Словарь цвета поэзии Иосифа Бродского - [22]
и в освещенных улицах давило (МС-1, 359)
минуя освещенные места (МС-2, 154)
Освещает стряпню / этих вымыслов тусклая лампа (Азадовский 2011, 165)
и солнышко освещает меня / маленькими лучами (СиП, 70)
Сияние русского ямба /…как самая лучшая лампа, / в ночи освещает меня (2, 25)
тусклый свет, / в твой новый мир осветит бездорожье (2, 123)
пусть ты незрима, / пусть слабо он осветит, но неповторимо (2, 161)
Улицы освещены ярким, но посторонним / светом (4, 30)
в четыре свечи, / чтоб мир без вещей освещала она / вослед тебе глядя (4, 151)
Лампа горит / меня освещает (РНБ, ед. хр. 325)
Одни – подобно лампам, изнутри / освещены (Box 193 f-2 4240)
Другие же – подобны / всему тому, что освещают лампы (Box 193 f-2 4240)
шелест гранатов, освещенных звездами (РНБ, ед. хр. 236)
Освещение 4
и новой родины поверхность / под освещением косым / люби (1, 146)
Ах, при таком освещении вам ничего не надо (4, 22)
Любое выражение лица /…не есть / заслуга освещенья (МС-3, 236; Box 193 f-2 4240)
в этом тусклом, настойчивом, рассеянном освещении (Лосев-2, 390)
Освещенный 36
освещенный воздух / приникает к груди (МС-2, 112)
освещенный трамвай (МС-2, 112)
освещенные сумерки / приникают к груди (МС-2, 113)
минуя освещенные места (МС-2, 154)
Я пошел. Пусть приснятся кусты. / Вдоль уснувших больниц. Освещенный луной (1*, 315)
неподвижно лежа на спине / в освещенной вечером стране (1, 113)
поблескивая, мечутся авто, / подъезды освещенные шумят (1, 114)
в глаза возлюбленного друга / на освещенной вечером отчизне (1, 118)
пройти у освещенного кафе (1, 121)
вы, / покинув освещенные дома (1, 130)
по-прежнему снуют / в январских освещенных магазинах (1, 136)
что выдвинутый стул / сливался с освещенною стеною (1, 147)
Черты лица мне были не видны, / белела только освещенная рука (1, 152)
Я задержался в зеркале еще: / блестело освещенное плечо (1, 152)
гнетущей тишины, / откуда-то едва освещены, / я сам и отраженье и тоска (1, 152)
И новая весна меня ловила / и в освещенных улицах давила (1, 91)
и чужаки по-прежнему снуют / в январских освещенных магазинах (1, 136)
Я освещен был только со спины (1, 152)
белела освещенная рука (1, 152)
блестело освещенное плечо (1, 152)
откуда-то едва освещены (1, 152)
Кот прыгнул в освещенное пятно (1, 154)
Кот прыгнул в освещенное пятно (1, 154)
Неужели не я, / освещенный тремя фонарями (1, 203)
возникая вдали, освещенный луной на бескрайних холмах (1, 210)
кто там скачет один, освещенный царицей холмов (1, 210)
по песчаному дну, / освещенный луной (1, 210)
когда залив и Комарово / освещены зарей прекрасной (1, 212)
наполовину мертв, / как тот, кто освещен наполовину (1, 275)
как ярко освещена / бревенчатая стена (2, 144)
повыше, возле / Мемориала… Как он освещен! / Красиво, правда? (2, 305)
Лужайки лета, / освещенные солнцем (3, 220)
стоят, как сдвинутые пюпитры, / плохо освещены (3, 236)
Взгляд, прикованный к чертам, / освещенным и в тени (3, 269)
Улицы освещены ярким, но посторонним (4, 30)
Освещенная вещь обрастает чертами лица (4, 38)
Отбелить 2
Не отбелишь воздух колючим снегом (3, 129)
отделяя пальцы впрок (2, 89)
Отбеляющий 1
Нет на свете вещей… (кроме смерти самой) / отбеляющих лист (3, 56)
Отблеск 4
Сбегает воск. / И отблеск слаб, размыт (2, 132)
Не сумев отоварить лавровый отблеск, / сможет сам (2, 201)
Фортунатус, бросал бы багровый отблеск / на зеленое платье (3, 123)
Знай, что отблеск костра ночью на берегу (4, 15)
Отмытый 1
к теленку и корове / через поля отмытой цвета крови (4, 65)
Отсвет 2
отсвет светло-зеленый (МС-2, 167)
с последним отсветом заката / сбивались в кучу облака (1, 63)
Палитра 3
вообразить бы эту / палитру смог (3, 21)
макая кисть / за неимением, верно, лучшей палитры (4, 52)
Болтун с палитрой. Кресло (4, 162)
Парча 1
Это не просто сетчатка, это – с искрой парча, / новая нотная грамота звезд и полос (4, 131)
Пасмурный 8
Под сводом пасмурных небес / лишь вы одни скитались без (МС-4, 82)
Был пасмурный, грязный, весенний день (МС-4, 186)
пустые тени пасмурного дня (1, 92)
Вода / дробит в зерцале пасмурные руины (2, 250)
Дерево за окном – пасмурная свеча (2, 426)
Здесь сыро осенью и пасмурно весной (3, 74)
Архитектура, мать развалин, / завидующая облакам, / чей пасмурный кочан разварен (4, 98)
Простите: в пасмурные дни / все вспомнить проще («Элла, в отделенье мира плотского…», газета «Секрет», 2012, № 951, 42)
Пепельный, пепельность 2
На пепельные волосы струит / сияние неоновая люстра (2, 318)
Серебристось, пепельность, сизость, плюс / розоватость весны (Лосев-2, 388)
Перл 3
чьи глаза от плача / ты пожелала сберечь… / и блеск на перлах / их многоточия – слезы первых (2, 230)
Мы видим в бинокль отсюда / перл, сверкающую деталь (3, 105)
и в горячей / полости рта холодным перлом / перекатывается Гораций (3, 229)
Перламутровый 1
Зрачок погружается ненадолго / в свои перламутровые потемки (3, 157)
Пестро 1
напряженное пестро, / мы снова наедине! (3, 214)
Пестрота 5
дождь уже ослаб, / маячит пестрота одежд и шляп (1, 81)
