Словарь цвета поэзии Иосифа Бродского - [15]
И поэтому прошлое может быть черно-белым, / коричневым, темно-зеленым (4, 146)
Землистый 1
поверхность, чьи землистые оттенки (3, 292)
Зеркальный 3
Но вот слова, как облака, / несутся по зеркальной глади (1, 236)
Не пожалел бы сам Нарцисс иной / зеркальной глади за бегущей рамой (2, 82)
Впусти тебя в музей / (зеркальных зальцев), пусть отпечаток сей (2, 55)
Зернистый 2
То кровь бойцов впиталась в черный грунт, / окрасила траву, гранит зернистый (МС-4, 201; Звезда, 1999, № 1, 136)
Была зима. Зернистый снег сек щеку (2, 338)
Злато 4
шаг / сверкает, как сребро в песчаном злате (1, 256)
На последнее злато / прикупив синевы (2, 141)
И то, и это – скверный бред: / стяжанье злата, равновесья (2, 372)
в них не проникнешь на за какое злато (3, 113)
Златоглавый 1
Ты, златоглавым женихом / иль просто родственником дальним (МС-4, 50)
Златой 2
все та же передо мной златая Стрельна (1, 31)
И макает в горло дракона златой Егорий, / как в чернила, копье (3, 239)
Золотистый 5
От фонтана бегут золотистые фавны и нимфы (1, 180)
золотистые лиры наполняют (1, 180)
Золотистые лошади без уздечек (3, 203)
И золотистая бровь, как закат на карнизе дома (3, 231)
небо бледней щеки с золотистой мушкой (3, 233)
Золотить 2
Светит желтая лампочка, чуть золотя сугробы (3, 161)
Солнце золотит / кудлатых львов (2, 400)
Золотиться 1
Как золотится прядь, / слепотою грозя! (3, 213)
Золото 4
И вновь увидеть золото аллей (1, 110)
от золота волос / светло в углу (2, 426)
вынуждая луч / разменивать его золото на серебро (4, 76)
На безымянных золото без пробы (Box 63:1474; 65:1612)
Золотой, златой 31
мимо синих деревьев / в золотую страну (СиМ, 41)
жизнь – златой эполет (МС-2 122)
в этой тьме золотых огней (МС-2, 149)
чарджуйской дыни золотой ломоть (Box 63:1428)
слетает вновь на золотую тризну (1, 31)
Летит мошкара в золотое окно (1, 174)
Так начнется двадцать первый, золотой (1, 178)
Слышишь трубы предместий, / золотой диксиленд (1, 201)
кивает из сумрачной рани / золотой головой октября (1, 239)
Золотая луна высоко над кирпичной тюрьмой (2, 21)
как аргонавт – за золотым лучом (2, 31)
К нам не плывет золотая рыбка (2, 182)
дожили до золотого века (2, 187)
Большая золотая буква М (2, 403)
над Которою – нимб золотой (3, 7)
перед ним золотая груда (3, 88)
И золотые пряди… / красавицы (3, 111)
полынью и золотой сурепкой (3, 219)
На сетчатке моей – золотой пятак (3, 233)
За золотой чешуей всплывших в канале окон (3, 236)
И макает в горло дракона златой Егорий, / как в чернила, копье (3, 239)
И лучшая в мире лагуна с золотой голубятней (3, 280)
челюсть с фиксой золотою блещет (3, 300)
Слепая швея продевает нитку / в золотое ушко (4, 30)
Младенец дремал в золотом ореоле / волос (4, 43)
Гибрид архангелов с золотою ротой (4, 106)
две старенькие болонки с золотыми зубами (4, 111)
тебя привлекает клетка, / и даже не золотая (4, 129)
в предбаннике Золотого Века (4, 176)
с той / поры, как объявлен был золотой / век (4, 181)
Поэтому всю жизнь я славил / златые кудри, серый глаз (Штерн 2010, 241)
Известка 8
Багровеет известка / трехэтажных домов (3, 49)
Там при словах «я за» течет со щек известка (3, 148)
черепичные кровли, асфальт, известка, / тополя (3, 164)
Небо – как осыпающаяся известка (3, 193)
Днем, когда небо под стать известке (3, 200)
Обмазанные известкой, / щиколотки яблоневой аллеи (3, 224)
Известкой скрепленная скорлупа (4, 134)
можно открыть другой / континент, выпачканный известкой (Box 59:1181)
Известковый 2
переулок цветов с известковой невестой (МС-1, 232)
с известковой мадонной на руках человека (МС-1, 232)
Известь 4
цветы и лента / еще не прошли через известь лета (2, 228)
Видимо, в наших венах / недостаточно извести (4, 26)
Мир бесцветен, мир белес, / точно извести раствор (3, 266)
ничего. Негашеная известь земных пространств (3, 245)
Изумруд 9
Серебро от изумруда / отличает ЮВЕЛИР (СиМ, 23)
Пока твой бюст змеиный изумруд / навек не охладит (МС-4, 84)
безмерно обожая изумруд (1, 159)
засверкает лошадиный изумруд (1, 178)
лошадиный сверкнет изумруд (1, 210)
