Слоны могут играть в футбол - [20]

Гибэдэдэшник привык, что люди быстро уезжали от него при первой возможности. А этот странный тип такой возможностью не воспользовался.

— Вы сказали что-то про малую родину, про то, что я ее забыл.

— И что?

— Все просто: я не помнил, что на правах написано место рождения, и удивился, откуда вы могли его узнать. Вы же восприняли это, как то, что я стесняюсь своих корней, как попытку казаться коренным москвичом…

— Я…

— Вы — государственный служащий, такой же, как сантехник или дворник. Оттого, что у вас есть погоны, пистолет и возможность, так, «низачем» останавливать людей, от всего этого у вас возникло ощущение своей социальной исключительности, возможности управлять. Вслед за этим у вас появилось ложное ощущение своей моральной исключительности. Но по какому праву вы даете личностные оценки? Даже священник не может так делать. Это удивительно бестактно. Более того. Я мог бы сказать, что ваш комментарий был столь быстрым и реактивным, оттого что вы взвалили на случайного встречного все собственные комплексы: как минимум, комплекс провинциала. Это ясно из вашей риторики и даже из говора: я провел на Каме много времени, у вас пермский выговор.

Гибэдэдэшник молчал.

— Я мог бы добавить, что этот шансон, который сейчас доносится из вашей машины, — это попытка казаться самому себе супермужиком, и что это очень искусственный метод решения тех сексуальных проблем, в которых вы сами себе не признаетесь, включая страх неудачи в интимной жизни и латентный гомосексуализм.

Гибэдэдэшник открыл рот.

— Вы остановили меня и отняли три минуты моей жизни, вы решали: ехать мне или оставаться на месте. Вы подсознательно решили остановить именно недоступную вам модель автомобиля, в которой, наверняка, сидит мужчина, стоящий выше вас по социальным и финансовым возможностям. Вы хотели три минуты управлять им и доминировать. Любой психоаналитик скажет, что это скрытая, неосознанная форма обладания, вы сейчас испытали удовлетворение. Такой быстрый секс за три минуты. У вас тонко организованная психика, у вас сейчас кризис. И вместо того, чтобы решать эти проблемы, направить энергию освобождения внутрь, вы направляете ее вовне, получаете дозу, как наркоман, ведете себя безобразно… Все это я мог бы вам сказать, но не скажу, потому что это было бы бестактно. Такое можно сказать другу. А мы незнакомы.

Утром, возвращаясь после бессонной ночи от Васильевых, он снова проехал мимо этого поста. Там стоял уже другой полицейский. Было видно, что он хотел его остановить, но разглядел машину и не стал. Возможно тот, первый, передал «по смене», что есть очень странно ведущий себя человек, что его лучше не трогать. Мало ли: трасса понтовая, почти правительственная, себе дороже.

Третьи сутки без сна начались с того, что Дмитрий на въезде в Москву чуть не врезался в красную «шкоду», а потом чуть не упал у себя дома на лестнице. Он уделял много времени физкультуре и всегда поднимался на восьмой этаж пешком. И вот между третьим и четвертым его повело, голова закружилась, он схватился за перила. Держась за них, дошел до лифта.

Около десяти пришел идеальный сантехник. Разулся, поздоровался, стал устанавливать унитаз.

— Идеально подходит, — улыбнулся он, — у вас очень хороший вкус. Обычно, когда замену делаем, такую ерунду люди себе покупают.

— Что тут особенного? Я просто следил за оттенками белого.

— Да, но это дано не каждому, — сантехник стал серьезнее, — не растеряйте в себе это качество.

— Простите? — сказал Дмитрий.

— Что? — спросил сантехник.

— Вы что-то сказали про белый цвет?

— Я вообще молчу. Я, когда заходил, сказал, что у вас стены белые, боюсь испачкать, а сейчас я ничего не говорил.

— А… — Дмитрий облокотился о стену ванной, — хорошо.

— Хорошо, — сказал сантехник.

Нужно было уже идти на работу.

— Там все хорошо? — спросил Дмитрий.

— Хорошо, — ответил сантехник.

— Хорошо, — сказал Дмитрий.

— Слышали, в восьмой квартире что случилось?

— Что случилось в восьмой квартире?

Перед глазами замелькало море, волна накрыла палубу. Их качало, прижимало друг к другу, но лица не было видно. И вообще, все стало отдаляться, как если бы он правда утонул и видел мир сквозь прибывающую в глаза и мозг воду. Зато в ушах послышался какой-то звук. Что-то звонкое. Может быть, даже слово. Но это не был Машин голос или голос сантехника.

— Установили им раковину, а через несколько дней приходит тот, кто устанавливал, и говорит: вот еще нужно поменять это, то, а дома только жена была. Ну, оказалось в результате, что он им что-то старое поставил, а новые детали себе забрал.

— Кошмар, — ответил Дмитрий через полминуты, когда понял, что нужно что-то ответить.

— Вы нормально себя чувствуете?

Сантехник закончил работу и стоял в дверях.

— Да, а что?

— Ну, вы как-то странно разговариваете, устали?

— А… Да, спасибо большое, устал, устал.

Потом был путь на работу. Уже, наверное, не стоило вести машину в таком состоянии. Он проверил число, и понял, что не спит третий день подряд. Но все-таки поехал. Позвонила Ксюша и напомнила, что нужна карточка на визу: через месяц лететь в Канаду к партнерам. Заехал по дороге в фотостудию. Это был какой-то странный комиссионный, где продавались подержанные аппараты и объективы, но можно было сфотографироваться на документы.