Словарь цвета поэзии Иосифа Бродского - [19]
на Ваш анфас и матовые плечи (3, 63)
С сильной матовой белизной / в мыслях (3, 84)
отражается матовый профиль красавицы (3, 161)
От пощечины булочника матовая щека / приобретает румянец (3, 238)
ее то матовая, то вся в морщинах кожа (3, 304)
«Матовый мяч…» (Old Box 5:21)
Мгла 71
Над утлой мглой столь кратких поколений (СиП, 21)
Так черен, как полуночная мгла (СиП, 94)
Его я венчаю мглою. / Корона ему под стать (СиП, 107)
Среди вечерней мглы / мы тут совсем одни (ОвП, 116)
Окутала тебя / полуночная мгла (МС-1, 11)
диспетчерская будка / таращится во мглу (МС-2, 104)
возле домов, во мгле (МС-2, 112)
Лишь спустится полуночная мгла (МС-2, 131)
Из гаубиц он выстрелит во мгле (МС-2, 131)
все глядит во мглу (МС-2 148)
Часы висели, но пространство мглы, / пространство в сантиметр толщиной (МС-2, 154)
Это шуршит Познанье / словно ручей во мгле (МС-2, 176)
Хан Юсуп окутан мглою (МС-2, 385)
Все прекрасное в природе / совершается во мгле (МС-4, 65)
Жила горилла. / Она маячила во мгле. / Она курила (МС-4, 122)
Виляя ножками во мгле, / сжимая чресла (МС-4, 122)
Длинней забора в сумеречной мгле /… черта прибоя (МС-4, 136)
Да, думаю, и холодно, и мгла (МС-4, 147)
падем ли мы, охваченные мглой (МС-4, 148)
Верней – живей, верней разрублен мглою (МС-4, 171)
белы кусты, покрыла дали мгла (МС-4, 212; Звезда, 1999, № 1, 143)
И пустил стрелу… / и та в ночную мглу / минуя цель, как челн к земле, помчалась (МС-4, 213; Звезда, 1999, № 1, 143)
И вот друг друга весь свой век во мгле / мы ищем (МС-4, 215; Звезда, 1999, № 1, 144)
Лежит он озера тише… / Его я венчаю мглою (1*, 8)
Да будет во мгле / для тебя гореть / звездная мишура (1, 19)
Все так же фонари во мгле белеют (1, 31)
как будто вновь залив во мгле белеет (1, 32)
и жизнь опять бежит во мгле январской (1, 32)
одним концом в коричневую мглу (1, 40)
в холодной мгле навеки обнялись (1, 82)
в холодной мгле белеют их тела (1, 82)
вот Петроград шумит во мгле (1, 85)
Он Арлекина моего / в свою уводит мглу (1, 85)
И на углу / сворачиваешь в утреннюю мглу (1, 89)
к моим ногам, расставленным во мгле (1, 92)
вот на поле он, во мгле / на пнях (2, 97)
и на закованной груди / во мгле мерцал орел (1, 98)
во мгле летит авто (1, 102)
Плывет во мгле замоскворецкой / пловец (1, 134)
льются речки из мглы, / проглотившей ее (1, 139)
Как земля, как вода / под небесною мглой (1, 139)
брат, лежа на спине, смотрел во мглу (1, 153)
Под потолком, где скапливалась мгла (1, 154)
вторгаться в наступающую мглу (1, 158)
Его я венчаю мглою (1, 171)
Два всадника мчатся в полночную мглу (1, 174)
Мужчина и женщина едут во мгле (1, 175)
Так черен, как полуночная мгла (1, 176)
Я быстро шел среди вечерней мглы (1, 183)
кто мчится под хладною мглой (1, 210)
Повсюду холод, мгла (1, 233)
Холодный лес прикрыла мгла (1, 241)
Одно обоим видится во мгле (2, 27)
Отскакивает мгла / от окон школы (2, 48)
Дуй, дуй, Борей, неси их прочь во мгле (2, 102)
Заносит пульмана в полночной мгле (2, 106)
Среди вечерней мглы / мы тут совсем одни (2, 144)
Но будущее, в сущности, во мгле (2, 153)
Его-то уж во мгле, по крайней мере (2, 155)
от жизни захороненный во мгле (2, 171)
и в морозной декабрьской мгле (2, 210)
и пялится во мглу (2, 283)
Шоссе ушло в коричневую мглу / обоими концами (2, 322)
В белесой мгле, / спеленавшей нас со всех сторон (2, 337)
Все горы… / кончаются не пиком, но спуском / в кромешной мгле (2, 362)
Все чаще ночами, с утра / во мгле (3, 38)
А то возникают чайки из снежной мглы (3, 243)
даль… / во мгле синела (4*, 8)
В молочной рассветной мгле (4, 102)
Как царствие свое, пою во мгле / безвыходное место меж рожденьем / и смертью (РНБ, ед. хр. 320)
сгустилась мгла (РНБ, ед. хр. 341)
Полумгла 6
В осенней полумгле / столь призрачно царит прозрачность сада (1, 45)
Царили тишина и полумгла (1, 151, 152)
над ней очки блестели в полумгле (1, 151)
и стулья отступали в полумглу (1, 153)
и снова воцарилась полумгла (1, 154)
над ней очки мерцали в полумгле (1, 155)
Мглисто 1
Он видит дальше: там, где смутно, мглисто (1, 259)
Мглистый 2
