Слишком много и всегда недостаточно - [35]
Спустя месяц или два дед сказал, что освободилась площадь в Sunnyside Towers, в здании, которое он купил в 1968 году, – двухкомнатная квартира на верхнем этаже.
В то время как папа готовился к переезду в Sunnyside, Мэриэнн, получив кредит в сумме 600 долларов, собиралась приступить к учебе в школе права университета Хофстра[27]. Выбор учебного заведения не определялся ее собственными предпочтениями: этот университет был расположен всего в десяти минутах езды от Jamaica Estates – достаточно близко для того, чтобы по утрам она могла отвозить моего кузена Дэвида в школу и забирать его во второй половине дня. Возобновление учебы было ее давней мечтой. Она рассчитывала, что, став квалифицированным юристом, сможет зарабатывать достаточно, чтобы однажды уйти от мужа. С годами их брак приобретал все более катастрофический характер. Работа смотрителем парковки, предоставленная свекром, стала для мужа Мэриэнн унижением, от которого он не оправился. Время от времени (особенно в пьяном виде) Дэвид срывался на свою жену. Он неоднократно размахивал перед ней пистолетом и угрожал ножом, пока в соседней комнате спал их маленький сын.
Стремление Мэриэнн к независимости еще больше взбесило ее мужа, и, когда она вернулась после первого дня учебы в юридической школе, он в припадке ярости вышвырнул их тринадцатилетнего сына из квартиры. Мэриэнн отправилась с ним в Дом, и ночь они провели там. Дэвид Дэзмонд очистил их скудный совместный банковский счет и уехал из города.
Когда вся семья была в сборе, большую часть времени мы проводили в библиотеке, книг в которой не было вплоть до 1987 года, когда в ней появилась автобиография Дональда «Искусство заключать сделки», написанная за него кем-то другим. Вместо этого книжные полки были уставлены свадебными фотографиями и портретами. На стене напротив выходящего на задний двор эркерного окна доминировал студийный фотопортрет пятерых детей во взрослом возрасте, сменивший более раннюю версию, где все пятеро стояли в таких же позах. Единственными непостановочными фотографиями были черно-белый снимок бабушки в шляпе и меховом манто, с величавым и снисходительным видом спускающейся по трапу в аэропорту на ее родном острове Льюис, и фото Дональда в военной форме, возглавляющего строевой расчет NYMA на параде в честь Дня Колумба в Нью-Йорке. У стен стояли два диванчика, обитые сине-зеленым дерматином, а перед телевизором – одно большое кресло, место, за которое дети регулярно сражались. Мой дед, в костюме-тройке и при галстуке, сидел на диване рядом с тяжелым сосновым телефонным столиком у двери. Казалось, будто его ступни накрепко вросли в пол.
Каждую субботу, если только мы не были у папы в Sunnyside, мы с Фрицем приезжали на велосипедах в Дом, чтобы потусоваться с нашим кузеном Дэвидом, или скорее с Дэвидом тусовался Фриц, а я таскалась за ними, стараясь не отставать.
Каждый раз, когда приходили Мэриэнн и Элизабет, бабушка садилась с ними за маленький голубой пластиковый стол с окантовкой из нержавеющей стали, который выглядел так, как будто явился прямо из забегаловки 1950-х годов. Сразу за ним находилась кладовка размером с гардеробную с небольшим столиком, на котором бабушка держала свои списки покупок, кассовые чеки и счета. Мари, многострадальная помощница по хозяйству, часто уединялась там послушать свой транзистор, и в дождливые или холодные дни, когда Дэвид, Фриц и я оставались в Доме, мы доводили ее до умопомрачения. С другой стороны кладовки была распашная дверь в столовую. Мы проложили гоночную трассу по петле, ведущей от коридора у задней двери мимо кухни, через фойе, вокруг столовой, через кладовую и назад на кухню, с воплями преследуя друг друга, падая, набирая скорость, и кто-нибудь при этом обязательно врезался в мебель. Между холодильником и дверью кладовой бабушка обычно давала нам полную свободу действий, но когда она была на кухне, то теряла терпение и кричала на нас, чтобы мы прекратили. Если мы не обращали на нее внимания, она грозила нам большой деревянной ложкой – звука выдвигающегося ящика было достаточно, чтобы заставить нас задуматься. Но если мы были настолько глупы, чтобы продолжать бегать вокруг нее и галдеть, появлялась ложка, и кто бы ни попался под руку – получал от души. Лиз тоже пыталась нас затормозить, хватая за волосы, когда мы проносились мимо.
После этого Фриц, Дэвид и я часто убегали в подвал – взрослые через него проходили только по пути в прачечную или гараж, так что мы могли шуметь и гонять футбольный мяч или попеременно кататься вверх и вниз (и сражаться за это право) на лестничном электрическом подъемнике бабушки. Большую часть времени мы проводили на открытом пространстве в дальнем углу при полном освещении. За исключением деревянных ростовых скульптур индейских вождей, выстроившихся у дальней стены как саркофаги, это был достаточно типичный подвал: подвесной потолок с люминесцентными лампами, черно-белым линолеумом на полу и старым роялем, который большую часть времени игнорировали, потому что он настолько расстроен, что играть на нем удовольствия не доставляло. На нем лежал парадный кивер Дональда с огромным плюмажем, который он носил в почетном карауле в NYMA. Иногда я его надевала, хотя он и сползал мне на переносицу, и затягивала ремешок под подбородком.
