Словарь цвета поэзии Иосифа Бродского - [14]
В зеленеющих луковках дремлет июльский инжир (РНБ, ед. хр. 130)
рябина зеленеет, листья, гроздья (РНБ, ед. хр. 262)
Позеленевший 2
Глотал позеленевшие закуски / в ночи в аэродромном ресторане (1, 172)
схожая позеленевшей бронзой / с пережившим похлебку листом лавровым (4, 132)
Зеленоватый 1
Около Невы / плеснет водой зеленоватой (1, 66)
Зелено-квитный 1
То не зелено-квитный, траченный изотопом, – / жовто-блакытный реет над Конотопом… (Русская мысль, № 53/9, 2014, 6; HYPERLINK http: br00.nara.ru/2646/htm)
Зеленость 1
и есть зеленость / оного злака (3, 220)
Зеленый 49
ты проходишь в тени вдоль горячих зеленых ветвей (МС-1, 368)
тонет в холмах зеленых, / красными сделав их (МС-2, 167)
в чьем зеркале зеленые бутылки (МС-2, 397)
Зеленая ограда частокола (МС-3, 229)
В роще зеленой / как-то гуляли, / трогая клены, / Женя и Галя (МС-4, 54)
Где зеленое пальто? (МС-4, 63)
цвет травы: / она почти зеленой стала (МС-4, 210; Звезда, 1999, № 1, 141)
тайга, кружащая вокруг, / не зеленей твоих вагонов (1, 58)
вагоны – зеленым пятном / и длинные финские сани (1, 190)
чернела в зеленой ряске, / как дверь в темноту, дыра (1, 215)
взмахнув крылом зеленым, мчат по свету (1, 255)
В ее руке – зеленой смоквы ветка (1, 263)
не вернуть себе рваной зеленой мощи (2, 9)
вознестись над зеленой листвой (2, 21)
здесь / в зеленом стекле отразился весь (2, 74)
зеленый там горит совсем как синий (2, 107)
ждать топора / да зеленого лавра (2, 312)
с неясной мыслью о зеленых листьях (2, 322)
зеленый Понт соленым языком / лобзает полы тающей туники (2, 378)
в зеленой шевелюре кипариса (2, 379)
бежал на Юг / в зеленое, родное время года (2, 380)
Шум ледохода и зеленый покров (2, 408)
Соловей будет петь нам в зеленой чаще (3, 31)
я прошел сквозь строй янычар в зеленом (3, 82)
в Национальной / Библиотеке под зеленым, пуле-/ непробиваемым стеклом (3, 101)
Там при виде зеленой пальмы в витрине авиалиний (3, 122)
багровый отблеск / на зеленом платье (3, 123)
Купы зеленых деревьев (3, 163)
Зеленая нитка следом за голубою (3, 204)
зеленая версия Третьеримска (3, 220)
В силах / глаз измучить почище синих и зеленых пространств (3, 220)
зелень и голубая сфера / сохраняют колер (3, 221)
дает зеленые полустанки (3, 223)
зеленых штор понурость (3, 281)
Растительность в моем окне! зеленый колер! (3, 304)
Сумме зеленых листьев, вправе (4, 41)
помогая зеленой траве произнести «все кончено» (4, 109)
Автомашины ржавеют под вязами, зеленея (4, 150)
Был только зеленый луг и на нем корова (4, 158)
Кто там сидит у окна на зеленом стуле (4, 170)
Для Вас мы – зеленые овощи (Штерн 2010, 21)
Прими зеленый томик, Яков (Штерн 2010, 112)
Зеленый – здешний цвет дензнаков (Штерн 2010, 112)
Фу! Зелен виноград и мелок (Лосев-3)
Застывшие перед одной из луж, / в чьем зеркале зеленые затылки / деревьев (РНБ, ед. хр. 307)
война / закончилась пораженьем черных, / белых, красных, коричневых, желтых, зеленых, синих, / светлобуромалиновых (Box 56:1084)
То не зелено-квитный, траченный изотопом (Box 61:1321–22; Русская мысль, № 53/9, 2014, 6)
в каждой клетке оного / дразнящего мозг и глаз / коричневого, зеленого, синего, много раз (Box 68:1782)
«Из коричневой комнаты в зеленую панораму…» (Old Box 5:9)
Зелень 28
О зелени травы, / о солнце (МС-1,11)
и зеленью пестрим и синевою (МС-3, 266)
Завоеванье белого у черных / поставлено с размахом синевы / над зеленью (МС-4, 130)
ночь возникала, как зелень из / суммы травинок (МС-4, 162)
Только озимь еще с толку сбивает осень, / нужную зелень свою не уступит дождю (МС-4, 190)
где зелень проступает на фольварке (2, 82)
Пестроту июля, зелень весны / осень превращает в черные строки (2, 174)
в буйство зелени, в буквы строк (2, 175)
Зелень лета, эх, зелень лета! (2, 190)
Зелень лета вернется (2, 190)
Ты сложила руки на зелень платья (2, 201)
будущую зелень, / бутоны (2, 408)
Зелень лавра, доходящая до дрожи (3, 12)
жандарм синеет в зелени усат (3, 64)
и занесла все это – / но для начала зелень (3, 144)
Там зелень щавеля смущает зелень лука (3, 147)
Возможно, та же / вещь случается с зеленью: удаленность / взора от злака (3, 220)
зелень и голубая сфера / сохраняют колер (3, 221)
Избыток / зелени и синевы – избитых / форм бытия (3, 221)
Зимой только глаз сохраняет зелень (4, 22)
ибо зелень переживает нас (4, 52)
безмятежности – этому свойству зелени (4, 109)
ни луга, ни зелени, ни утробы (4, 158)
вагон зеленеет, зелень коровой бредит (4, 158)
Дом был прыжком геометрии в глухонемую зелень / парка (4, 196)
За то, что зелень в синеву / здесь также переходит точно (Портфель, 63)
Из зелени банкнот / метрополис возрос (Box 63:1474)
Шипит окурок в зелени салата (Box 65:1612)
Вечнозеленый 2
А в сень ступив вечнозеленых сосен (2, 152)
что-нибудь вечнозеленое: магнолию, ветку лавра (4, 89)
Незеленый 1
Так остановишься в испуге / на незеленых островах (1, 60)
Светло-зеленый 1
Отсвет светло-зеленый / или спокойный брег (МС-2, 167)
Серо-зеленый 1
Всегда серо-зеленый поплавок / выскакивает (2, 37)
Темно-зеленый 5
