Словарь цвета поэзии Иосифа Бродского - [18]
война / закончилась пораженьем черных, / белых, красных, коричневых и прочих оттенков спектра (Box 56:1084)
«Красавица в тяжелом красном платье…» (Box 60:1246)
Меркнет красная скатерть (РНБ, ед. хр. 153 и 183)
Черно-красный 2
Вдоль белесого неба, черно-красных умолкших процессий (СиП, 41)
их сердце стучит, черно-красное, в образе дятла (1, 249)
Ярко-красный 2
в ярко-красном кашне / и в плаще (1, 201)
ярко-красный Адам / вдалеке (1, 203)
Крашенный 1
Горизонтальное море, крашенное закатом (4, 45)
Криптоновый 1
и цвет лица криптоновый (1, 136)
Кровавить 2
Когда вблизи кровавят морду (2, 372)
кровавит морду местному царю (2, 397)
Кровавый 4
В кровавых лужах свод небес распался (МС-4, 203; Звезда, 1999, № 1, 137)
И мертвецы с копьем, с мечом в груди / ныряли, как челны, в кровавой пене (МС-4, 203; Звезда, 1999, № 1, 137)
тот бы тотчас сгинул… / в кровавой свалке (МС-4, 205; Звезда, 1999, № 1, 138)
И хлынул дождь, студя их пыл кровавый (МС-4, 205; Звезда, 1999, № 1, 138)
Кровоподтек 1
смуглой кожи: / на ней не так видны кровоподтеки (2, 402)
Кровь 30
свои стихи заканчивая кровью (СиП, 33)
я вспоминаю запачканный кровью, / укатанный лыжами снег (СиП, 108)
Немного крови и пота (МС-1, 7)
Неужто так / волнует кровь / игрой страстей (МС-2, 147)
То кровь бойцов впиталась в черный грунт, / окрасила траву, гранит зернистый (МС-4, 201; Звезда, 1999, № 1, 136)
различной краски кровь из разных ран (МС-4, 203; Звезда, 1999, № 1, 137)
хоть ярче кровь (что в ней), чем их чернила (МС-4, 205; Звезда, 1999, № 1, 139)
лежащий в луже крови (1, 90)
и кровь лилась ручьем / за ним (1, 98)
погоня за любовью / окрашена оранжевою кровью (1, 122)
я вспомню запачканный кровью, / укатанный лыжами снег (1, 190)
Один топором был встречен, / и кровь потекла по часам (1, 215)
Убийцы тащили их в рощу / (по рукам их струилась кровь) (1, 215)
Коровы в кустах стояли / и жадно лизали кровь (1, 215)
Смерть в зализанной крови, / в каждой корове смерть (1, 216)
с глазом, налитым кровью от ненависти, как клюква (2, 9)
в разноголосом клире / щебечет силлабическая кровь (2, 96)
Ведь только кровь – красней (2, 107)
На стрелке – кровь. А в небе – желтый свет (2, 108)
Он (куст. – В.П.) с кровью схож (1, 255)
уготован / жребий, как мясо с кровью (3, 99)
С налитым кровью глазом / вы осядете наземь (3, 99)
Кровь у жителей моря холодней, чем у нас (3, 117)
их жуткий / вид холодит нашу кровь (3, 117)
таблетки / богдыхан запивает кровью проштрафившегося портного (3, 154)
Стена… / отмытой цвета крови (4, 65)
Он (танец. – В.П.) – кровь из раны (4, 153)
Видимо, кровь течет / весной несколько медленней (Лосев-2, 391)
в крови, сквозь мое сердце / смертельно катится воз (РНБ, ед. хр. 173)
как будто кровь моя бежит из сердца (РНБ, ед. хр. 285)
Лазурь 11
Чтоб не море, а одна лазурь (МС-1, 30)
птичке, рвущейся в лазурь (МС-2, 18)
об оставленной лазури / вспоминая загодя (МС-2, 18)
ТРАВА полей и ЛЕС в родной лазури / мелькнет (1, 261)
чертя прозрачную вдали лазурь (3, 74)
Невесомая масса взятой в квадрат лазури (3, 239)
Ржавый румынский танкер, барахтающийся в лазури (4, 108)
прозрачные вещи в густой лазури (4, 166)
кто-то закрасил грязную мешковину неба / недостижимой азиатской лазурью (РНБ, ед. хр. 236)
Вот северное небо, / держащее лазурь из последних сил (РНБ, ед. хр. 236)
Наш север… / прорвет себя азиатской лазурью / забрызжет низким солнцем во всю мощь (РНБ, ед. хр. 236)
Лебяжий 1
Даже белый лебяжий пух / не нарушал границ (2, 163)
Лиловеть 1
В феврале лиловеют заросли краснотала (3, 198)
Лиловость 1
устав в равной степени от багрянца / зари, лиловости сумерек (4. 101)
Лиловый, лиловатый 7
мучной / цвет кожи превращался в лиловатый, / как в пейзажах за окнами (МС-4, 125)
Крашеные стены / с лиловыми их полосами (2, 284)
над / сизой, лиловой, пунцовой, алой / долиной (3, 103)
тень, как лиловая муха, сползает с карты (3, 170)
глаза актриса / окаймляет лиловой краской (4, 200)
Во всех его разновидностях! От черного до лилового (Лосев-2, 387)
В марте голый боярышник, кажущийся лиловым, / напоминает письменность (Лосев-2, 387)
Темно-лиловый 1
Темно-лилова, / сердцевина репейника (3, 219)
Лунный 9
Лунной ночью / запоминать длинную тень (1*, 30)
Лунной ночью / запоминать тяжелые речные волны (1*, 30)
окну с его сиянием лунным (1, 192)
Лабиринт / пустынных улиц залит лунным светом (2, 399)
Но лунная дорога / струится дальше (2, 399)
на перевале, в лунном свете (2, 405)
кляксы, клинопись лунных пятен (3, 225)
Голубой саксонский лес. Наста лунного наждак (3, 271)
И за смертною чертою, лунным светом залитою (3, 300)
Лучезарный 2
Лицом во тьме и лучезарной тенью (2, 123)
лицом во тьме и тенью, / столь лучезарной (2, 163)
Мазок 2
ты останешься мазком, наброском, / именем чужим (2, 235)
один / из, подсохший мазок в одной из живых картин (4, 52)
Мазут 1
Ходя под себя мазутом, / стынет железо (3, 194)
Малиновый 2
грудь, / в малиновой рубашке фарисейства (1, 40)
где над малиновым вареньем сонным / кружатся сонмом (3, 288)