а Человек ослаб, маячит пестрота одежд и шляп (1, 82)
Пестрота полевых / злаков (2, 130)
Пестроту июля, зелень весны / осень превращает в черные строки (2, 174)
у воззрившихся с блюдца / на пестроту внизу (3, 185)
Жизнеописания Иосифа Бродского не существует, несмотря на вполне закономерный интерес читателей к его личности и судьбе.Книга «Иосиф Бродский глазами современников (1996–2005)» в известной степени восполняет этот пробел в истории культуры XX века.Читатель видит поэта глазами его друзей, переводчиков, издателей из России, США, Англии, Франции, Италии, Польши, Швеции, Израиля. В итоге создается широкая картина жизни Иосифа Бродского в разные периоды. Читатель получает представление о личности одной из самых ярких и загадочных фигур последних десятилетий русской и мировой культуры.Валентина Полухина — профессор Кильского университета (Англия), специалист в области современной русской поэзии, автор ряда работ о творчестве Иосифа Бродского «Joseph Brodsky: A Poet for Our Time» (CUP, 1999), «Brodsky Through the Eyes of his Contemporaries» (London: Macmilan, 1992) (расширенные русские версии: «Бродский глазами современников» (СПб.: Журнал «Звезда», 1997) и «Словарь тропов Бродского» (совместно с Юлей Пярли; Тарту, 1995))
«Величие Иосифа Бродского как поэта связано с его предположением, что жизнь должна измеряться требованиями искусства, но не наоборот. Эти беседы демонстрируют, что его дружба оказывает равно возвышающее и стимулирующее воздействие на одаренных современников. Бродский возник как своеобразный озонный слой, сам по себе предохраняющий и увеличивающий вероятность поэтической жизни в наше время. Беседы, действительно, исполнены жизни и весомо свидетельствуют о высокой силе Иосифа.»Шеймус Хини, лауреат Нобелевской премии по литературе (1995)
От составителя и издателяВыбрать из 153 интервью самые интересные, самые содержательные, избежав повторений, оказалось весьма непросто. Повторы смущали и самого Бродского, но он их воспринимал как неизбежность жанра интервью. Однако нам представляется, что для читателя повторы представляют немалую ценность, ибо подчеркивают круг идей, которые не оставляли Бродского в покое в течение всей его жизни. Кроме того, чтобы исключить повторы, пришлось бы подвергнуть некоторые интервью своего рода цензуре, что в высшей степени неэтично: все собеседники Бродского вправе рассчитывать, что при перепечатке их интервью не будут изменены.
Один из основателей русского символизма, поэт, критик, беллетрист, драматург, мыслитель Дмитрий Сергеевич Мережковский (1865–1941) в полной мере может быть назван и выдающимся читателем. Высокая книжность в значительной степени инспирирует его творчество, а литературность, зависимость от «чужого слова» оказывается важнейшей чертой творческого мышления. Проявляясь в различных формах, она становится очевидной при изучении истории его текстов и их источников.В книге текстология и историко-литературный анализ представлены как взаимосвязанные стороны процесса осмысления поэтики Д.С.
До сих пор творчество С. А. Есенина анализировалось по стандартной схеме: творческая лаборатория писателя, особенности авторской поэтики, поиск прототипов персонажей, первоисточники сюжетов, оригинальная текстология. В данной монографии впервые представлен совершенно новый подход: исследуется сама фигура поэта в ее жизненных и творческих проявлениях. Образ поэта рассматривается как сюжетообразующий фактор, как основоположник и «законодатель» системы персонажей. Выясняется, что Есенин оказался «культовой фигурой» и стал подвержен процессу фольклоризации, а многие его произведения послужили исходным материалом для фольклорных переделок и стилизаций.Впервые предлагается точка зрения: Есенин и его сочинения в свете антропологической теории применительно к литературоведению.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В работе финской исследовательницы Кирсти Эконен рассматривается творчество пяти авторов-женщин символистского периода русской литературы: Зинаиды Гиппиус, Людмилы Вилькиной, Поликсены Соловьевой, Нины Петровской, Лидии Зиновьевой-Аннибал. В центре внимания — осмысление ими роли и места женщины-автора в символистской эстетике, различные пути преодоления господствующего маскулинного эстетического дискурса и способы конструирования собственного авторства.
Проблемными центрами книги, объединяющей работы разных лет, являются вопросы о том, что представляет собой произведение художественной литературы, каковы его природа и значение, какие смыслы открываются в его существовании и какими могут быть адекватные его сути пути научного анализа, интерпретации, понимания. Основой ответов на эти вопросы является разрабатываемая автором теория литературного произведения как художественной целостности.В первой части книги рассматривается становление понятия о произведении как художественной целостности при переходе от традиционалистской к индивидуально-авторской эпохе развития литературы.
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.