Сливовое дерево - [52]

— Его тут нет. Тебе лучше уйти!

— Bitte! — умоляюще воскликнула Кристина. — Впустите меня, всего на одну минуту!

Страшнее было стоять на крыльце, чем войти в дом, и девушка осмелилась проявить упорство и взялась за ручку двери. Внезапно дверь широко распахнулась. Кто-то схватил Кристину за руку и втащил внутрь. Это был Исаак.

— Зачем ты пришла? — спросил он, захлопывая дверь. — Если тебя поймают, то арестуют!

— Я должна была увидеть тебя! — воскликнула Кристина, силясь перевести дух. Но вдруг она неподвижно застыла и огляделась, ошеломленная чудовищной переменой обстановки в когда-то роскошном особняке.

Потрепанные одеяла висели на окнах и в дверных проемах, отчего в доме царил угрюмый полумрак, как в пещере. Масляные лампы тускло освещали переднюю и часть гостиной, а дальний конец холла и верх лестницы терялись в темноте. За широким арочным проемом слева мраморные полы были совершенно голые, если не считать двух соломенных матрасов возле старенькой кухонной плиты и груды предметов для растопки, состоявшей из веток, ковриков и разношерстных ножек от мебели. Около плиты располагались скособоченный стол, сделанный из старой двери и деревянных ящиков, и четыре стула от разных гарнитуров, починенные с помощью бечевы и кусков дерева. На грубых полках, смастаченных из деревяшек, кирпичей и необработанных бревен, стояли огарки свечей, щербатые тарелки и несколько покрытых вмятинами кастрюль и горшков. Не верилось, что Бауэрманы жили в таких условиях.

Исаак и его мать стояли плечом к плечу, бледные, исхудавшие, в черных пальто со звездами Давида, пришитыми к лацканам. Нина словно постарела на двадцать лет — вокруг глаз темные круги, седеющие волосы заплетены в спутанную косу. Исаак в серой фетровой шляпе, сильно отросшие волосы зачесаны назад, длинные пряди заложены за уши. Но хотя юноша сильно похудел, а глаза потемнели от тревоги, его красивое лицо было таким знакомым, что Кристина испытала нестерпимую душевную боль. Груз эмоций, который она несла последние годы — скорбь, злость, беспомощность, страх, — словно разом прокатился внутри грудной клетки и прорвался через ребра, вытесняя дыхание из легких и пытаясь вырвать сердце из груди. Девушка шагнула к возлюбленному, едва сдерживаясь, чтобы не броситься в объятия. И вдруг заметила у входной двери четыре упакованных чемодана.

— Вы уезжаете? — со страхом спросила она.

В это мгновение в конце холла появились герр Бауэрман и Габриелла. Их напряженные лица и желтые звезды на груди освещала единственная свеча в руках у Габриеллы. Увидев Кристину, девочка отдала свечу отцу, кинулась к гостье и радостно обвила руками ее талию. Герр Бауэрман задул пламя и сел на ступень лестницы, повесив голову. Кристина погладила Габриеллу по плечам и по макушке. Та вся дрожала.

— Нас переселяют, — пояснила фрау Бауэрман.

— Переселяют? — рыдание подступило к горлу Кристины. — Куда?

— Мы не знаем, — ответил Исаак. — За нами сегодня приедут. Тебе лучше уйти.

Глаза Кристины наполнились слезами.

— Пойдем со мной! — стала умолять она Исаака. — Мы снимем звезду, скажем всем, что ты мой двоюродный брат.

— Nein, — он сделал шаг в ее сторону. — Ничего не выйдет. Мы занесены в списки. Тебе не следовало приходить.

Он оторвал руки Габриеллы от талии Кристины и с непреклонным лицом тихонько подтолкнул возлюбленную к двери. Она уцепилась за его руки, силясь удержать их, пытаясь остановить его, прося не отталкивать ее. Но Исаак отдернул свои руки, словно она была прокаженная, каждое его уклончивое движение разрывало ей сердце.

— Bitte, позволь мне помочь, — дрожащим голосом увещевала она. — Ты спрячешься в нашем доме. Не дай им увезти тебя.

— Все будет хорошо, — уверял Исаак, мало-помалу двигая ее спиной вперед к двери. — Это ненадолго. Нас отправят на работу на военный завод. Помнишь, мы условились встретиться, когда все это кончится? Сейчас ты нужна своей семье, а я своей. Если мы не подчинимся, пиши пропало. Иди домой и береги себя.

Они уже стояли у самой двери, и Кристина прижалась к ней, тряся головой, слезы бежали по ее щекам. Исаак смотрел на свои башмаки, на мать, на стену — куда угодно, только не ей в глаза. Потом вдруг привлек девушку к себе, крепко стиснул сильными руками ее плечи и приникнул лицом к ее шее. Затем сделал порывистый вздох и, медленно выдыхая, долго держал Кристину в объятиях.

— Я люблю тебя, — прошептал он ей на ухо, — и всегда буду любить.

Он отпустил ее и отступил в сторону. Кристина почувствовала, что слабеет, словно он похитил все ее силы. Она метнулась к нему, протянула руки, страстно желая, чтобы он обнял ее снова. Но Исаак схватил ее за руку, рывком распахнул входную дверь и выставил ее на крыльцо. Дверь за ней захлопнулась.

Девушка бросилась назад и заколотила кулаками в дверь, но напрасно: он не впустил ее. В этот миг визг и рычание автомобиля, вывернувшего из-за угла в конце улицы, заставили ее обернуться. Военный грузовик с покрытым брезентом кузовом направлялся прямо к ней, на подножках висели эсэсовцы, вооруженные автоматами. Ослепнув от слез, Кристина сбежала с крыльца и помчалась по тротуару. Миновав два квартала, она, задыхаясь, перешла на шаг.