Следы ведут в пески Аравии - [10]

— Чего бояться, если есть стражник и пушка? А если еще на судне фонарь висит, то грабители понимают — это плывут европейцы, а к ним незаметно не подступишься.

— Но ведь бывают случаи? — не унимался Нибур.

— Конечно, бывают. Недавно три судна полностью очистили. А почему? Капитан был в сговоре с грабителями и имел от них свою долю. Так, видно, было угодно Аллаху.

— Ну а на суше?

— Турки рассказывали, один паша разбил лагерь на берегу, а его ночью и обворовали. Только вскоре поймали вора. Хотели его убить, а он попросил, чтобы ему перед смертью разрешили последнее желание исполнить — фокус показать. «Покажи», — говорит паша. Тот разделся, связал одежду в узел да вместе с ней в Нил и кинулся. Так и уплыл, не успели турки его подстрелить.

Нибур засмеялся. «Смешно и глупо, — подумал он. — Но, оказывается, вовсе не страшно с ними разговаривать. И по-арабски я говорю прилично». И отныне Нибур стремится получать как можно больше конкретных сведений, опрашивая местных жителей. Пусть даже сведения эти далеко не всегда будут точны или надежны. Потом он произведет необходимый отбор. С помощью одних только геодезических инструментов страну не познаешь. Собственные наблюдения — вот что самое важное. К тому же цель его поездки состоит как раз в поисках того, о чем нельзя прочитать даже в геттингенской библиотеке.

Так незаметно в приятном и полезном плавании добрались до Каира. Древний город сразу же ошеломил наших путешественников неистовым шумом. Население Каира было чрезвычайно пестрым. Здесь жили арабы и турки, берберы и негры, евреи и греки, персы и копты. И все это разноязычное, многоликое население заполняло улицы, базары, кофейни, шумело, спорило, смеялось. Кричали здесь все: погонщики со своими ослами, муэдзины, призывающие на молитву, продавцы, зазывающие покупателей, и покупатели, оценивающие товар, кричали даже смиренные старцы, часами просиживающие возле кофеен.

Путешественники стремились поскорее добраться до конечной цели — Южной Аравии. Сначала они предполагали следовать из Каира в Мекку вместе с караваном паломников. Они узнали, что в четырех часах езды от Каира, у озера Биркет-эль-Хадж, которое питается водами Нила, раз в год собираются паломники перед уходом в Мекку и что туда же они возвращаются после паломничества. Но вскоре выяснилось, что европейцам сухопутный маршрут запрещен под страхом смерти. Значит, им надлежало найти такой караван, который бы следовал сушей до Суэца, с тем чтобы из Суэца до Джидды плыть морем. Для такого пути должен был собраться большой караван, и путешественникам предстояло дожидаться его несколько месяцев. Таким образом, у них оставалось немало времени, чтобы осмотреть достопримечательности Каира и его окрестностей. И не просто осмотреть, а постараться найти материал для ответов на вопросник короля.

Хавен занялся изучением местного диалекта. Бауренфейнд начал с восторгом зарисовывать лица, наряды, головные уборы, обувь, домашнюю утварь, музыкальные инструменты, не говоря уже о самом городе с его мечетями, крепостями, домами. Нибуру следовало составить план Каира, причем не только обозначить на нем мечети, улицы, дворцы, базары, кладбища, но и подробно онисать их.

Едва ли стоит, любезный читатель, утомлять вас историей Каира, о котором за два последних века столько понаписано. Но во времена Нибура о Египте южнее Александрии европейцы знали крайне недостаточно. И Нибуру в Капре удалось добиться многого. Достаточно сказать, что, когда в 1799 году в Египте высадился экспедиционный корпус генерала Бонапарта, книги Нибура с описанием его путешествия по Востоку, в частности пребывания в Каире, явились основным трудом, помогавшим французским ученым, которых Бонапарт захватил с собой, постигать тайны Египта и закладывать основы египтологии.

Вот остатки первой в Египте мечети, построенной Амром ибн аль-Асом. Сложенная из необожженного кирпича, простая по форме, она чужда роскоши культовых построек, присущей последующим векам. Нибур увидел двор, заросший травой, торчащий обломком минарет. Вокруг ползали нищие, пронзительными воплями то ли жалуясь на свою долю, то ли требуя бакшиша. Ощущение суровости и запустения не нарушали, а, быть может, даже усиливали перенесенные сюда десятки коринфских колонн римского и византийского времени.

Дома в городе были преимущественно в один этаж, и минареты, возвышаясь над ними, создавали впечатление, будто город весь состоит из одних мечетей.

Нибур не мог понять, почему ислам отказался от колоколов.

— Разве нельзя сочетать колокола с муэдзином? — рискнул он обратиться к старику арабу.

Тот посмотрел на него с презрением, но ответил:

— Колокола похожи на бубенцы, которые у нас быкам привязывают на шею.

Не выдержав искушения, европейцы отправились в каирскую баню. Снаружи она показалась им грязной и невзрачной, по зато внутри поразила чистотой и великолепием — здесь даже пол был выложен драгоценными породами мрамора. Банщиков было не меньше, чем посетителей, и каждый из них занимался своим делом: один массировал, другой вправлял суставы, третий удалял волосы при помощи какой-то мази. Все эти процедуры выглядели странно и очень напоминали пытки. Поэтому, несмотря на приставания, Нибур категорически отказался предоставить свое тело этим «костоправам».