голодный коршун режет мглистый воздух (МС-4, 202; Звезда, 1999, № 1, 136)
вот и город / заснежен / и мглист (1, 129)
Медный 2
в медном том пейзаже / корзина есть (1, 266)
С медного / лба исчезает сиянье местного (3, 17)
Мел 6
в обоях на стене явился мел (1, 154)
края, где небесный мел / больше земной доски (2*, 18)
Гортань исходит грифелем и мелом (2, 366)
в молоко угодившим казалось мелом (2, 337)
Перепачканный мелом / правый рукав пиджака (3, 162)
потолок, в чей мел / взор устремляется ваш (3, 176)
Меловый 2
И берег меловый уснул над морем (1, 231)
Меловые / скалы Сассекса (3, 160)
Мерцать 13
желтые квадратики окон / и мерцанье канала (1, 72)
во мгле мерцал орел (1, 98)
мерцал на перекрестке светофор (1, 149)
в тени оставшись, чуть мерцал другой (1, 152)
мерцал во тьме неясно циферблат (1, 153)
над ней очки мерцали в полумгле (1, 155)
За окнами мерцают фонари (1, 160)
Бессеребряной сталью мерцало крыло, / приближаясь к луне (1, 197)
Мерцала на склоне банка / возле кусков кирпича (1, 213)
он скашивал зрачки / на раструб, где мерцали, зажжены / софитами… / светлячки (2, 325)
и бутылок мерцал неподвижный ряд (2, 337)
От составителя и издателяВыбрать из 153 интервью самые интересные, самые содержательные, избежав повторений, оказалось весьма непросто. Повторы смущали и самого Бродского, но он их воспринимал как неизбежность жанра интервью. Однако нам представляется, что для читателя повторы представляют немалую ценность, ибо подчеркивают круг идей, которые не оставляли Бродского в покое в течение всей его жизни. Кроме того, чтобы исключить повторы, пришлось бы подвергнуть некоторые интервью своего рода цензуре, что в высшей степени неэтично: все собеседники Бродского вправе рассчитывать, что при перепечатке их интервью не будут изменены.
Жизнеописания Иосифа Бродского не существует, несмотря на вполне закономерный интерес читателей к его личности и судьбе.Книга «Иосиф Бродский глазами современников (1996–2005)» в известной степени восполняет этот пробел в истории культуры XX века.Читатель видит поэта глазами его друзей, переводчиков, издателей из России, США, Англии, Франции, Италии, Польши, Швеции, Израиля. В итоге создается широкая картина жизни Иосифа Бродского в разные периоды. Читатель получает представление о личности одной из самых ярких и загадочных фигур последних десятилетий русской и мировой культуры.Валентина Полухина — профессор Кильского университета (Англия), специалист в области современной русской поэзии, автор ряда работ о творчестве Иосифа Бродского «Joseph Brodsky: A Poet for Our Time» (CUP, 1999), «Brodsky Through the Eyes of his Contemporaries» (London: Macmilan, 1992) (расширенные русские версии: «Бродский глазами современников» (СПб.: Журнал «Звезда», 1997) и «Словарь тропов Бродского» (совместно с Юлей Пярли; Тарту, 1995))
«Величие Иосифа Бродского как поэта связано с его предположением, что жизнь должна измеряться требованиями искусства, но не наоборот. Эти беседы демонстрируют, что его дружба оказывает равно возвышающее и стимулирующее воздействие на одаренных современников. Бродский возник как своеобразный озонный слой, сам по себе предохраняющий и увеличивающий вероятность поэтической жизни в наше время. Беседы, действительно, исполнены жизни и весомо свидетельствуют о высокой силе Иосифа.»Шеймус Хини, лауреат Нобелевской премии по литературе (1995)
В статье анализируется одна из ключевых характеристик поэтики научной фантастики американской Новой волны — «приключения духа» в иллюзорном, неподлинном мире.
Эмма Смит, профессор Оксфордского университета, представляет Шекспира как провокационного и по-прежнему современного драматурга и объясняет, что делает его произведения актуальными по сей день. Каждая глава в книге посвящена отдельной пьесе и рассматривает ее в особом ключе. Самая почитаемая фигура английской классики предстает в новом, удивительно вдохновляющем свете. На русском языке публикуется впервые.
Нобелевская лекция лауреата 1998 года, португальского писателя Жозе Сарамаго.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.