Словарь цвета поэзии Иосифа Бродского - [15]
И поэтому прошлое может быть черно-белым, / коричневым, темно-зеленым (4, 146)
Землистый 1
поверхность, чьи землистые оттенки (3, 292)
Зеркальный 3
Но вот слова, как облака, / несутся по зеркальной глади (1, 236)
Не пожалел бы сам Нарцисс иной / зеркальной глади за бегущей рамой (2, 82)
Впусти тебя в музей / (зеркальных зальцев), пусть отпечаток сей (2, 55)
Зернистый 2
То кровь бойцов впиталась в черный грунт, / окрасила траву, гранит зернистый (МС-4, 201; Звезда, 1999, № 1, 136)
Была зима. Зернистый снег сек щеку (2, 338)
Злато 4
шаг / сверкает, как сребро в песчаном злате (1, 256)
На последнее злато / прикупив синевы (2, 141)
И то, и это – скверный бред: / стяжанье злата, равновесья (2, 372)
в них не проникнешь на за какое злато (3, 113)
Златоглавый 1
Ты, златоглавым женихом / иль просто родственником дальним (МС-4, 50)
Златой 2
все та же передо мной златая Стрельна (1, 31)
И макает в горло дракона златой Егорий, / как в чернила, копье (3, 239)
Золотистый 5
От фонтана бегут золотистые фавны и нимфы (1, 180)
золотистые лиры наполняют (1, 180)
Золотистые лошади без уздечек (3, 203)
И золотистая бровь, как закат на карнизе дома (3, 231)
небо бледней щеки с золотистой мушкой (3, 233)
Золотить 2
Светит желтая лампочка, чуть золотя сугробы (3, 161)
Солнце золотит / кудлатых львов (2, 400)
Золотиться 1
Как золотится прядь, / слепотою грозя! (3, 213)
Золото 4
И вновь увидеть золото аллей (1, 110)
от золота волос / светло в углу (2, 426)
вынуждая луч / разменивать его золото на серебро (4, 76)
На безымянных золото без пробы (Box 63:1474; 65:1612)
Золотой, златой 31
мимо синих деревьев / в золотую страну (СиМ, 41)
жизнь – златой эполет (МС-2 122)
в этой тьме золотых огней (МС-2, 149)
чарджуйской дыни золотой ломоть (Box 63:1428)
слетает вновь на золотую тризну (1, 31)
Летит мошкара в золотое окно (1, 174)
Так начнется двадцать первый, золотой (1, 178)
Слышишь трубы предместий, / золотой диксиленд (1, 201)
кивает из сумрачной рани / золотой головой октября (1, 239)
Золотая луна высоко над кирпичной тюрьмой (2, 21)
как аргонавт – за золотым лучом (2, 31)
К нам не плывет золотая рыбка (2, 182)
дожили до золотого века (2, 187)
Большая золотая буква М (2, 403)
над Которою – нимб золотой (3, 7)
перед ним золотая груда (3, 88)
И золотые пряди… / красавицы (3, 111)
полынью и золотой сурепкой (3, 219)
На сетчатке моей – золотой пятак (3, 233)
За золотой чешуей всплывших в канале окон (3, 236)
И макает в горло дракона златой Егорий, / как в чернила, копье (3, 239)
И лучшая в мире лагуна с золотой голубятней (3, 280)
челюсть с фиксой золотою блещет (3, 300)
Слепая швея продевает нитку / в золотое ушко (4, 30)
Младенец дремал в золотом ореоле / волос (4, 43)
Гибрид архангелов с золотою ротой (4, 106)
две старенькие болонки с золотыми зубами (4, 111)
тебя привлекает клетка, / и даже не золотая (4, 129)
в предбаннике Золотого Века (4, 176)
с той / поры, как объявлен был золотой / век (4, 181)
Поэтому всю жизнь я славил / златые кудри, серый глаз (Штерн 2010, 241)
Известка 8
Багровеет известка / трехэтажных домов (3, 49)
Там при словах «я за» течет со щек известка (3, 148)
черепичные кровли, асфальт, известка, / тополя (3, 164)
Небо – как осыпающаяся известка (3, 193)
Днем, когда небо под стать известке (3, 200)
Обмазанные известкой, / щиколотки яблоневой аллеи (3, 224)
Известкой скрепленная скорлупа (4, 134)
можно открыть другой / континент, выпачканный известкой (Box 59:1181)
Известковый 2
переулок цветов с известковой невестой (МС-1, 232)
с известковой мадонной на руках человека (МС-1, 232)
Известь 4
цветы и лента / еще не прошли через известь лета (2, 228)
Видимо, в наших венах / недостаточно извести (4, 26)
Мир бесцветен, мир белес, / точно извести раствор (3, 266)
ничего. Негашеная известь земных пространств (3, 245)
Изумруд 9
Серебро от изумруда / отличает ЮВЕЛИР (СиМ, 23)
Пока твой бюст змеиный изумруд / навек не охладит (МС-4, 84)
безмерно обожая изумруд (1, 159)
засверкает лошадиный изумруд (1, 178)
лошадиный сверкнет изумруд (1, 210)
два кошачьих изумруда (2, 87)
где цветные стекла, / и сверху это вроде изумруда (2, 302)
утро и легкий труд: / жемчуга, изумруд / рукой собирать в бугорок (Лосев-1, 482)
Труд незнаком Артемиде: / изумруд, жемчуга – / бугорок рассыпается (Лосев-1, 482)
Изумрудный 1
ухмылки изумрудные гостей (1, 159)
Искорка 2
разжигая, как искорки бус, / свой хрусталик во сне (2, 10)
помешивает искорки в камине (2, 159)
Искра 10
Из-под копыт взлетали искры тучей (МС-4, 208; Звезда, 1999, № 1, 132)
а искры прочь летят в ночной простор (1, 257)
Известную тебе лишь искру / гаси, туши (2, 90)
пусть искры, крест сольются в ленту (2, 102)
кровь моя бурлит – / от этой искры, брошенной в опилки (2, 270)
союз их искру / рождает на предмет огня (2, 371)
прядают небеса, вызвездив сонмы искр (3, 215)
трамвай высекает искру в вечернем небе (4, 89)
Это не просто сетчатка, это – с искрой парча (4, 131)
Сначала – рта, / потом – бордовая, с искрой тафта (4, 161)
