Словарь цвета поэзии Иосифа Бродского - [25]
На Розовом Холме, / вершину чью я объявляю… (Box 63:1408)
на Розовом июльским полднем / сижу один (Box 63:1408)
Русый 1
Порой сумма русых волос и серого / цвета сообщает весне / облик осени, но без ее угрюмости (Лосев-2, 387)
Рыжеволосый 1
к стене лицом / маячил гость рыжеволосый (1, 148)
Рыжий 6
Он был тощим, облезлым, рыжим (МС-1, 8)
над рыжими нигилистами / нависла моя эмоция (МС-1, 49)
А травы там были рыжими. / А скалы там были ржавыми (МС-4, 154)
Флигель, отстраняемый рыжей дюной (4, 32)
И твой взгляд, скользящий поверх голов, / различает две рыжих: меня с ребенком (Box 67:1713)
Венок ромашек, рыжих кос хвосты (РНБ, ед. хр. 262)
Ярко-рыжий 1
Васька шерстью ярко-рыжей / сходен с кучей листьев дальних (МС-4, 223)
Порыжевший 1
Офицеры Генштаба орудуют над порыжевшей картой (3, 152)
Рыжье 2
Ах, у других мужья, / перстеньки из рыжья (ЧР, 31)
Знаменитые, профилями, кольцами из рыжья (4, 118)
Рябить 8
вам предстает ужасная толпа / рябит в глазах (1, 81)
На улице за окнами рябя, / там что-то убегает от тебя (1, 164)
За окнами, как маятник, рябя, – зачатие, как маятник, тебя (1, 166)
И / там рябит от аркад, колоннад, от чугунных пугал (3, 113)
пришли в движенье буквы, в глазах рябя (4, 95)
Речка тоже рябит; а земля в морщинах (4, 123)
В облике многих вод, / бегущих от нас, рябя (4, 191)
Из-за стволов блестит, рябит вода (РНБ, ед. хр. 262)
Рябой 7
поблескивая рябою / чешуей черепицы и дранки (3, 84)
Фонтан с рябою / нимфою (3, 97)
Рябое / море на сушу выбрасывает шум прибоя (3, 160)
клюет / с криком поверхность рябых зеркал (3, 216)
вынуждает порой / сетчатку покрыться рябой корой (3, 343)
включая луну, рябой / кожи щеки (4, 13)
оправдываешь местность, адрес, рябой кирпич (4, 98)
Рябь 1
И свет / луны зажегся рябью в лужах (МС-4, 198; Звезда, 1999, № 1, 133)
Сапфир 2
У меня сокровищ груды: / и брильянты, и сапфир (СиМ, 23)
за горами он (так. – В.П.) распалил непросохший сапфир (РНБ, ед. хр. 130)
Сахарный 1
В стужу панель подобна сахарной карамели (3, 198)
Свежевыкрашенный 1
ящик и столик свежевыкрашенный (2*, 195)
Сверкание 5
звуки растут, / как сверканье зрачка (2, 10)
Обрывки разговора, / сверканье кафеля (2, 42)
зрачок полощет / свой хрусталик слезой, доведя его до сверканья (3, 227)
По сверканью звезды (4, 72)
и сверканье ночных планет (4, 95)
Сверкать, засверкать, сверкнуть 21
и сверкая, как монеты, / из-за туч глядят планеты (МС-2, 324)
Лишь конь зрачком сверкнул (МС-4, 208; Звезда, 1999, № 1, 131)
диван в углу сверкал / коричневой кожей (1, 147)
из-под стола сверкнул кошачий взгляд (1, 153)
сверкала ослепленная игла (1, 154)
и волны сверкают в прибрежных кустах (1, 174)
засверкает лошадиный изумруд (1, 178)
лошадиный сверкнет изумруд (1, 210)
Звезда сверкает (1, 232)
и каждый новый шаг / сверкает, как сребро (1, 256)
еще сверкает свет, хотя темно (1, 268)
Звезды горят, и сверкает лед (2, 69)
сверкает лист изнанкой красной, желтой (2, 102)
огни на миг сверкнут (2, 105)
Салат и сельдь, сверкнув, идут ко дну (2, 109)
Сверкает в тучах месяц-молодчина (2, 138)
Сверкает зимняя луна (3, 26)
Луна сверкает, зренье муча (3, 26)
и сверкает звезды оловянная грива (3, 48)
лагуна с золотой голубятней / сильно сверкает, зрачок слезя (3, 280)
сверкало звездою – и некуда деться (4, 81)
Сверкающий 2
«Из-за твоих сверкающих зазноб» (2, 255)
Мы видим в бинокль отсюда / перл, сверкающую деталь (3, 105)
Сверкая 4
там все сильней гудят, сверкая, сверла (1, 258)
сверкая в ответ глазною / ягодою (3, 103)
сродни звезде, / сверкая, скованная морозом (3, 105)
и капля, сверкая, плывет в зенит (4, 131)
Свет 314
чем свет несвоевременных светил (СиП, 21)
Верхний свет улиц, верхний свет улиц / все рисует нам этот город (СиП, 21)
Рыбы плывут без света. / Под солнцем (СиП, 25)
Только минимум света (СиП, 36)
Все, что видно сейчас при угасшем померкнувшем свете (СиП, 41)
Слепые… / не зная света и тени (СиП, 43)
Но одиноких странствований свет / тем легче, чем их логика печальней (СиП, 50)
Воскресный свет все менее манит (СиП, 56)
Верхний свет улиц, верхний свет улиц / все рисует (СиП, 60)
Вот и жизнь проходит, свет над заливом меркнет (СиП, 61)
В ночных круговоротах тьмы и света (СиП, 68)
Зачем струил он черный свет из глаз? (СиП, 94)
что здесь, в дому, еще сверкает свет (СиП, 229)
во сне он видит при погасшем свете (СиП, 229)
Кто проводит в клетке век / ночью и при свете (СиМ, 19)
Свет погас, не видно пальцев (СиМ, 23)
Отплывайте из дому / в белый утренний свет (СиМ, 39)
Отсутствие света, – / это также отсутствие тени (МС-1, 4)
Ты погасила свет (МС-1, 11)
Только минимум света (МС-1, 76)
Уличный свет, Сены плеск (МС-1, 87)
меж скромных запахов победных / все легче свет коротких дел (МС-1, 103)
свет фабрик (МС-1, 223)
Свет ламп, свет фар на мосту, потом на деревьях (МС-1, 224)
вдоль деревьев без автомобильного света (МС-1, 224)
и свет над тобою погасит (МС-1, 231)
белый свет, белый свет в переулке рабочем (МС-1, 232)
свет ламп, свет фар на мосту (МС-1, 224)
