2, 448)
волнуется, готовясь к снегопадам (1, 101)
и снегопад вдоль окон мельтешит (1, 126)
под снегопад с аэродрома / ты едешь (1, 146)
сырой ежевечерний снегопад (1, 149)
Дул ветер, развевался снегопад (1, 149)
был снегопад медлителен и густ (1, 150)
Шел снегопад, и след его исчез (1, 150)
что ночь, / не в силах снегопада превозмочь (1, 150)
сонм теней преодолеть, / который снегопад превозносил (1, 151)
сырой ежевечерний снегопад (1, 157)
в закрытый снегопадом небосвод (1, 157)
окно и снегопад наедине (1, 157)
безмолвствует во мраке снегопад (1, 160)
Предчувствуешь все это в снегопад (1, 160)
Ночь. Шуршание снегопада (2, 181)
Но даже тихий снегопад, / откуда он (1, 186)
Белесый снегопад в пространстве ищет черных (1, 233)
Снежинка 5
Туманный небосвод / снежинками стреляет (МС-2, 103)
Снежинки, проносившиеся мимо (2, 291)
дрожат снежинки на вагоне (1, 134)
и где снежинки медленно кружатся (3, 303)
не растаяла в воздухе пропеллерною снежинкой (4, 27)
Снежный 27
Но снежная Россия поднимает / свой утлый дым (СиП, 21)
да, останется прежним, / ослепительно снежным / и сомнительно нежным (СиП, 66)
Теперь на снежной улочке вдвоем / остались мы (1, 126)
и снежный город холоден и чист (1, 126)
Под снежною завесою сплошной / стоял он, окруженный белизной (1, 150)
Отче лесных дорог, снежных холмов владыка (2, 16)
вот налег плечом на снежный вал (2, 31)
Гефест / глядит, как прошил окрест / снежную гладь канвой / вологодский конвой (2, 50)
хоронится по собственной вине / под снежной, скрупулезной бахромою (2, 86–87)
Пора! И сонмы снежные – к земле (2, 96)
закатный луч / касался снежного бугра (2, 98)
к пустым мостам, к пикетным снежным знакам (2, 105)
каждый звук, / горох свистков до снежных баб разносит (2, 105)
нырнули в снежный гроб (2, 106)
сплетают ленты в общий снежный хаос (2, 106)
Пришла зима. Из снежных житниц снег / летит в поля (2, 111)
на точки изб, что спят в убранстве снежном (2, 111)
ее визитов в поздние часы / на снежные Суворовские дачи! (2, 145)
гребцы / глядят на снежные зубцы (2, 308)
и не видно тропы / в Вифлеем из-за снежной крупы (3, 7)
Неизбежная в профиле снежной бабы / дорожает морковь (3, 197)
А то возникали чайки из снежной мглы (3, 243)
Миллиарды снежных мух / не спасут от нищеты (3, 270)
Снежное толковище / за окном (3, 279)
Там бьются фигурки со снежной крупою (4, 107)
есть пища для фотоаппарата, / и для снежного пика, включая синий (4, 118)
Наш серый север, / тусклый, снежный, хмурый (РНБ, ед. хр. 236)
Снежок 10
Любовников пропустим по снежку (1, 122)
как вита– / ет над на– / ми снежок (1, 128)
В окно летит ноябрьский снежок (1, 132)
под затылком снежок (1, 209)
будто в пальцах своих легкий снежок пестую (2. 14)
Сердце стучит, и летит снежок (2, 69)
Лишь мальчик, сжав снежок (2, 111)
а вокруг снежок кружится (2, 146)
холод, рассвет, снежок (3, 215)
Белесый снежок заносит (РНБ, ед. хр. 183)
Солнечный 6
Уходить из любви, в яркий солнечный день (СиП, 41)
и солнечным питаться осьминогом (2, 125)
на солнечном не сказываясь диске (3, 70)
Солнечный луч, разбившийся о дворец (3, 112)
зажмурившись от слепящего солнечного луча (3, 141)
Пустота, поглощая солнечный свет (3, 164)
Стальной, сталь 6
крылья ветряка, / сквозь лопасти стальных винтов небесных (1, 265)
Блестит кольчугой голавель стальной. / Деревья что-то шепчут (2, 81)
напротив горит лампада. / Я торчу на стальной пружине (2, 181)
в… многоверстной рубахе, в гудящих стальных бигуди / Мать-Литва (3, 52)
Вдали по рельсам бежала цепочка стальных вагонов (4, 158)
и стекленеет в профиль река из стали (Box 65:1595)
Сугроб, сугробить 28
среди сугробов и морен (1, 57)
Наносит снег у входов нор сугробы (1, 232)
маячили в сугробах шесть лопат (1, 149)
кружится над сугробами фонарь (1, 152)
Качался над сугробами забор (1, 157)