Искриться 3
Древесные угли чуть-чуть искрились (1, 189)
и снег блестит, как хром, / искрясь венцом (2, 104)
в руке твоей кристалл искрился (4, 98)
Испепеленный 1
Испепеленные скалы, / почва в мертвой коросте (3, 96)
Жизнеописания Иосифа Бродского не существует, несмотря на вполне закономерный интерес читателей к его личности и судьбе.Книга «Иосиф Бродский глазами современников (1996–2005)» в известной степени восполняет этот пробел в истории культуры XX века.Читатель видит поэта глазами его друзей, переводчиков, издателей из России, США, Англии, Франции, Италии, Польши, Швеции, Израиля. В итоге создается широкая картина жизни Иосифа Бродского в разные периоды. Читатель получает представление о личности одной из самых ярких и загадочных фигур последних десятилетий русской и мировой культуры.Валентина Полухина — профессор Кильского университета (Англия), специалист в области современной русской поэзии, автор ряда работ о творчестве Иосифа Бродского «Joseph Brodsky: A Poet for Our Time» (CUP, 1999), «Brodsky Through the Eyes of his Contemporaries» (London: Macmilan, 1992) (расширенные русские версии: «Бродский глазами современников» (СПб.: Журнал «Звезда», 1997) и «Словарь тропов Бродского» (совместно с Юлей Пярли; Тарту, 1995))
«Величие Иосифа Бродского как поэта связано с его предположением, что жизнь должна измеряться требованиями искусства, но не наоборот. Эти беседы демонстрируют, что его дружба оказывает равно возвышающее и стимулирующее воздействие на одаренных современников. Бродский возник как своеобразный озонный слой, сам по себе предохраняющий и увеличивающий вероятность поэтической жизни в наше время. Беседы, действительно, исполнены жизни и весомо свидетельствуют о высокой силе Иосифа.»Шеймус Хини, лауреат Нобелевской премии по литературе (1995)
От составителя и издателяВыбрать из 153 интервью самые интересные, самые содержательные, избежав повторений, оказалось весьма непросто. Повторы смущали и самого Бродского, но он их воспринимал как неизбежность жанра интервью. Однако нам представляется, что для читателя повторы представляют немалую ценность, ибо подчеркивают круг идей, которые не оставляли Бродского в покое в течение всей его жизни. Кроме того, чтобы исключить повторы, пришлось бы подвергнуть некоторые интервью своего рода цензуре, что в высшей степени неэтично: все собеседники Бродского вправе рассчитывать, что при перепечатке их интервью не будут изменены.
Один из основателей русского символизма, поэт, критик, беллетрист, драматург, мыслитель Дмитрий Сергеевич Мережковский (1865–1941) в полной мере может быть назван и выдающимся читателем. Высокая книжность в значительной степени инспирирует его творчество, а литературность, зависимость от «чужого слова» оказывается важнейшей чертой творческого мышления. Проявляясь в различных формах, она становится очевидной при изучении истории его текстов и их источников.В книге текстология и историко-литературный анализ представлены как взаимосвязанные стороны процесса осмысления поэтики Д.С.
До сих пор творчество С. А. Есенина анализировалось по стандартной схеме: творческая лаборатория писателя, особенности авторской поэтики, поиск прототипов персонажей, первоисточники сюжетов, оригинальная текстология. В данной монографии впервые представлен совершенно новый подход: исследуется сама фигура поэта в ее жизненных и творческих проявлениях. Образ поэта рассматривается как сюжетообразующий фактор, как основоположник и «законодатель» системы персонажей. Выясняется, что Есенин оказался «культовой фигурой» и стал подвержен процессу фольклоризации, а многие его произведения послужили исходным материалом для фольклорных переделок и стилизаций.Впервые предлагается точка зрения: Есенин и его сочинения в свете антропологической теории применительно к литературоведению.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В работе финской исследовательницы Кирсти Эконен рассматривается творчество пяти авторов-женщин символистского периода русской литературы: Зинаиды Гиппиус, Людмилы Вилькиной, Поликсены Соловьевой, Нины Петровской, Лидии Зиновьевой-Аннибал. В центре внимания — осмысление ими роли и места женщины-автора в символистской эстетике, различные пути преодоления господствующего маскулинного эстетического дискурса и способы конструирования собственного авторства.
Проблемными центрами книги, объединяющей работы разных лет, являются вопросы о том, что представляет собой произведение художественной литературы, каковы его природа и значение, какие смыслы открываются в его существовании и какими могут быть адекватные его сути пути научного анализа, интерпретации, понимания. Основой ответов на эти вопросы является разрабатываемая автором теория литературного произведения как художественной целостности.В первой части книги рассматривается становление понятия о произведении как художественной целостности при переходе от традиционалистской к индивидуально-авторской эпохе развития литературы.
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.