Слезы Африки - [31]

Немногочисленные обитатели того бесконечно далекого уголка планеты были динка, люди эти вели примитивный образ жизни и принадлежали к немногочисленной ветви нилотской расы, самой древней в Судане, что делало их самыми черными неграми на всем континенте, и только кокото, живущие на плотах в самом сердце озера Чад могли бы соперничать с ними в интенсивности пигментации кожи.

По сравнению с ними самый темнокожий Аскла, кто безо всяких сомнений был самым темным из эфиопов, казался слегка подкопченным, но в той же степени, в какой они были чернее всех, они же выделялись своим добрым нравом, и не только мужчина, но и женщины, и дети осыпали пришедших вниманием и заботой.

Баку, так звали огромного и добродушного патриарха того многочисленного семейства, поспешил передоложить им самую большую из своих хижин; место просторное, прохладное и уютное, несмотря на невероятную жару снаружи, а благодаря тому, что хижина была поднята над верхушками тростника, то даже самый слабый ветерок без труда проникал через многочисленные щели в стенах.

Женщины поспешили принести им больших окуней, вяленых на солнце и затем обжаренных внутри широких листьев папируса, ячменную кашу, клубни ямса, свежее молоко и сладкие финики размером с палец, чтобы затем скромно удалиться и позволить своим изможденным гостям спокойно поужинать и отдохнуть до позднего утра следующего дня.

Таким вот образом и первый раз с тех пор, как они покинули деревню, сеньорита Маргарет и дети спали под крышей, и ощущали себя в безопасности, пребывая в полной уверенности, что достойный человек охраняет их.

И хотя между собой они объяснялись на сложнейшем диалекте, но сам Баку и его жены также немного говорили по-арабски, а потому понять их было не так уж и сложно, к тому же в своей школе сеньорита Маргарет ввела изучение не только местного амариго, но и арабского языка, и английского, исходя из того, что для любого человека, намеревавшегося достичь маломальский важный пост в Эфиопии, эти языки были основными.

А потому она сама в деталях рассказала их одиссею, и по мере повествования мужчина переводил все остальному сообществу, а те не могли удержаться и время от времени взрывались шумными восклицаниями удивления, и обращали к ним взгляды, полные сочувствия.

Как только сеньорита Маргарет закончила свой грустный рассказ, добродушный Баку предложил им оставаться в его доме столько времени, сколько понадобится, добавив, что если они и в самом деле заинтересованы в том, чтобы пересечь реку, то он попытается помочь, хотя заранее предупредил, что подобное предприятие чрезвычайно рискованное и очень редко заканчивалось успешно.

– Почему? – растеряно спросил Менелик Калеб.

– Потому что это Судд, – ограничился простым ответом Баку, словно это все и объясняло. – Это центр, это самое сердце Судда.

Ни Менелик Калеб, ни кто-то еще из его товарищей по путешествию не знали, что упомянутый Судд был тем самым страшным местом, где четыре тысячи лет назад исчезли без следа все армии, посланные фараонами с целью найти священные истоки «Отца-Нила», чтобы понять причины ежегодных подъемов воды в реке.

Это были те самые безграничные болота, где утонули два римских легиона; воды, что поглотили самых воинственных английских солдат, и барьер из воды, тростника, папируса и грязи, который ни один исследователь не смог пересечь вплоть до сегодняшнего дня и вернуться назад, чтобы рассказать о своем путешествии.

А потому Судд продолжал оставаться одним из немногих затерянных уголков на нашей планете; царство кувшинок, лилий и «водяного латука», произраставших так густо и в таких количествах, что растения сплетались в единую плотную массу, по которой можно было свободно ходить, хотя внизу находилась довольно глубокая вода.

В Судде с поверхности огромного количества растений под влиянием испепеляющего тропического солнца испарялось в десять раз больше влаги, чем просто с поверхности открытой воды, и в том не было ничего удивительного что, начиная с полудня, видимость сокращалась до ста метров и меньше, всю местность накрывал плотный туман, где влажность достигала почти ста процентов.

В Судде все, только что приехавшие, а в особенности белые, начинали так сильно потеть, словно их заперли в гигантской сауне, и хотя сами они были привычны к высоким температурам, но даже у сеньорита Маргарет, а также и у детей возникало неприятное чувство, что в любой момент они могли превратиться в обыкновенные лужи воды.

И именно болота Судда оказывали воздействие на Белый Нил, сравнимое с поворотом ключа, усемеряя его невероятный подъем воды, что совместно с Голубым Нилом, основным его притоком, мог бы стереть с лица земли все, что попадалось на его пути вниз по течению.

В период великих дождей на абиссинском горном массиве, Голубой Нил выходил из берегов, а плодородный ил, что воды реки несли с собой, покрывал египетские земли, обеспечивая необыкновенную урожайность, тогда как барьер из болот Судда препятствовал тому, что подъем воды в озере Виктория, место зарождения Белого Нила, соединился бы с поднявшимися водами Голубого Нила, а это, в свою очередь, привело бы к настоящей катастрофе.