и длинные финские сани / в сугробах под Вашим окном (1, 190)
и огоньки, шипящие в сугробах (1, 208)
Холодный ветер снег в сугроб сгребал (2, 20)
Мальчишка, атакующий сугроб (2, 41)
говоря / по правде, сдуру, / сугробы, снегири (2, 53)
Тает корма, а сугробы растут (2, 69)
и нежный бюст превратился в сугроб (2, 72)
Нет: один большой сугроб (2, 106)
сугроб растет с откоса (2, 106)
Ура! Сугроб! И ядра мечет в бок (2, 111)
Поваляюсь в сугробе, авось остыну (2, 189)
Я вижу лишь аллею и сугроб (2, 255)
Ночь. Сугроб. / Гудит ольха (2, 258)
Не ведаю, где старт, / но финиш – ленинградские сугробы (2, 269)
двор, заваленный сугробами, дровами (2, 275)
в моем аршине, / сжимающем сугробы во дворе (2, 283)
ледяную дорожку, перекрестки, сугробы (3, 137)
светит желтая лампочка, чуть золотя сугробы (3, 161)
Непроходимость двора из-за сугробов (3, 180)
От составителя и издателяВыбрать из 153 интервью самые интересные, самые содержательные, избежав повторений, оказалось весьма непросто. Повторы смущали и самого Бродского, но он их воспринимал как неизбежность жанра интервью. Однако нам представляется, что для читателя повторы представляют немалую ценность, ибо подчеркивают круг идей, которые не оставляли Бродского в покое в течение всей его жизни. Кроме того, чтобы исключить повторы, пришлось бы подвергнуть некоторые интервью своего рода цензуре, что в высшей степени неэтично: все собеседники Бродского вправе рассчитывать, что при перепечатке их интервью не будут изменены.
Жизнеописания Иосифа Бродского не существует, несмотря на вполне закономерный интерес читателей к его личности и судьбе.Книга «Иосиф Бродский глазами современников (1996–2005)» в известной степени восполняет этот пробел в истории культуры XX века.Читатель видит поэта глазами его друзей, переводчиков, издателей из России, США, Англии, Франции, Италии, Польши, Швеции, Израиля. В итоге создается широкая картина жизни Иосифа Бродского в разные периоды. Читатель получает представление о личности одной из самых ярких и загадочных фигур последних десятилетий русской и мировой культуры.Валентина Полухина — профессор Кильского университета (Англия), специалист в области современной русской поэзии, автор ряда работ о творчестве Иосифа Бродского «Joseph Brodsky: A Poet for Our Time» (CUP, 1999), «Brodsky Through the Eyes of his Contemporaries» (London: Macmilan, 1992) (расширенные русские версии: «Бродский глазами современников» (СПб.: Журнал «Звезда», 1997) и «Словарь тропов Бродского» (совместно с Юлей Пярли; Тарту, 1995))
«Величие Иосифа Бродского как поэта связано с его предположением, что жизнь должна измеряться требованиями искусства, но не наоборот. Эти беседы демонстрируют, что его дружба оказывает равно возвышающее и стимулирующее воздействие на одаренных современников. Бродский возник как своеобразный озонный слой, сам по себе предохраняющий и увеличивающий вероятность поэтической жизни в наше время. Беседы, действительно, исполнены жизни и весомо свидетельствуют о высокой силе Иосифа.»Шеймус Хини, лауреат Нобелевской премии по литературе (1995)
В статье анализируется одна из ключевых характеристик поэтики научной фантастики американской Новой волны — «приключения духа» в иллюзорном, неподлинном мире.
Эмма Смит, профессор Оксфордского университета, представляет Шекспира как провокационного и по-прежнему современного драматурга и объясняет, что делает его произведения актуальными по сей день. Каждая глава в книге посвящена отдельной пьесе и рассматривает ее в особом ключе. Самая почитаемая фигура английской классики предстает в новом, удивительно вдохновляющем свете. На русском языке публикуется впервые.
Нобелевская лекция лауреата 1998 года, португальского писателя Жозе Сарамаго.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.