Словарь цвета поэзии Иосифа Бродского - [30]
Звезда от других отличалась / сильней, чем свеченьем, казавшимся лишним (4, 81)
Свечной 2
точно пыль на свечном огарке (3, 72)
Бейся, свечной язычок (3, 230)
Свинец, свинцовый 6
органный замирающий свинец, / венчальные цветы (1, 163)
видишь трубы и шпили, кровлю, ее свинец (3, 77)
наглотался б в лесах за тебя свинцу (3, 196)
Привык к свинцу небес (3, 149)
И в распаханных тучах свинцовый плуг / не сулит добра (3, 249)
Гнуть свинцовый дрын или кровли жесть (4, 202)
Седеть, поседеть 1
И уронив на грудь / поседевшую бороду (Лосев-2, 389)
Седина 10
скользит ладонью вдоль седин (1, 53)
не вышло до седин дожить (2, 281)
Дотянув до седин, / я смотрю (2, 409)
И уже седина стыдно молвить – где (3, 196)
Родители, блистая седину настигая (2, 321)
Твои черты, / их – седина (2, 253)
смотрю на затвердевшие седины / мыслителей, письменников (3, 64)
Ночь; дожив до седин, ужинаешь один (3, 152)
Хоть и не дожил до седин (Портфель, 73)
В молодость твою? / В седину мою? (Box 15:397)
Седовласый 1
Когда ж это ты был седовласым (2, 253)
Седой 22
Тряся седой балдой, / скажу тебе в упрек (Box 63:1474)
Седая ночь, / и дремлющие птицы (СиП, 29)
Над ними наклонялись безнадежно / седые доктора и секунданты (СиП, 33)
Счеты свести позволь мне / с вечной моей седою (Box 66:1689)
над сонмом седых созвездий (МС-1, 23)
туман… / и теперь ему путь открыт / вплоть до черных туч, / до седых небес (МС-2, 149)
И он с седою прядью / без черт лица (МС-4, 102)
седая дочь / Риги в киоске… / сказала (МС-4, 186)
Седая туча все спускалась ниже (МС-4, 195; Звезда, 1999, № 1, 131)
где тут стоянка, седая дочь / Риги в киоске с табличкой «почта» (МС-4, 186)
И облако седое, кропотливое / клубится (1, 185)
Не ты ль поник во тьме седой главой (1, 233)
Я в зеркало смотрюсь и нахожу / седые волосы (2, 64)
Оно уступит в блеске… / седому, серебристому венцу (2, 80)
скрывая красных лис, / волков седых (2, 105)
Юнцы, / седые старцы, зрелые мужчины (2, 399)
Граф… / он сед и строен (3, 207)
играй куделью седых подпалин (3, 227)
И я шел, хотя голова у меня седа (3, 295)
Брезгуя шелковой кожей, седая холка оставляет вообще далеко (4, 34)
«Выглядит молодо». «Но голова седа» (4, 178)
и уронив на грудь / поседевшую бороду (Лосев-2, 389)
Серебрить, высеребрить 2
Зима, конечно, серебрит виски (2, 147)
луны, в чьем свете император-всадник / свой высеребрил изморосью профиль (2, 406)
звезда дребезжит, серебрясь в желтизне (4, 37)
Серебристый 8
и мерцает Нева / в серебристом огне (СиМ, 38)
и мерцает Нева / в серебристом огне (СиМ, 38)
не уступит в блеске своенравному / седому, серебристому венцу (2, 80)
Рассекает стекло / серебристая нить (2*, 200)
Но серебристый голос козодоя (2, 404)
да крылатый полет серебристой жужжащей пули (3, 133)
Дребезжащий звонок серебристый иней / преобразил в кристалл (3, 137)
Наши песни серебристы (МС-4, 11; Box 15:397)
Серебристость 1
Серебристость, пепельность, сизость, плюс / розоватость весны (Лосев-2, 388)
Серебро 21
Серебро от изумруда / отличает ЮВЕЛИР (СиМ, 23)
и со стола сгребает серебро (МС-2, 252)
Реки скованы, озера / отливают серебром (МС-4, 6)
цинк с серебром / на кровлях зданий (МС-4, 190)
Чтоб чувства, промелькнувшие сквозь ночь, / оделись в серебро авиапочт (1, 161)
промелькнувшие сквозь ночь, / оделись в серебро авиапочт (1, 163)
чтобы слез европейских сушить серебро / на азийском ветру (1, 197)
шаг / сверкает как сребро в печатном злате (1, 256)
и серебро и желтый свет смешались (1, 275)
Я дышу серебром и харкаю медью (2, 188)
Бабанов расстается с серебром (2, 281)
Расставаясь с проворным / ручейком серебра (3, 53)
Покатых / холмов и серебро реки (3, 103)
скованная морозом, / инеем, в серебре (3, 105)
В серебре ручья нет никакой корысти (3, 153)
рыба, подумав про свое консервное серебро (3, 246)
В полнолунье жнивье из чужой казны / серебром одаривает мочажина (3, 249)
Зуб отличит им медь / от серебра (3, 256)
обращается к звуку, к его серебру в соловье (4, 38)
разменивать его золото на серебро (4, 76)
Теперь вы пепел, прах, / пыль, серебро (Box 68:1781)