Серо-буро-малиновый 1
пялясь / в серо-буро-малиновое пятно / нелегального полушарья (3, 272)
Матовый 8
Ход планет; / и с помощью их матового света (2, 382)
здесь / в матовом чаду полуподвальной / кофейни (2, 392)
Жизнеописания Иосифа Бродского не существует, несмотря на вполне закономерный интерес читателей к его личности и судьбе.Книга «Иосиф Бродский глазами современников (1996–2005)» в известной степени восполняет этот пробел в истории культуры XX века.Читатель видит поэта глазами его друзей, переводчиков, издателей из России, США, Англии, Франции, Италии, Польши, Швеции, Израиля. В итоге создается широкая картина жизни Иосифа Бродского в разные периоды. Читатель получает представление о личности одной из самых ярких и загадочных фигур последних десятилетий русской и мировой культуры.Валентина Полухина — профессор Кильского университета (Англия), специалист в области современной русской поэзии, автор ряда работ о творчестве Иосифа Бродского «Joseph Brodsky: A Poet for Our Time» (CUP, 1999), «Brodsky Through the Eyes of his Contemporaries» (London: Macmilan, 1992) (расширенные русские версии: «Бродский глазами современников» (СПб.: Журнал «Звезда», 1997) и «Словарь тропов Бродского» (совместно с Юлей Пярли; Тарту, 1995))
«Величие Иосифа Бродского как поэта связано с его предположением, что жизнь должна измеряться требованиями искусства, но не наоборот. Эти беседы демонстрируют, что его дружба оказывает равно возвышающее и стимулирующее воздействие на одаренных современников. Бродский возник как своеобразный озонный слой, сам по себе предохраняющий и увеличивающий вероятность поэтической жизни в наше время. Беседы, действительно, исполнены жизни и весомо свидетельствуют о высокой силе Иосифа.»Шеймус Хини, лауреат Нобелевской премии по литературе (1995)
От составителя и издателяВыбрать из 153 интервью самые интересные, самые содержательные, избежав повторений, оказалось весьма непросто. Повторы смущали и самого Бродского, но он их воспринимал как неизбежность жанра интервью. Однако нам представляется, что для читателя повторы представляют немалую ценность, ибо подчеркивают круг идей, которые не оставляли Бродского в покое в течение всей его жизни. Кроме того, чтобы исключить повторы, пришлось бы подвергнуть некоторые интервью своего рода цензуре, что в высшей степени неэтично: все собеседники Бродского вправе рассчитывать, что при перепечатке их интервью не будут изменены.
Один из основателей русского символизма, поэт, критик, беллетрист, драматург, мыслитель Дмитрий Сергеевич Мережковский (1865–1941) в полной мере может быть назван и выдающимся читателем. Высокая книжность в значительной степени инспирирует его творчество, а литературность, зависимость от «чужого слова» оказывается важнейшей чертой творческого мышления. Проявляясь в различных формах, она становится очевидной при изучении истории его текстов и их источников.В книге текстология и историко-литературный анализ представлены как взаимосвязанные стороны процесса осмысления поэтики Д.С.
До сих пор творчество С. А. Есенина анализировалось по стандартной схеме: творческая лаборатория писателя, особенности авторской поэтики, поиск прототипов персонажей, первоисточники сюжетов, оригинальная текстология. В данной монографии впервые представлен совершенно новый подход: исследуется сама фигура поэта в ее жизненных и творческих проявлениях. Образ поэта рассматривается как сюжетообразующий фактор, как основоположник и «законодатель» системы персонажей. Выясняется, что Есенин оказался «культовой фигурой» и стал подвержен процессу фольклоризации, а многие его произведения послужили исходным материалом для фольклорных переделок и стилизаций.Впервые предлагается точка зрения: Есенин и его сочинения в свете антропологической теории применительно к литературоведению.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В работе финской исследовательницы Кирсти Эконен рассматривается творчество пяти авторов-женщин символистского периода русской литературы: Зинаиды Гиппиус, Людмилы Вилькиной, Поликсены Соловьевой, Нины Петровской, Лидии Зиновьевой-Аннибал. В центре внимания — осмысление ими роли и места женщины-автора в символистской эстетике, различные пути преодоления господствующего маскулинного эстетического дискурса и способы конструирования собственного авторства.
Проблемными центрами книги, объединяющей работы разных лет, являются вопросы о том, что представляет собой произведение художественной литературы, каковы его природа и значение, какие смыслы открываются в его существовании и какими могут быть адекватные его сути пути научного анализа, интерпретации, понимания. Основой ответов на эти вопросы является разрабатываемая автором теория литературного произведения как художественной целостности.В первой части книги рассматривается становление понятия о произведении как художественной целостности при переходе от традиционалистской к индивидуально-авторской эпохе развития литературы.
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.