Сливовое дерево - [53]

И тут увидела другой грузовик, набитый военными, который катился ей навстречу по булыжной мостовой. Кристина вытерла лицо, опасаясь привлечь слезами внимание. Не отрывая глаз от тротуара, она свернула налево, обошла угол каменного дома и столкнулась с гауптшарфюрером СС. Он был похож на черную стену. Серебряные череп и кости и сдвоенные руны на воротнике поблескивали на солнце. Кристина отпрянула назад, и эсэсовец схватил ее за запястье, готовый накостылять неуклюжему пешеходу. Обнаружив, что на него налетела девушка, он ослабил хватку и улыбнулся. Кристина взглянула ему в лицо. Голова у нее была тяжелая, в висках стучало.

— Милая фройляйн, — пробрюзжал офицер, — куда же вы так спешите?

— М-м-м… простите, герр гауптшарфюрер, — Кристина старалась не выдать голосом своего отчаяния. — Простите, что я на вас наскочила.

Она машинально вскинула руку и хотела было произнести обязательное приветствие, но офицер остановил ее, коснувшись локтя девушки затянутой в перчатку ладонью. Он оценивающе осматривал Кристину холодными голубыми глазами, двигая костлявой челюстью. Из-за его плеча скалился мясистыми губами, обнажая серые кривые зубы, грузный группенфюрер ОС.

— У вас что-то случилось? — осведомился гауптшарфюрер. — Я могу чем-то помочь?

— Nichts, герр гауптшарфюрер, — замотала головой Кристина. — Danke.

— Хорошенькая немецкая девушка, как вы, не должна плакать.

— Извините, мне надо домой, — Кристина обогнула офицеров. — Мама будет беспокоиться.

Ей показалось, что один из них протянул руку, чтобы удержать ее, но она пошла своей дорогой, удаляясь по тротуару.

— Фройляйн! — бесцветным голосом окликнул ее толстый группенфюрер. Кристина замедлила шаг, но продолжала свой путь.

Тогда он гаркнул:

— Фройляйн! — И она остановилась.

— Подойдите, bitte, — велел офицер.

Кристина сцепила руки перед собой, обернулась и медленно направилась назад к тому месту, где стояли эсэсовцы. Сердце ее колотилось со страшной силой.

— Герр группенфюрер?

— А скажите, фройляйн, — протянул офицер, заложив руки за спину, — как вас зовут?

— Кристина.

Он перекинулся взглядом с высоким офицером и оскалился, словно намекая тому на известную им обоим шутку, затем коснулся пуговиц на пальто девушки.

— А есть у вас жених, Кристина? — поинтересовался он.

— Ja.

— Славно. Не знаю, известно ли вам это, но СС нуждается в сильных красивых женщинах, таких как вы, чтобы рожать здоровых детей. Вы, конечно, слышали об этом? Преумножать арийскую расу — ваша святая обязанность.

— Ja! — с трудом выдавила из себя Кристина. — Фюрер уже говорил мне об этом.

Жирный группенфюрер закинул голову назад и заржал.

— Фюрер уже говорил ей! — гоготал он, потряхивая студенистым брюхом и толкая дружка в бок. — Фюрер говорил ей! И что еще наш фюрер поведал вам, фройляйн? Не поделился ли новой стратегией, благодаря которой он намеревается выиграть войну?

— Nein, — ответила Кристина. — Он сказал: я должна стремиться к тому, чтобы отечество мной гордилось. Вот почему мы с моим женихом собираемся пожениться как можно скорее.

— Ваш жених служит в вермахте, ja?

Девушка кивнула.

Откормленный задрал двойной подбородок и коснулся двух молний на лацкане:

— Видите это? Я служу в СС. А вы знаете, что для этого требуется доказать чистоту своей родословной аж с начала девятнадцатого века? О женщинах, которые отдают предпочтение эсэсовцам, хорошо заботятся! Гитлер даже награждает их медалями за рождение детей: бронзовой за троих, серебряной за пятерых, золотой за шестерых и больше. После победы мы станем элитой! — он наклонился вперед и стал обнюхивать шею девушки, глубоко втягивая ее запах, как голодный медведь принюхивается к зайцу, сидящему в трухлявом дереве. Кристина словно приросла к земле, ноги ее были как ватные, колени дрожали.

— Вы будете как сыр в масле кататься, — эсэсовец протянул руку, чтобы коснуться ее волос.

— Извините, герр группенфюрер, — проговорила Кристина. — Но мне срочно нужно домой. Моя мама захворала, и мне придется позаботиться о младших братьях и сестре. Боюсь, не подхватила ли она тиф.

Услышав слово «тиф», истинный ариец шарахнулся от девушки и вытер руку о галифе.

— Свободны, — буркнул он.

Кристина не оглядываясь помчалась прочь.

Она бежала всю дорогу до дома, судорожно соображая, как помочь семье Исаака. Фрау Юнгер говорила, что Кляйны уехали под покровом ночи. Не исключено, что они отправились в безопасное место. Как бы ей узнать, куда именно, чтобы отослать туда же Бауэрманов? Если только еще не поздно. Если грузовики, которые громыхали по их улице, уже не забрали семью Исаака. В любом случае одной ей не справиться. Она знала, что мутти рассердится из-за того, что дочь нарушила запрет, но Кристина должна все ей рассказать.

Добравшись до дома, она ворвалась в кухню, где мать закатывала в банки последние помидоры — запасы для предстоящей зимы. Запятнанное полотенце было переброшено у нее через плечо, руки испачканы в красном соке.

— Mutti! — не успев отдышаться, выпалила Кристина. — Я сегодня ходила к Бауэрманам и…

Мать переменилась в лице. Не дожидаясь окончания фразы, она бросила нож и, вытирая руки полотенцем, направилась к дочери.