Словарь цвета поэзии Иосифа Бродского - [24]
Буква… / огромной и пунцовой от натуги (2, 403)
и пунцовый шар садится / в деревянную корзину (2, 407)
Потерявший изнанку пунцовый круг (2, 419)
над / сизой, лиловой, пунцовой, алой / долиной (3, 103)
Пурга 14
Мне чудится, что близится пурга (1, 150)
Ни волхвов, ни осла, / ни звезды, ни пурги (2, 10)
Нимб спускает круги / наподобье пурги (2, 11)
Ночь вокруг, и пурга гасит огни ночлега (2, 15)
сливаясь с ним, срываясь с ним в пургу (2, 106)
Нырнул разъезд в пургу (2, 106)
Нырнул в пургу откос (2, 110)
Пурга свистит (2, 110)
и пусть пурга тиранит (2, 111)
Метет пурга весь день напропалую (2, 353)
Чем больше лютует пурга над кровлей (3, 199)
о чем там пурга завывала протяжно (4, 81)
заплеванные пеплом родственников и пургою (4, 104)
скука, пурга, температура (4, 114)
Пурпурный, пурпур 3
пурпур и желтизна / оттеняют бесцветность (Box 55:1037)
И сердце пусть из пурпурных глубин (2, 96)
Вино сверкает пурпуром в стакане (Box 63:1474)
Пятнистый 1
Ель в небосвод пятнистый / смотрит своей иглой (МС-2, 169)
Радужный 2
и в лужах радужный тавот (2, 369)
веер, радужное пятно (3, 106)
Раскраска 1
Раскраска – та ж, узор ничем не смят (2, 102)
Рассвет 29
и об этом с насеста / на рассвете кричали (СиП, 28)
И вечный бой. / Атаки на рассвете (СиП, 29)
А на рассвете запоминать белую дорогу (СиП, 89)
как кинолента рассвета / раскручивается нетерпеливо (МС-1, 89)
как кинолента рассвета раскручивается (1*, 43)
сердца их полны рассвета (1, 21)
и быть над землей рассветам (1, 21)
Храни в себе молчание рассвета (1, 30)
Так где-то на рассвете в сентябре / бредешь (1, 88)
пустой рассвет легко в глаза ударит (1, 124)
саксофоны и ударник на рассвете! (1, 132)
и поют перед рассветом саксофоны (1, 132)
и тусклый дым, и гул рассвета (1, 186)
Все спят. Рассвет не скоро (1, 231)
Повсюду холод, мгла… / Сшивая ночь с рассветом (1, 233)
дали / рассвет уже окрасил в желтый цвет (1, 259)
Рассвет озарил гостей (1, 269)
в сердце бедном моем, словно рассвет на чащу, / горе кричит (2, 18)
ползет ярко-желтый рассвет по трубе (2, 22)
и милый призрак не уйдет. Рассвет / наступит (2, 148)
видишь после / как озаряет медленный рассвет / ее дымящим паром ложе (2, 379)
Брезжит рассвет, проезжает почта (3, 77)
горячий уголь / тлеет в серой золе рассвета (3, 199)
холод, рассвет, снежок (3, 215)
На рассвете их (чаек. – В.П.) голоса звучали, / как души (4, 97)
наступает рассвет, наступает рассвет, расставанье (РНБ, ед. хр. 143)
пустой рассвет легко в глаза ударит (РНБ, ед. хр. 285)
О, рассвет, минуты страшной разлуки (РНБ, ед. хр. 285)
О, рассвет, твои нестерпимые звуки (РНБ, ед. хр. 285)
Рассветный 6
а впереди / рассветный ореол (1, 98)
Счастливое рассветное вино (1, 107)
Люблю тебя, рассветная пора (1, 119)
в рассветный час, вернись (2, 104)
О, города земли в рассветный час (4*, 7)
В молочной рассветной мгле (4, 102)
Расцветка 1
И попугай весьма тропической расцветки (3, 94)
Расцветший 1
цветник кирпичных роз, зимой расцветших (1, 31)
Расцвеченный 1
Нос его расцвечен сосудами (2, 260)
Ржаветь, проржаветь 5
Наши пушки ржавеют (2, 221)
и опушки ржавеют, как узловые леса (4, 11)
автомашины ржавеют под вязами (4, 150)
«Ржавей, живей» (4, 202)
пересохли уста, / и гортань проржавела (2, 206)
Ржавчина 1
не ржавчинами пищалей (МС-1, 46)
Ржавый 14
И ржавый возвеличивал карниз (2*, 195)
Он скатился по ржавым крышам (МС-1, 8)
А скалы там были ржавыми (МС-4, 154)
обращают оскаленный профиль / к ржавому зубью бороны (2, 351)
надежней ржавых труб водопровода (2, 409)
Траулер трется ржавой / переносицей о бетонный причал (3, 83)
груда ржавого хлама (3, 96)
прелести пустыря – / ржавого рельса (3, 161)
ржавою чешуей (3, 218)
Вода… / льется из ржавых скважин (3, 229)
с примесью ржавой лейки (4, 42)
квадрат окна / с ржавой водой (4, 47)
я припадаю к родной, ржавой, гранитной массе / серой каплей зрачка (4, 92)
Ржавый румынский танкер (4, 108)
Розоватый, розоватость 3
вонзая розоватый мыс / в болото (2, 90)
здесь топят розоватым туком (2, 310)
Серебристость, пепельность, сизость, плюс / розоватость весны (Лосев-2, 388)
Розоветь, порозоветь 3
Небо белей бумаги / розовеет на западе (2, 174)
И ты настолько порозовеешь, / насколько побелеют листы (2, 174)
Конечности… / медленно розовели (4, 82)
Розовый 20
он катится, как розовый транзит (СиП, 21)
и ваша голова станет краснеть и краснеть, / пока цветом не напомнит розовые обои (МС-1, 27)
и розовые кальсоны, / и этот розовый прыщ у меня на губе (МС-1, 50)
и дочь / угрюмых эстов в розовой рубашке / с постелью вместе канула во тьму (МС-4, 190)
вдоль вывесок и розовых погон (1, 41)
дыре, / проделанной на розовой груди (1, 95)
взгляни, любовь, как в розовом углу / горит (1, 137)
горела лампа в розовом углу (1, 151) – 2 раза зажав отвертки в розовой руке (1, 152)
Над розовым шпилем банка (1, 213)
розовые наяды / их рискованные наряды (3, 221)
Розовый истукан / здесь я себе поставил (4, 18)
пляска розовых цифр (4, 71)
и розовая, кружевная / занавеска (4, 111)
