Слезы Африки - [38]

– Мы будем Робинзонами, – сказала, наконец улыбнувшись, сеньорита Маргарет. – Робинзонами Африки.

– А кто это такие «робинзоны»? – спросил Ифат.

– Робинзон Крузо был человеком, прожившим много лет на необитаемом острове, – продолжая улыбаться, отвечала ему учительница. – Был он очень искусным в разных ремеслах, а потому сумел создать для себя жизнь достаточно комфортную. Помню, как мне подарили эту книгу, когда я была еще маленькой, и я просто была очарована ей.

– Расскажите нам, – тут же попросила любопытная «Царица Билкис».

– Сейчас?.. – удивилась она.

– А почему бы нет?

– Поздно уже.

– Пожалуйста! – сразу несколько ребят попросили ее хором.

После обильного ужина, состоявшего из красного мяса козла и печеных птичьих яиц, все собрались вокруг костра, и хотя густой дым, при помощи которого пытались отогнать надоедливых москитов, щипал глаза и вызывал кашель, все чувствовали себя счастливыми о того, что добрались до этих мест, и довольными, что остались в живых, и сеньорита Маргарет решила принять приглашение и рассказать то, что помнила из приключений не унывающего обитателя острова Хуан Фернандес.

Но первое, что естественно пришлось сделать, это объяснить детям, родившимся в далекой Абиссинской долине и видевших в свой жизни лишь горы и пустыни, что такое море, и каким великим, жестоким и одиноким оно может стать.

Вначале она попыталась передать им, что только сила духа порой в состоянии преодолеть все возникающие на пути трудности, при условии, что удасться сохранить веру в самого себя, и не позволить сломить ее, потом она рассказала про «Пятницу», про свирепых каннибалов, и про мужество человека, твердо решившего выдержать все испытания. И хотя по заключении ее рассказа большинство уже спали, она совсем не разочаровалась, поскольку была уверена, что слова ее не пролетели мимо ушей, и что большинству из них будет сниться море и тот бородач, одетый в звериные шкуры, с одинаковой энергией и решительностью борющийся против дикарей и ужасного одиночества.

Спустя три дня они обнаружили, что делят остров с парой носорогов и семейством буйволов впечатляющего размера, и так как подобное соседство не импонировала им совершенно, решено было, что пришло время перебраться вброд через узкую протоку, отделявшую их от соседнего острова.

И так, от острова к острову, от озера к озеру, возобновили они свой путь на запад, следом за солнцем, в глубь континента о чьих размерах не имели ясного представления, хотя и не теряли надежду, что в каком-нибудь забытом на этом пространстве уголке смогут, наконец, осесть навсегда.

Спешить им было некуда, и так как воды и еды вокруг было с избытком, их поход превратился спокойную и почти веселую прогулку, за время которой они смогли посмотреть каков из себя мир и какое разнообразие всяких существ его населяет.

В конце концов, одним жарким вечером они наткнулись на едва приметную тропинку, покрытую человеческими следами, и вышли по ней на широкую поляну, где в дальнем конце был натянут гигантский тент из брезента, а сидевшие перед его входом двое чернокожих и один белый вытаращились на них, словно они вышли из ворот самого ада.

– Это что такое, мать твою?! – озадаченно воскликнул высоченный и совершенно лысый грек, позже представившийся как Ник Канакис. – И откуда, черт вас дери, вы появились?

– Из Эфиопии.

Похожее выражение недоверия появилось бы на их лицах, ответь они, что прилетели с Луны, и, несмотря на то, что речь шла о персонажах отрицательных, да и вида недоброго, но приняли они ребят, тем не менее, приветливо и предложили им и кофе, и сахар, и муку, и множество всевозможных лакомств, о существовании и вкусе которых те уже забыли давным-давно.

Этой же ночью они безо всякого смущения признались, что занимаются браконьерством, что и так было понятно, стоило взглянуть на огромное количество слоновьих бивней, рогов носорогов и буйволов, и всевозможных шкур, сложенных под тентом или развешанных на просушку вокруг в тени деревьев.

По поводу того, чем они там занимались, говорили так, словно речь шла не о преступлении, за которое полагается суровое наказание, а о занятии вполне логичном и натуральном, хотя очень часто неправильно воспринимаемое упрямыми правительствами, не имевших и малейшего представления о том, что происходит в этом затерянном уголке вселенной.

– Здесь водится столько всякой дикой живности, – пояснял грек, кто, несмотря на свой разбойничий вид, производил впечатление человека достаточно культурного, – что сколько бы мы не убивали их, никогда не исчезнут. За исключением носорогов (этих мы и сами охраняем, чтобы удержать цены на высоком уровне), остальных здесь невероятное изобилие, что и сотня таких, как мы, не смогут всех истребить, – он хитро улыбнулся. – И что в этом плохого, если мы так зарабатываем себе на жизнь, а они все равно от чего-нибудь да умрут?

– Да, но в остальной Африке многие животные находятся на уровне полного исчезновения, – заметила сеньорита Маргарет.

– Остальная Африка – это остальная Африка, а Судд – это Судд, – ответил один из африканцев, которого остальные называли простым именем «Но». – И пройдет тысяча лет, прежде чем кто-то обоснуется в этих болотах.