Слезы Африки - [47]

– Я ничего не сделала! – было первым, что она сказала, вообразив себе, будто учительница начнет выговаривать ей, как когда-то в классе, за шалости и шум.

– Я знаю, малышка! Знаю, – та поспешила успокоить девочку, с нежностью погладив ее по волосам. – Не твоя вина, что ты такая, как есть, и то, что люди такие, – она тяжело вздохнула, словно в первый раз все столкнулись с непреодолимой проблемой. – Не твоя вина, но опасаюсь, придется тебе привыкнуть к мысли, что подобные вещи будут случаться очень часто. Ты все еще ребенок, но должна признаться, что есть в тебе нечто лишающее покоя.

– И что же это?

– Точно не знаю. Не так много я знаю про это.

– И как мне избавиться от этого?

– Только с годами, дорогая, – рассмеялась сеньорита Маргарет. – Это я могу тебе гарантировать: как бы там ни было, но избавишься ты от этого лишь по прошествии времени.

– Сколько времени?

– Не представляю.

– Хорошо бы это случилось быстро, потому что мне не нравится, когда меня называют «Царицей Билкис», и не нравится то, что происходит. Знаете, что на самом деле меня зовут Клементина?

– Да. Знаю. Так написано в твоем свидетельстве.

– И почему вы никогда не называли меня так?

– Потому что тебе не нравилось, и когда была маленькой отворачивалась и не откликалась на это имя, – она легонько провела кончиком указательного пальца по ее носу и губам. – Ты уже тогда была принцессой, и тебе очень нравилось, когда тебя называли «Царицей Билкис». И с этим именем ты и останешься.

– Но люди меняются. Вы так всегда говорили.

– Так оно и есть, дорогая, – согласилась сеньорита Маргарет. – Но также верно и то, что ты совсем не изменилась. Даже наоборот, с каждым днем ты все больше и больше становишься похожей на настоящую царицу.

То была темная, глухая ночь, и браконьеры разожгли костры, чтобы при их свете наблюдать за происходящим, но жители деревни продолжали оставаться на своих местах, словно окаменели по приказу вождя.

Только дети разошлись по своим хижинам, а мужчины и женщины чередовались таким образом, что если исчезали на некоторое время, то потом незаметно пробирались к своему месту и с невозмутимым видом готовы были сидеть там хоть до скончания веков, если будет такой приказ.

Жара стояла непереносимая, ни малейшего дуновения ветерка, и к тому же тяжелая, давящая тишина лишь усиливали царящую напряженность, что ощущалась в воздухе, и никто бы не удивился, если какой-нибудь из браконьеров, сжимая оружие потными руками, вдруг решил расстрелять в упор сидящих вокруг заргинийцев.

Сеньорита Маргарет уложила «Царицу Билкис» на водительском сиденье второго грузовика и села рядом с греком, который сразу же предложил ей кружку с крепчайшим кофе без сахара.

– Дети напуганы, – было первым, что сказала она.

– А вы? – спросил грек.

– Тоже.

– Не знаю, успокоит ли вас это, но и мы тоже, но возможно больше всех напуган этот паршивый козел, он уже сам понял, что зашел слишком далеко.

– Похоже на то, словно мы меряемся силой рук, и в этом состязании все проигрывают.

– А что еще мы можем поделать? – пробормотал Канакис. – Лично я всегда был готов либо убить, либо ограбить, лишь бы это принесло мне хотя бы малейшую выгоду. Но я против самой идеи позволить этому импотенту, у которого даже среди его двадцати пяти жен не встает, изнасиловать девочку.

Сеньорита Маргарет легким кивком головы показала на ливийца, дремавшего, прислонившись к бамперу первого из грузовиков.

– Амин так не думает.

– Нет, также думает, просто хорошо скрывает это, – растянул он губы в кроличьей ухмылке, обнажив свои громадные зубы. – И, ко всему прочему, ему очень хочется использовать представившуюся возможность и разделаться с этим хреном. Он достал его уже, потому что с каждым годом за проезд берет все больше и больше.

– А другой дорогой мы не могли бы проехать?

– Эта самая безопасная, – объяснил ей грек. – Прямо перед нами поднимается горная гряда Бонго, цепь гор, где легко спрятаться, но если мы выберем другую дорогу, то выедем на открытое пространство, сейчас, когда наступила засуха, облако пыли из-под наших колес поднимется так высоко, что и за десять километров будет видно.

– Тяжелым делом вы занимаетесь, всюду и всегда подстерегает опасность. Полгода по вине зверей и другую половину по вине людей.

– Бывало и хуже, – заметил грек. – К примеру, когда я работал таксистом в Нью-Йорке.

– И как долго думаете продолжать таким образом? Ведь не мальчик уже.

– Пока плечо сможет сопротивляться отдаче ружья. Не хочу закончить как Джонатан Картер.

– А что случилось с ним?

– А он убил столько слонов при помощи ружья большого калибра, что однажды обнаружил – большинство его костей повылазили из суставов. Теперь перемещается на инвалидном кресле, а когда-то был лучшим охотником на всем континенте.

– Да ладно сказки рассказывать! – рассмеялась она. – Никогда не научусь определять в какой момент вы говорите серьезно, а в какой врете бесцеремонно.

– Вру? – возмутился лысый и, протянув руку, тряхнул за плечо задремавшего чадийца. – МиСок! Расскажи сеньоре, что случилось с Джонатаном Картером.

– Он разрушился, – проворчал чадиец.

– А сколько слонов он убил?