Слепой боец - [8]

Они шли весь день, и вокруг был белый снег, горы, как волны, и на небе, уже очистившемся от облаков, совсем низко стояло маленькое, не греющее солнце. Ближе к вечеру Гэвин увидел опять что-то движущееся в пустыне за собой, теперь уже ближе, и, разглядев, что это, Гэвин поднял угрожающе копье, а потом всмотрелся получше и захохотал — и вправду очень уж смешно выглядели эти гигантские каменные жабы, неуклюже ковыляющие, проваливаясь в глубоком снегу, шесть жаб, растянувшихся недлинной цепочкой. Они ползли по его следам с тупым и равнодушным упорством, но Гэвин успел уже забыть, что чувствовал он при виде их в том ущелье, и теперь ему казалось, будто сломавшаяся стрела ему почудилась, а лопнувшая тетива на его луке была лишь случайностью, наваждение же, испытанное им тогда, — кошмар измученного усталостью тела и рассудка. Он помнил только, с какою легкостью пробило такую же тварь его копье, и чувствовал себя в абсолютной безопасности. Он смеялся.

— Эй вы, скороходы! — крикнул он. — Куда это вы собрались? Не слишком ли дальняя дорога для таких коротких лапок?

Твари остановились — замерли, и ничто не шевелилось в них, даже горло, которое у настоящих жаб раздувалось бы от дыхания, — воистину словно каменные изваяния жаб. И глаза их тоже не шевелились, глядя на Гэвина.

— Ну, ползите, ползите! — продолжал он. — Может, и найдете себе какое-нибудь болото! А ко мне не смейте приближаться, не желаю я видеть рядом с собой такие мерзкие морды! Ясно? — И он словно замахнулся копьем.

Гэвин не боялся их больше, этих призраков, — от них не тянулись, как он это только сейчас заметил, тени на снегу, а значит, они не были ни плотью, ни даже камнем, — всего лишь призраками; они были ему просто противны, только и всего.

На следующий день Гэвин с волком пришли уже в такие места, где была дичь, непуганая, точно о человеке никогда не слыхала, и было ее столько, что две куропатки тут же вылетели у волка из-под лап; тот мигом задушил их, одну сожрал сразу, но вторую Гэвин успел отобрать; и волк только зарычал на него, да и то не слишком. И не ушел, даже когда дичи стало совсем много. Утолив первый голод, они стали охотиться уже рассудительней — по-человечьему. Обычно волк был загонщиком, потому что он мог двигаться быстрее, чем Гэвин без лыж. И все это время жабы-призраки ползли за ними следом.

Морозные ночи и короткие дни, горы, лес, снег, тусклое солнце в пустынном небе, охота, еда, сон, и опять охота, и опять еда, и шесть каменных жаб впридачу. Время от времени Гэвин оборачивался к ним, угрожая копьем, когда ему казалось, что они приблизились уж чересчур, и всякий раз это расстояние становилось меньше и меньше; в конце концов Гэвину надоело их отгонять; он уже не обращал на них внимания. Ему не нравилось безлюдье вокруг, потому что надо же было когда-нибудь добраться до людского жилья, и Гэвин начал уже думать о том, как он теперь попадет домой, и что, если это совсем не тот остров, где он живет, мало ли куда можно выйти, если бродишь не по земле, а под землей. Он старался уже поменьше времени тратить на охоту и больше проходить за день; серые призраки, шедшие за ним, стали отставать, но на привале всегда догоняли Гэвина, и однажды, когда они опять окружили его костер, одна из жаб сказала:

— Ты мешаешь нам охотиться на вас, человек. Ты идешь слишком быстро.

— Охотиться! — Гэвину показалось это смешным.

— А нам нужно охотиться на кого-нибудь, — сказала другая жаба.

— Ты ведь убил стража ворот, и нам нужен кто-то еще, — сказала третья.

— Я вам не страж ворот, — сказал Гэвин.

— Конечно, нет, — захихикала четвертая. И остальные захихикали тоже — прямо деревенские кумушки, сплетничающие на солнцепеке.

— Конечно, ты не он, — сказала пятая.

— Ты живой, а он был — нет, — сказала шестая.

— И этот, другой, тоже живой, — сказала первая.

— Повелитель Царства Мертвых приставил нас к нему, — сказала вторая.

— Повелитель выпустил нас из пустоты за Пределом, — сказала третья. — Он тогда еще занимался такими вещами.

— Повелитель ведь был колдуном когда-то. Когда был человеком, — сказала четвертая.

— Он совершил сделку, потому что хотел могущества для своих опытов, — опять захихикала пятая. — Он тогда хотел все знать.

— Все, даже то, что знать нельзя, — сказала шестая. — И он открыл дверь в Пустоту, чтоб узнать, сможет он это или нет.

— Открыл и выпустил нас, — сказала первая.

— Он не знал, куда нас деть, вот и пристроил к стражу ворот, чтобы мы сторожили с ним вместе, — сказала вторая.

— Он, должно быть, уже давно забыл о нас, — сказала третья.

— Повелитель ведь теперь не открывает никаких дверей, — сказала четвертая. — Ему это уже неинтересно.

— А ты отправил стража на подземные равнины и освободил нас от заклятия, — сказала пятая.

— Теперь мы можем идти куда угодно, — сказала шестая.

— И охотиться на кого угодно, — сказала первая.

— Но из всех, на кого можно охотиться, там были только вы двое, — сказала вторая.

— Ты и этот, серый, который с тобой, — сказала третья.

— И мы пошли за вами, — сказала четвертая.

— Только ты идешь слишком быстро, — сказала пятая. — Вы должны идти помедленнее, чтобы мы могли поспевать.