Слезы Африки - [34]

Однако, когда какое-нибудь чудовище, безразличное ко всему, начинало ощущать приступы голода, единственно что делало – это стремительно изгибало шею и хватало какого-нибудь зазевавшегося окуня, которых точно также притягивал к себе свет, а потому крокодилы не проявляли даже минимального интереса к тому, чтобы атаковать совершенно незнакомых им существ, в отношении вкусовых качеств которых испытывали серьезные сомнения.

Несравненно опаснее были ядовитые водяные змеи, время от времени проскальзывавшие между плотами, чтобы исчезнуть в густых зарослях тростника, Баку неоднократно и настойчиво предупреждал в отношении них, поскольку один из его сыновей умер от укуса такой змеи, а укус змеи всегда смертелен, если она наносит его в верхнюю часть тела.

Сидя на корме одного из тех примитивных суденышек, сеньорита Маргарет смотрела на глаза крокодилов, на узкий краешек месяца, появлявшегося среди мохнатых верхушек папируса, и была уверена, что никто и никогда до этого не убегал так далеко, поскольку очевидно, что за тысячи лет своей истории человек забирался на вершины самых высоких гор, спускался на дно самых глубоких океанов, проходил через дремучие джунгли и самые жаркие пустыни, но так никогда не осмелился пересечь мертвые воды Судда.

А Судд был – и возможно таковым и останется до скончания веков – непреодолимой природной стеной, но самое поразительное заключается в том, что стена эта состоит не из отвесных скал или толстых деревьев, а всего лишь из тонких, хрупких стебельков диаметром в три сантиметра, но разросшиеся так густо, что человек не способен проложить путь сквозь них.

Одну за другой их можно сломать голыми руками, но они поднимаются над поверхностью воды почти на пять метров, и иногда уходят под воду на глубину в два метра, а в том месте, где их сломали, остаются края острые, как лезвие ножа, при малейшем ветерке они раскачиваются из стороны в сторону, словно гигантская гидра с миллиардом голов, или как войско невозмутимых копьеносцев, заранее уверенных, что победа останется за ними.

Почему же ее маленький бог, когда-то такой добрый и тихий, исхитрился завести ее до самых дальних пределов самой большой из ловушек, и зачем принудил этих невинных существ разделять с ней все страдания, какие не должны быть предназначены им?

Она внимательно посмотрела на изможденное лицо маленькой Дасиа, беспокойно ворочающейся во сне, та положила голову на руку Карле, чья некогда светлая и шелковистая шевелюра, теперь выглядела спутанной и грязной, и попыталась отыскать хотя бы одну причину, по которой кто-то – будь то человек или бог – посчитал, что имеет достаточно мотивов, чтобы наказать таким образом этих беззащитных существ.

И ничего не нашла.

Ни даже в том случае, если бы мир был сотворен самым извращенным из демонов с одной лишь целью – дать волю своим уродливым инстинктам, трудно было бы представить себе, что существует кто-то, способный получить удовольствие от сдавленных стонов маленькой девочки, в чьем мозгу оживали самые худшие моменты прошедших дней.

Покрытые с головы до пят грязью в безнадежной попытке защитить себя от полчищ москитов, что на закате собирались над ними густыми тучами, напуганная кучка детей, прижавшись друг к другу на середине тростниковых плотов, в неверном свете костра походила на горку шелухи, на остатки разрушенного старого здания, некогда украшенного чрезмерным количеством статуй и фресок.

Под солнцем грязь превращалась в корку, под которой появлялись язвы, а те, в свою очередь, привлекали зеленых мух, откладывавших в них свои яйца, и сеньорите Маргарет не нужно было знать много из области медицины, чтобы понять, что скоро там начнется воспаление и потечет желтый, дурно пахнущий гной.

– Господь великодушный! – повторила он уже в который раз. – За что!

И в который раз начала плакать, но только внутри себя, не допуская слезы к сердцу своему и стараясь, чтобы глаза оставались сухими, и ученики ее не смогли увидеть глубину отчаяния. Начиная с того момента, как они углубились в эти топи, сеньорита Маргарет взяла за привычку на спать по ночам и сторожить сон детей, а отдых свой сократила до нескольких часов дремы в дневные часы.

В одну из таких ночей, когда она дежурила и следила за тем, чтобы крокодилы не подплывали слишком близко, заметила как большая тень, привлеченная светом огня, приблизилась к ним, осторожно ступая по поверхности острова, образованного спутанными водными растениями, и когда пламя полностью осветило это, то с удивлением увидела, что то был прекрасный самец «ситатунга», редкий вид антилопы, обитавшей исключительно на болотах и редко, очень редко выходящей на открытые пространства с твердой почвой.

То необыкновенное животное, ступало по листьям лотосов и гиацинтов с такой же грацией, с какой кот идет по столу, заставленном приборами, производило странное впечатление, словно шагало по воде, и достигало это из-за особенного строения копыт, расширявшихся тем больше, чем больший вес требовалось удержать, а потому этому животному необходима была минимальная площадь опоры, чтобы сохранять равновесие.