Слишком жаркий Кипр - [94]

ГЛАВА 16

Санни Андерсен только по паспорту и внешности был шведом. Он родился и вырос в Бахрейне, где его родители работали по линии Красного креста, и пробовали приобщить беднейшие слои этой дикой страны к цивилизации. Привело это к тому, что их сын приобщился к бедным слоям населения, и стремительно пошел вниз по наклонной. С детства Санни полюбил море, а затем, со своими бахрейскими дружками, и пиратский промысел. В перерывах между нападениями на танкеры и яхты он, частенько посещал старушку Европу, но неизменно возвращался на своей любимый Бахрейн, за очередной дозой адреналина и валюты. Как-то, после очередного ранения, он в Англии, окончил штурманские курсы. Вышло это у него легко, просто шутя. Математика для него была родной стихией, море он знал как никто из его учителей, просто чувствовал его всей кожей. Данные у этого парня были что надо, сказывались гены многих поколение викингов. После этого его пиратская одиссея не прекратилась, а приобрела более классические черты. Теперь он стал руководить целой флотилией быстроходных пиратских судов, и действовал с ними от Красного Моря, до Филлипин. Этот двухметровый альбинос был неуловим. Стоило его прижать полиции в районе Золотого рога, как он уходил в Индонезию, в плотное горнило Маллакского пролива. Среди тысяч проходящих по нему судов хотя бы парочка в месяц подвергалась ограблению флотилией Андерсена. Правда, в то время он брил свою голову наголо, одевался как типичный бедуин, а горячее Аравийское солнце раскрашивало его веснушчатую физиономию до цвета хорошо закаленного кирпича. Эта вся веселая жизнь длилась до той поры, пока его не поймал в свой прицел более страшный противник — здоровье. В сорок лет он вдруг просто упал на палубе, и когда очнулся в больничной палате, то врачи ему заявили, что это был инфаркт. Провалявшись на госпитальных палатах полгода, Санни понял, что больше не может так лихо ходить на абордаж. Но и с морем ему не хотелось расставаться. И тут ему подвернулся Ахмад Шакир со своей яхтой. Он знал Санни прежде, и знал, чем тот занимается. Ахмад предложил ему место капитана с баснословным заработком. Этот заработок, а особенно премиальные, ему платили за то, что он выполнял все, даже самые щекотливые просьбы Ахмада. Сколько гостей турка отправились на дно морское в прорезиненных мешках, сколько за эти годы они провезли на яхты контрабандного золота, оружия и наркотиков, знали только сам Ахмад Шакир, да капитан Андерсен.

Эта ночь обещала быть неприятной. Надвигающийся шторм уже раскачивал яхту как люльку, моросил мелкий дождь, но Санни знал, что это только прелюдия проливного ливня. Надо было бы укрыться в бухте, но "Счастливый Меркурий" просто не успевал это сделать, оставалось одно — ждать и терпеть. Швед пристально смотрел вперед, и когда распахнулась боковая дверь рубки, то он сначала подумал, что это уходивший с вахты рулевой неплотно ее прикрыл. Но тут из темноты, в освещенное помещение впрыгнуло что-то пестрое, с длинными, как змеи волосами.

— Всем стоять! — по-английски заорал удивительно противный голос. Санни вздрогнул, еще сильнее вздрогнул рулевой. Но, рассмотрев, что за дулом слишком блестящего пистолета виднеется женское лицо, он рассмеялся.

— Мадам, вы что решили поиграть в Бонни и Клайда? Вам, конечно, идет этот камуфляж, но к чему этот маскарад? Кроме того, кто вам сказал, что у вас в руках пистолет? По-моему у вас зажигалка. Вот, точно такая же.

Он преспокойно вытащил из бокового кармана кителя зажигалку в форме небольшого пистолета, и прикурил свою, уже потухшую сигарету. Но Ольга была с этим не согласна.

— Нет, это не зажигалка. Я уже убила из него этого вашего одноглазого матроса. Мне нужна связь на открытом международном канале, включите рацию.

По-английски эта баба говорила медленно, подбирая слова, с чудовищным акцентом и английским произношением. Но смысл сказанного она дублировала какой-то своей бешенной энергетикой. Санни и рулевой переглянулись.

"Блефует", — подумал Санни.

"Ибрагима завалила, вот сука", — уже с опаской подумал рулевой. Но Санни усмехнулся, и тряхнул своими длинными волосами.

— Не надо, мадам. Опустите оружие. Никакую рацию мы вам не включим.

Рулевой ничего не понимал.

"Он что, с ума сошел!" — думал он.

— А я говорю, включите! — потребовала Ольга. Она несколько секунд колебалась, потом решила, что вряд ли рулевой матрос в курсе всех этих дел с рацией. И она, не целясь, выстрелила рулевому куда-то в сторону ног. Тот заорал, и схватившись руками за простреленную коленную чашечку, упал на пол. Это подействовало на Санни, но не настолько, чтобы можно было им управлять.

— Ну, что ж, хорошо. Вы можете пристрелить и меня, но в эфир я вас все равно не выпущу.

— Почему? — не поняла Ольга.

— Потому, что вам осталось жить две секунды.

И швед очень нехорошо улыбнулся кому-то за спиной Ольги. Эта улыбка была настолько страшна, что Ольга мгновенно оглянулась, а, когда поняла, что там никого нет, и обернулась к капитану, то увидела в каком-то метре от себя дуло пистолета. Швед никогда не расставался с пистолетом, и та сценка с зажигалкой была просто игрой в кошки-мышки. Он проверял, насколько эта дура профессиональна в выбранной ей роли. Убедившись, что она не профессиональная диверсантка, а дилетантка, он и сыграл с ней игру под названием «гляделки».