Следы на воде - [74]
<…> Она сама (иногда в одиночку) проворачивали дела, которые казались неосуществимыми: находила, еще до существования фонда, астрономические суммы, ломала сложившийся в той или иной сфере «совок», косность системы. Несмотря на то что так много людей ее любили и ею восхищались, у Гали начисто отсутствовали нарциссизм и тщеславие. Она не мялась в ответ на комплименты и восхищение, не жеманничала, просто улыбалась, или говорила «спасибо», или переводила разговор на кого-нибудь другого. Не специально, нет, Галя действительно не понимала, что такого уж удивительного она делает. Не понимала, о чем идет речь. Потому что ее доброта была особого свойства: она распространялась на окружающих, и Гале искренне казалось, что все вокруг нее делают то же самое, если не больше. «Ань, привет, хочу тебя познакомить – вот замечательный(ая) Миша–Маша–Дима–Даша, он(а) просто невероятно помогает, столько всего для нас сделал(а)».
Гении и красавицы.
Да и вообще:
пробивная способность танка – и мягкость,
интеллигентность – без тени снобизма,
детскость – без инфантилизма,
вера – без ханжества,
женственность – без жеманства.
Больше никогда не встречала такой гармонии».
Анна Марголис
С тобой было тепло и уютно. Ты любила уменьшительные. В твоих устах они не звучали слащаво и были совсем не похожи на лакейские постсоветские «присядьте на скамеечку» или «вам на какое билетик», которые в расхожем современном языке просто заполняют лакуну между советским магазинным хамством и утраченным умением выразить учтивость без потери собственного достоинства. Твои были другими. Домашними, родными, немного самоироничными. Они по-прежнему сопровождают тебя всюду. «Валечка, дай мне тот платочек», – говорила ты кокетливо. Теперь не говоришь. Слабенькая, истонченная и измученная. За окном серый дождь. Дышать стало тяжелее. Лепечу что-то нелепое, глупо пытаюсь свалить на погоду: «Может быть, осень?»«Нет, Катя, это НЕ ОСЕНЬ», – говоришь ты раздельно и ясно, смотря прямо в глаза. И я тоже, конечно, знаю, что это не осень…
А лето было долгое. «…Один из дней выпал и впрямь уникальный. Такого, говорят, уже месяц не было. Галя весь день была в силах. Улыбалась, разговаривала. Легкое почти не болело. На капельнице, худенькая, без волос, но не подурневшая – напротив, красивая. <…>. Галя – совершеннейшая Галя. Улыбается. Все хорошо. Волноваться не надо. Говорит доверчиво и прямо, что боится боли и просит, чтобы молились об этом. <…> Всем приходящим дарит репродукцию витража Шагала „Блудный сын“ из церкви Покантико-Хиллз в Нью-Йорке. Говорит, что раньше не понимала про блудного сына, а теперь ждет, чтобы обняли и приняли. Витраж с блудным сыном и стал своего рода завещанием. Жанр не случаен – что, как не витраж, – традиционная форма, в которой материальный свет понимается нематериально. Когда ты лечилась в Америке, мы получили такое ваше письмо о Покантико-Хиллз: „Там девять витражей Шагала. Описывать это бессмысленно, не упомянуть об этом – нечестно по отношению к Шагалу. Все знают, что он гений. Но в этом храмике абстрактное знание замещается физическим насыщением, утолением жажды, о которой не знаешь, пока не войдешь“».
Ежеминутно занятая миллионом насущных дел, Галя понимала красоту глубже и шире, чем мы, казалось бы, занятые искусством профессионально. Даже в самые трудные времена, когда в больнице не хватало жизненно необходимого, Галя, к удивлению окружающих, особо поддерживала занятия искусством с детьми. Казалось бы – до рисования ли тут, когда ребенок балансирует на грани жизни и смерти, когда не хватает катетеров и перевязочных материалов. Но Галя упорно твердила, что детское рисование не менее важно, чем лечение. Да, конечно: собрать деньги на лекарства, лечить, бороться с болезнью, но иногда достаточно нескольких цветных карандашей… и человек уже не пациент. Ибо творчество – не десерт, а хлеб. Возможность говорить с миром от первого лица, возможность отдавать и дарить даже перед лицом страха и боли. В детстве вообще нет границ и перегородок. У детей нет профессий, дети не играют роли, детям не пристало быть пациентами… Да и взрослым не пристало… Явление красоты миру – в чуде жизни, которое пробивается через бинты и стекла. В болезни же это единство обретает предельную реальность. И художник, равный себе-человеку, в нарушение всех численных законов оказывается в итоге больше самого себя. Среди окружающего нас скрежета бесконечных «измов», наверное, эта глубинная детская непосредственность (неопосредованность) сделала Марка Шагала величайшим художником XX века. А Галя сама как витраж. Проводник света. Физически, буквально.
Теперь подаренные Галей репродукции «Блудного сына» висят во многих московских домах. Так наступила осень. В нашу последнюю встречу шел дождь, а ты лежала, с трудом время от времени открывая глаза, и снова работала – доделывая сайт Фонда www.podari-zhizn.ru и сайт своей удивительной мамы – Виктории Чаликовой. То дело, которое ты считала таким важным, но все откладывала. Вот оно: http://chalikova.ru. Самые глобальные проекты ты умела делать по-семейному. Именно так ты ощущала нашу людскую общность. И в память о своей маме ты делала последнее, на что были силы. Просто, камерно, и в то же время не теряя из виду масштабов. С мамы, ее жизни, творчества и болезни начинался твой путь в благотворительность. Твое собственное чудо. Помню, как-то ты рассказывала мне о ней, уже неизлечимо больной, в Германии: «Мы ехали в метро. Напротив сидели какие-то молодые люди, панки. А мама так жадно смотрела на них, впитывала, ловила их взгляды, и в ее глазах читалась такая жажда жизни». После чудовищной второй операции ты тоже сказала: «Я раньше не любила жизнь (это ты-то!) и не могла жить сегодняшним днем (поверь – это так, я-то знаю, хотя все думают обо мне иначе), я вся в будущее была устремлена – а теперь я так хочу жить… каждый день», – и тут же о том, что теперь ты знаешь, что значит «Из глубины воззвах»…
Екатерина Марголис – художник, писатель, преподаватель живописи, участник персональных и коллективных выставок в Европе, США и России. Родилась в 1973 году в Москве. Живет и работает в Венеции. В основу этой книги легли заметки и акварели автора, появившиеся во время необычной весны-2020 – эпохальной для всего мира и в особенности для Италии.В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Известный украинский писатель Владимир Дрозд — автор многих прозаических книг на современную тему. В романах «Катастрофа» и «Спектакль» писатель обращается к судьбе творческого человека, предающего себя, пренебрегающего вечными нравственными ценностями ради внешнего успеха. Соединение сатирического и трагического начала, присущее мироощущению писателя, наиболее ярко проявилось в романе «Катастрофа».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сборник посвящен памяти Александра Павловича Чудакова (1938–2005) – литературоведа, писателя, более всего известного книгами о Чехове и романом «Ложится мгла на старые ступени» (премия «Русский Букер десятилетия», 2011). После внезапной гибели Александра Павловича осталась его мемуарная проза, дневники, записи разговоров с великими филологами, книга стихов, которую он составил для друзей и близких, – они вошли в первую часть настоящей книги вместе с биографией А. П. Чудакова, написанной М. О. Чудаковой и И. Е. Гитович.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.