вдоль деревьев без автомобильного света (МС-1, 224)
вот включает он свет (МС-1, 232)
а другою рукою он свет выключает (МС-1, 232)
сквозь день, сквозь свет, сквозь воздух (МС-1, 242)
Осенний свет свивает эти гнезда (МС-1, 243)
Жизнеописания Иосифа Бродского не существует, несмотря на вполне закономерный интерес читателей к его личности и судьбе.Книга «Иосиф Бродский глазами современников (1996–2005)» в известной степени восполняет этот пробел в истории культуры XX века.Читатель видит поэта глазами его друзей, переводчиков, издателей из России, США, Англии, Франции, Италии, Польши, Швеции, Израиля. В итоге создается широкая картина жизни Иосифа Бродского в разные периоды. Читатель получает представление о личности одной из самых ярких и загадочных фигур последних десятилетий русской и мировой культуры.Валентина Полухина — профессор Кильского университета (Англия), специалист в области современной русской поэзии, автор ряда работ о творчестве Иосифа Бродского «Joseph Brodsky: A Poet for Our Time» (CUP, 1999), «Brodsky Through the Eyes of his Contemporaries» (London: Macmilan, 1992) (расширенные русские версии: «Бродский глазами современников» (СПб.: Журнал «Звезда», 1997) и «Словарь тропов Бродского» (совместно с Юлей Пярли; Тарту, 1995))
«Величие Иосифа Бродского как поэта связано с его предположением, что жизнь должна измеряться требованиями искусства, но не наоборот. Эти беседы демонстрируют, что его дружба оказывает равно возвышающее и стимулирующее воздействие на одаренных современников. Бродский возник как своеобразный озонный слой, сам по себе предохраняющий и увеличивающий вероятность поэтической жизни в наше время. Беседы, действительно, исполнены жизни и весомо свидетельствуют о высокой силе Иосифа.»Шеймус Хини, лауреат Нобелевской премии по литературе (1995)
От составителя и издателяВыбрать из 153 интервью самые интересные, самые содержательные, избежав повторений, оказалось весьма непросто. Повторы смущали и самого Бродского, но он их воспринимал как неизбежность жанра интервью. Однако нам представляется, что для читателя повторы представляют немалую ценность, ибо подчеркивают круг идей, которые не оставляли Бродского в покое в течение всей его жизни. Кроме того, чтобы исключить повторы, пришлось бы подвергнуть некоторые интервью своего рода цензуре, что в высшей степени неэтично: все собеседники Бродского вправе рассчитывать, что при перепечатке их интервью не будут изменены.
Один из основателей русского символизма, поэт, критик, беллетрист, драматург, мыслитель Дмитрий Сергеевич Мережковский (1865–1941) в полной мере может быть назван и выдающимся читателем. Высокая книжность в значительной степени инспирирует его творчество, а литературность, зависимость от «чужого слова» оказывается важнейшей чертой творческого мышления. Проявляясь в различных формах, она становится очевидной при изучении истории его текстов и их источников.В книге текстология и историко-литературный анализ представлены как взаимосвязанные стороны процесса осмысления поэтики Д.С.
До сих пор творчество С. А. Есенина анализировалось по стандартной схеме: творческая лаборатория писателя, особенности авторской поэтики, поиск прототипов персонажей, первоисточники сюжетов, оригинальная текстология. В данной монографии впервые представлен совершенно новый подход: исследуется сама фигура поэта в ее жизненных и творческих проявлениях. Образ поэта рассматривается как сюжетообразующий фактор, как основоположник и «законодатель» системы персонажей. Выясняется, что Есенин оказался «культовой фигурой» и стал подвержен процессу фольклоризации, а многие его произведения послужили исходным материалом для фольклорных переделок и стилизаций.Впервые предлагается точка зрения: Есенин и его сочинения в свете антропологической теории применительно к литературоведению.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В работе финской исследовательницы Кирсти Эконен рассматривается творчество пяти авторов-женщин символистского периода русской литературы: Зинаиды Гиппиус, Людмилы Вилькиной, Поликсены Соловьевой, Нины Петровской, Лидии Зиновьевой-Аннибал. В центре внимания — осмысление ими роли и места женщины-автора в символистской эстетике, различные пути преодоления господствующего маскулинного эстетического дискурса и способы конструирования собственного авторства.
Проблемными центрами книги, объединяющей работы разных лет, являются вопросы о том, что представляет собой произведение художественной литературы, каковы его природа и значение, какие смыслы открываются в его существовании и какими могут быть адекватные его сути пути научного анализа, интерпретации, понимания. Основой ответов на эти вопросы является разрабатываемая автором теория литературного произведения как художественной целостности.В первой части книги рассматривается становление понятия о произведении как художественной целостности при переходе от традиционалистской к индивидуально-авторской эпохе развития литературы.
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.