Серебряный 8
Вокруг лежат серебряные ложки (МС-2, 352)
с большой серебряною бритвой (МС-2, 353)
Серебряные ложки (МС-2, 354)
Луна. /…У сходящей на глобус / серебряная спина (МС-4, 126)
над серебряными деревьями звенящие, звенящие облака (1, 76)
Закатив / глаза, как две серебряные драхмы (2, 400)
трепеща, в черных пальцах, серебряная дуда (3, 107)
С чего это вдруг? Серебряный висок? (4, 110)
Сереть 5
маячил плющ, серел пустой газон (МС-4, 207; Звезда, 1999, № 1, 139)
В комнате героя / трещала печь и свет серел (1, 63)
Он думал, / темнеет свет, сереет свет (1, 63)
и цинковыми урнами сереет (1, 93)
смолкнувший язык материка, / серел (2, 338)
Серость 3
Промозглость, серость. Уже октябрь (2, 67)
за окошком серость / усилилась (3, 282)
У северных широт набравшись краски трезвой, / (иная – серости) (4, 35)
Серый 69
Земля серая / тарахтит у меня под ногами (СиП, 70)
Словно черная вода – серые камни (МС-1, 63)
где серая птица села (МС-2, 117)
и серых занавесок трепет (МС-2, 126)
и серым пламенем охвачен / над переулком небосвод (МС-2, 187)
Вдоль серых стен проносится трамвай (МС-1, 226)
простые камни серого цвета (1*, 26)
От составителя и издателяВыбрать из 153 интервью самые интересные, самые содержательные, избежав повторений, оказалось весьма непросто. Повторы смущали и самого Бродского, но он их воспринимал как неизбежность жанра интервью. Однако нам представляется, что для читателя повторы представляют немалую ценность, ибо подчеркивают круг идей, которые не оставляли Бродского в покое в течение всей его жизни. Кроме того, чтобы исключить повторы, пришлось бы подвергнуть некоторые интервью своего рода цензуре, что в высшей степени неэтично: все собеседники Бродского вправе рассчитывать, что при перепечатке их интервью не будут изменены.
Жизнеописания Иосифа Бродского не существует, несмотря на вполне закономерный интерес читателей к его личности и судьбе.Книга «Иосиф Бродский глазами современников (1996–2005)» в известной степени восполняет этот пробел в истории культуры XX века.Читатель видит поэта глазами его друзей, переводчиков, издателей из России, США, Англии, Франции, Италии, Польши, Швеции, Израиля. В итоге создается широкая картина жизни Иосифа Бродского в разные периоды. Читатель получает представление о личности одной из самых ярких и загадочных фигур последних десятилетий русской и мировой культуры.Валентина Полухина — профессор Кильского университета (Англия), специалист в области современной русской поэзии, автор ряда работ о творчестве Иосифа Бродского «Joseph Brodsky: A Poet for Our Time» (CUP, 1999), «Brodsky Through the Eyes of his Contemporaries» (London: Macmilan, 1992) (расширенные русские версии: «Бродский глазами современников» (СПб.: Журнал «Звезда», 1997) и «Словарь тропов Бродского» (совместно с Юлей Пярли; Тарту, 1995))
«Величие Иосифа Бродского как поэта связано с его предположением, что жизнь должна измеряться требованиями искусства, но не наоборот. Эти беседы демонстрируют, что его дружба оказывает равно возвышающее и стимулирующее воздействие на одаренных современников. Бродский возник как своеобразный озонный слой, сам по себе предохраняющий и увеличивающий вероятность поэтической жизни в наше время. Беседы, действительно, исполнены жизни и весомо свидетельствуют о высокой силе Иосифа.»Шеймус Хини, лауреат Нобелевской премии по литературе (1995)
В статье анализируется одна из ключевых характеристик поэтики научной фантастики американской Новой волны — «приключения духа» в иллюзорном, неподлинном мире.
Эмма Смит, профессор Оксфордского университета, представляет Шекспира как провокационного и по-прежнему современного драматурга и объясняет, что делает его произведения актуальными по сей день. Каждая глава в книге посвящена отдельной пьесе и рассматривает ее в особом ключе. Самая почитаемая фигура английской классики предстает в новом, удивительно вдохновляющем свете. На русском языке публикуется впервые.
Нобелевская лекция лауреата 1998 года, португальского писателя Жозе Сарамаго.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.