осенне-зимний, / розовый от черепичных кровель / местный воздух (4, 200)
наст как бы врачует вербными / нервными пальцами розовые мослы (Лосев-2, 387)
Ах, не дай мне, Насть, / розовая пасть, / от тоски пропасть (Box 15:397)
Жизнеописания Иосифа Бродского не существует, несмотря на вполне закономерный интерес читателей к его личности и судьбе.Книга «Иосиф Бродский глазами современников (1996–2005)» в известной степени восполняет этот пробел в истории культуры XX века.Читатель видит поэта глазами его друзей, переводчиков, издателей из России, США, Англии, Франции, Италии, Польши, Швеции, Израиля. В итоге создается широкая картина жизни Иосифа Бродского в разные периоды. Читатель получает представление о личности одной из самых ярких и загадочных фигур последних десятилетий русской и мировой культуры.Валентина Полухина — профессор Кильского университета (Англия), специалист в области современной русской поэзии, автор ряда работ о творчестве Иосифа Бродского «Joseph Brodsky: A Poet for Our Time» (CUP, 1999), «Brodsky Through the Eyes of his Contemporaries» (London: Macmilan, 1992) (расширенные русские версии: «Бродский глазами современников» (СПб.: Журнал «Звезда», 1997) и «Словарь тропов Бродского» (совместно с Юлей Пярли; Тарту, 1995))
«Величие Иосифа Бродского как поэта связано с его предположением, что жизнь должна измеряться требованиями искусства, но не наоборот. Эти беседы демонстрируют, что его дружба оказывает равно возвышающее и стимулирующее воздействие на одаренных современников. Бродский возник как своеобразный озонный слой, сам по себе предохраняющий и увеличивающий вероятность поэтической жизни в наше время. Беседы, действительно, исполнены жизни и весомо свидетельствуют о высокой силе Иосифа.»Шеймус Хини, лауреат Нобелевской премии по литературе (1995)
От составителя и издателяВыбрать из 153 интервью самые интересные, самые содержательные, избежав повторений, оказалось весьма непросто. Повторы смущали и самого Бродского, но он их воспринимал как неизбежность жанра интервью. Однако нам представляется, что для читателя повторы представляют немалую ценность, ибо подчеркивают круг идей, которые не оставляли Бродского в покое в течение всей его жизни. Кроме того, чтобы исключить повторы, пришлось бы подвергнуть некоторые интервью своего рода цензуре, что в высшей степени неэтично: все собеседники Бродского вправе рассчитывать, что при перепечатке их интервью не будут изменены.
Один из основателей русского символизма, поэт, критик, беллетрист, драматург, мыслитель Дмитрий Сергеевич Мережковский (1865–1941) в полной мере может быть назван и выдающимся читателем. Высокая книжность в значительной степени инспирирует его творчество, а литературность, зависимость от «чужого слова» оказывается важнейшей чертой творческого мышления. Проявляясь в различных формах, она становится очевидной при изучении истории его текстов и их источников.В книге текстология и историко-литературный анализ представлены как взаимосвязанные стороны процесса осмысления поэтики Д.С.
До сих пор творчество С. А. Есенина анализировалось по стандартной схеме: творческая лаборатория писателя, особенности авторской поэтики, поиск прототипов персонажей, первоисточники сюжетов, оригинальная текстология. В данной монографии впервые представлен совершенно новый подход: исследуется сама фигура поэта в ее жизненных и творческих проявлениях. Образ поэта рассматривается как сюжетообразующий фактор, как основоположник и «законодатель» системы персонажей. Выясняется, что Есенин оказался «культовой фигурой» и стал подвержен процессу фольклоризации, а многие его произведения послужили исходным материалом для фольклорных переделок и стилизаций.Впервые предлагается точка зрения: Есенин и его сочинения в свете антропологической теории применительно к литературоведению.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В работе финской исследовательницы Кирсти Эконен рассматривается творчество пяти авторов-женщин символистского периода русской литературы: Зинаиды Гиппиус, Людмилы Вилькиной, Поликсены Соловьевой, Нины Петровской, Лидии Зиновьевой-Аннибал. В центре внимания — осмысление ими роли и места женщины-автора в символистской эстетике, различные пути преодоления господствующего маскулинного эстетического дискурса и способы конструирования собственного авторства.
Проблемными центрами книги, объединяющей работы разных лет, являются вопросы о том, что представляет собой произведение художественной литературы, каковы его природа и значение, какие смыслы открываются в его существовании и какими могут быть адекватные его сути пути научного анализа, интерпретации, понимания. Основой ответов на эти вопросы является разрабатываемая автором теория литературного произведения как художественной целостности.В первой части книги рассматривается становление понятия о произведении как художественной целостности при переходе от традиционалистской к индивидуально-авторской эпохе развития литературы.
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.