Темно-зеленый чайник (РНБ, ед. хр. 325)
овцы покоятся на темно-зеленых волнах / йоркширского вереска (3, 165)
с холма / бегут темно-зеленым туком (3, 310)
Шляпа, рубашка, брюки, пиджак, пальто / темно-зеленого цвета (4, 83)
Жизнеописания Иосифа Бродского не существует, несмотря на вполне закономерный интерес читателей к его личности и судьбе.Книга «Иосиф Бродский глазами современников (1996–2005)» в известной степени восполняет этот пробел в истории культуры XX века.Читатель видит поэта глазами его друзей, переводчиков, издателей из России, США, Англии, Франции, Италии, Польши, Швеции, Израиля. В итоге создается широкая картина жизни Иосифа Бродского в разные периоды. Читатель получает представление о личности одной из самых ярких и загадочных фигур последних десятилетий русской и мировой культуры.Валентина Полухина — профессор Кильского университета (Англия), специалист в области современной русской поэзии, автор ряда работ о творчестве Иосифа Бродского «Joseph Brodsky: A Poet for Our Time» (CUP, 1999), «Brodsky Through the Eyes of his Contemporaries» (London: Macmilan, 1992) (расширенные русские версии: «Бродский глазами современников» (СПб.: Журнал «Звезда», 1997) и «Словарь тропов Бродского» (совместно с Юлей Пярли; Тарту, 1995))
«Величие Иосифа Бродского как поэта связано с его предположением, что жизнь должна измеряться требованиями искусства, но не наоборот. Эти беседы демонстрируют, что его дружба оказывает равно возвышающее и стимулирующее воздействие на одаренных современников. Бродский возник как своеобразный озонный слой, сам по себе предохраняющий и увеличивающий вероятность поэтической жизни в наше время. Беседы, действительно, исполнены жизни и весомо свидетельствуют о высокой силе Иосифа.»Шеймус Хини, лауреат Нобелевской премии по литературе (1995)
От составителя и издателяВыбрать из 153 интервью самые интересные, самые содержательные, избежав повторений, оказалось весьма непросто. Повторы смущали и самого Бродского, но он их воспринимал как неизбежность жанра интервью. Однако нам представляется, что для читателя повторы представляют немалую ценность, ибо подчеркивают круг идей, которые не оставляли Бродского в покое в течение всей его жизни. Кроме того, чтобы исключить повторы, пришлось бы подвергнуть некоторые интервью своего рода цензуре, что в высшей степени неэтично: все собеседники Бродского вправе рассчитывать, что при перепечатке их интервью не будут изменены.
Один из основателей русского символизма, поэт, критик, беллетрист, драматург, мыслитель Дмитрий Сергеевич Мережковский (1865–1941) в полной мере может быть назван и выдающимся читателем. Высокая книжность в значительной степени инспирирует его творчество, а литературность, зависимость от «чужого слова» оказывается важнейшей чертой творческого мышления. Проявляясь в различных формах, она становится очевидной при изучении истории его текстов и их источников.В книге текстология и историко-литературный анализ представлены как взаимосвязанные стороны процесса осмысления поэтики Д.С.
До сих пор творчество С. А. Есенина анализировалось по стандартной схеме: творческая лаборатория писателя, особенности авторской поэтики, поиск прототипов персонажей, первоисточники сюжетов, оригинальная текстология. В данной монографии впервые представлен совершенно новый подход: исследуется сама фигура поэта в ее жизненных и творческих проявлениях. Образ поэта рассматривается как сюжетообразующий фактор, как основоположник и «законодатель» системы персонажей. Выясняется, что Есенин оказался «культовой фигурой» и стал подвержен процессу фольклоризации, а многие его произведения послужили исходным материалом для фольклорных переделок и стилизаций.Впервые предлагается точка зрения: Есенин и его сочинения в свете антропологической теории применительно к литературоведению.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В работе финской исследовательницы Кирсти Эконен рассматривается творчество пяти авторов-женщин символистского периода русской литературы: Зинаиды Гиппиус, Людмилы Вилькиной, Поликсены Соловьевой, Нины Петровской, Лидии Зиновьевой-Аннибал. В центре внимания — осмысление ими роли и места женщины-автора в символистской эстетике, различные пути преодоления господствующего маскулинного эстетического дискурса и способы конструирования собственного авторства.
Проблемными центрами книги, объединяющей работы разных лет, являются вопросы о том, что представляет собой произведение художественной литературы, каковы его природа и значение, какие смыслы открываются в его существовании и какими могут быть адекватные его сути пути научного анализа, интерпретации, понимания. Основой ответов на эти вопросы является разрабатываемая автором теория литературного произведения как художественной целостности.В первой части книги рассматривается становление понятия о произведении как художественной целостности при переходе от традиционалистской к индивидуально-авторской эпохе развития литературы.
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.