Следы ведут в пески Аравии - [39]

Приближенные имама, в том числе и Факих Ахмед, несмотря на рекомендательные письма, были уверены, что прибывшие в Сану европейцы — просто купцы и им что-то нужно от местных властей. Но европейцы вели себя независимо, ничего не просили и были скорее похожи на мусульманских дервишей. И уж совсем никто не ожидал, что они, ничего не попросив взамен, подарят везиру часы и некоторые физические приборы. В Османской империи власти смотрят на подарки как на своеобразную дань, обязательную для всех — и местных и приезжих. А здесь и имам, и его везир ни на что не рассчитывали, чем, в свою очередь, удивили европейцев. Одним словом, обе стороны испытывали приятное разочарование.

Теперь, когда с официальной стороной было покопчено, Нибур смог заняться осмотром города и его окрестностей. «Сана — 15°21′ северной шпроты, — записал он в дневнике. — Расположена у подножия горы Нуккум, или Локкум, на которой сохранились остатки крепости, построенной, по преданию, сыном Ноя — Симом. С другой стороны города, а именно с западной, протекает маленькая река… Со стороны реки находится Бустан-аль-Мутаввакиль — большой сад или, вернее, пригород, заложенный имамом Мутаввакилем. Правящий ныне имам построил в нем роскошный дворец. Все это обнесено стеной из обожженного кирпича и украшено башнями, отстоящими друг от друга примерно на тридцать двойных шагов…»

Через Сану еще в средние века пролегали торговые пути из Южной Аравии в страны Средиземноморья. После того как Сана стала резиденцией зейдитских имамов, город начал заметно разрастаться и богатеть. Иноверцам, как правило, зейдиты вход в Сану запрещали.

Нибур обошел вокруг Саны несколько раз и отметил, что это занимает один час восемь минут. Хотя город был густо населен, он не вызывал давящего ощущения тесноты; напротив, здесь было много садов, особенно в его западной части, за что она получила название «Садовый город». Нибур осмотрел снаружи много мече-тей. Некоторые из пих возведены турками. Аббас аль-Махди построил лишь одну, где определил место своего будущего захоронения, зато возвел несколько дворцов, в небольшом городе они сразу бросаются в глаза. Помимо резиденции имама Нибур увидел Бустан-ас-Султан, Дар-ан-Наф, Дар-Фатх, нарядные, сложенные из камня.

Чуть ли не каждый дом казался Нибуру миниатюрной крепостью: высокие глинобитные стены без окон, небольшие ворота, иногда башни. Только в одном доме окопные проемы были закрыты стеклами. В остальных постройках вместо окоп отверстия или щели над дверьми, заделанные слюдой. Лишь очень богатые арабы могут позволить себе ставить цветные витражи, ввозимые из Венеции. Плоские крыши домов, как и везде на Востоке, предназначены для приема гостей или для отдыха.

Жизнь города подчинена торговле. Поэтому в Сане Нибур увидел немало караван-сараев, этих традиционных восточных приютов для странников и торговцев. Караван-сарай имеет обычно большой двор, обнесенный стенами, в которые с внутренней стороны ввинчены кольца, к ним привязывают вьючных животных. Караван-сараи служат и базарами, где торгуют углем, зерном, маслом, солью и особенно фруктами, которые лежат на прилавках горами, поражая богатством и разнообразием, — груши, абрикосы, персики, инжир, виноград. Нибур насчитал двадцать сортов винограда и узнал, что некоторые сорта хорошо сохраняются в подвалах, поэтому виноград продается в Сане круглый год. Город мог бы быть залит вином, но употребление спиртного в мусульманских странах находится под запретом. Поэтому занимающиеся виноделием евреи и персы стараются делать это втихомолку, опасаясь наказания.

Торговлей занято буквально все мужское население Сапы, но хлеб продают женщины. Есть в городе и специальный рынок, где старую одежду можно обменять на новую. Ремесленники — портные, кузнецы, сапожники, ювелиры — разбили свои палатки прямо на улицах. Тут же за столиками приютились писцы, готовые за небольшую мзду составить любое прошение.

Горы, окружающие Сану, лишены лесов. Поэтому строят здесь, как и везде в Йемене, из камня, а топят каменным углем или изредка торфом. Но торф плохой, к нему надо добавлять солому, чтобы он горел.

По просьбе Нибура его сводили в крепость, расположенную на горе Гумдан. Там живут члены семьи имама, тогда как сам имам основную часть времени проводит в одном из своих дворцов. Пушки расположены на стенах или прямо на песке в воротах. На некоторых орудиях Нибур разглядел надписи. Вдруг он невольно вздрогнул, увидев на гаубице надпись: «Georg Gelos gos mich 1513»[13].

Затем Нибур спустился в предместье Саны, нанося на карту и записывая в дпевник каждую географическую деталь. Повсюду в Аравии вода — редкость, а здесь она свободно стекает с горы Пук-кум. «Как странно, — думал Нибур, — что парод, обрядность которого основана на омовении, чаще всего лишен воды. Где вода в пустынях? А ведь молиться приходится и там. Нет ли в этом противоречии какой-то закономерности? Возвести недоступное в обязательное — разве в этом не ощущается божественная воля?»

К религии в Сане, как, впрочем, и повсюду на аравийской земле, относятся очень серьезно. Каждую пятницу, считающуюся у мусульман праздничным днем, имам посещает большую мечеть. Столь грандиозной процессии Нибур еще не видел. Сначала маршируют солдаты, затем в роскошном паланкине несут имама, которого сопровождает местная знать — человек шестьсот гарцуют на красавцах скакунах, остальные идут пешком. В голове и в хвосте процессии несут знамена, увенчанные серебряными наконечниками, в которые заключены амулеты. Завершают шествие толпы простого люда. При приближении имама к мечети солдаты дают несколько ружейных залпов. После молитвы знатные всадники соревнуются между собой в верховой езде.