два кошачьих изумруда (2, 87)
где цветные стекла, / и сверху это вроде изумруда (2, 302)
утро и легкий труд: / жемчуга, изумруд / рукой собирать в бугорок (Лосев-1, 482)
Труд незнаком Артемиде: / изумруд, жемчуга – / бугорок рассыпается (Лосев-1, 482)
Изумрудный 1
ухмылки изумрудные гостей (1, 159)
Искорка 2
разжигая, как искорки бус, / свой хрусталик во сне (2, 10)
помешивает искорки в камине (2, 159)
Искра 10
Из-под копыт взлетали искры тучей (МС-4, 208; Звезда, 1999, № 1, 132)
а искры прочь летят в ночной простор (1, 257)
Известную тебе лишь искру / гаси, туши (2, 90)
пусть искры, крест сольются в ленту (2, 102)
кровь моя бурлит – / от этой искры, брошенной в опилки (2, 270)
союз их искру / рождает на предмет огня (2, 371)
прядают небеса, вызвездив сонмы искр (3, 215)
трамвай высекает искру в вечернем небе (4, 89)
Это не просто сетчатка, это – с искрой парча (4, 131)
Сначала – рта, / потом – бордовая, с искрой тафта (4, 161)
Искриться 3
Древесные угли чуть-чуть искрились (1, 189)
и снег блестит, как хром, / искрясь венцом (2, 104)
в руке твоей кристалл искрился (4, 98)
Испепеленный 1
Испепеленные скалы, / почва в мертвой коросте (3, 96)
От составителя и издателяВыбрать из 153 интервью самые интересные, самые содержательные, избежав повторений, оказалось весьма непросто. Повторы смущали и самого Бродского, но он их воспринимал как неизбежность жанра интервью. Однако нам представляется, что для читателя повторы представляют немалую ценность, ибо подчеркивают круг идей, которые не оставляли Бродского в покое в течение всей его жизни. Кроме того, чтобы исключить повторы, пришлось бы подвергнуть некоторые интервью своего рода цензуре, что в высшей степени неэтично: все собеседники Бродского вправе рассчитывать, что при перепечатке их интервью не будут изменены.
Жизнеописания Иосифа Бродского не существует, несмотря на вполне закономерный интерес читателей к его личности и судьбе.Книга «Иосиф Бродский глазами современников (1996–2005)» в известной степени восполняет этот пробел в истории культуры XX века.Читатель видит поэта глазами его друзей, переводчиков, издателей из России, США, Англии, Франции, Италии, Польши, Швеции, Израиля. В итоге создается широкая картина жизни Иосифа Бродского в разные периоды. Читатель получает представление о личности одной из самых ярких и загадочных фигур последних десятилетий русской и мировой культуры.Валентина Полухина — профессор Кильского университета (Англия), специалист в области современной русской поэзии, автор ряда работ о творчестве Иосифа Бродского «Joseph Brodsky: A Poet for Our Time» (CUP, 1999), «Brodsky Through the Eyes of his Contemporaries» (London: Macmilan, 1992) (расширенные русские версии: «Бродский глазами современников» (СПб.: Журнал «Звезда», 1997) и «Словарь тропов Бродского» (совместно с Юлей Пярли; Тарту, 1995))
«Величие Иосифа Бродского как поэта связано с его предположением, что жизнь должна измеряться требованиями искусства, но не наоборот. Эти беседы демонстрируют, что его дружба оказывает равно возвышающее и стимулирующее воздействие на одаренных современников. Бродский возник как своеобразный озонный слой, сам по себе предохраняющий и увеличивающий вероятность поэтической жизни в наше время. Беседы, действительно, исполнены жизни и весомо свидетельствуют о высокой силе Иосифа.»Шеймус Хини, лауреат Нобелевской премии по литературе (1995)
В статье анализируется одна из ключевых характеристик поэтики научной фантастики американской Новой волны — «приключения духа» в иллюзорном, неподлинном мире.
Эмма Смит, профессор Оксфордского университета, представляет Шекспира как провокационного и по-прежнему современного драматурга и объясняет, что делает его произведения актуальными по сей день. Каждая глава в книге посвящена отдельной пьесе и рассматривает ее в особом ключе. Самая почитаемая фигура английской классики предстает в новом, удивительно вдохновляющем свете. На русском языке публикуется впервые.
Нобелевская лекция лауреата 1998 года, португальского писателя Жозе Сарамаго.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.