Следы на карте - [15]

Кто не ходил по памирским горным тропам, тот никогда не узнает настоящего страха и не оценит мужества, настойчивости и смекалки местных жителей, проложивших эти небесные серпантины. Представьте себе пропасть, у которой не видно дна. На несколько сот метров внизу ползет, клубится по ущелью белесая туча. Где-то еще ниже глухо шумит то ли река, то ли дождь из этой тучи. Над головой нависли- серые скалы, светит остывающее осеннее солнце. По ущелью гудит порывами сильный ветер. Вы шли по тропинке шириною в две ладони, на которой еле помещается лошадиное копыто. Но это была настоящая тропинка! Ад начинается впереди.

На отвесной скале каким-то чудом пробита небольшая щель, в которую вставлены стволы прочной, как железо, горной арчи. Какой сорвиголова и когда занимался строительством этого воздушного моста над пропастью? Жив ли он и не свалился ли в клубящуюся облаками бездну?

Такие сооружения сильно задерживали марш. Лошадей и ишаков приходилось разгружать, груз переносить на себе. Лошади прижимались боком к скале, дрожа каждым своим мускулом, осторожно шагали по колеблющимся настилам. Ишаки были более равнодушны к опасности. Понурив голову, они, как и на равнине, безразлично переставляли ноги.

На последнем перевале перед Калай-Хумбом караван попал в мокрый снег. Все вокруг побелело. Тропинка исчезла, слилась с белыми склонами гор. Одна из лошадей поскользнулась и съехала задними ногами с тропинки в обрыв. Красноармеец, шедший впереди, пытался удержать животное за повод, но конь, вскрикнув, как человек, цепляясь за скалы, с грохотом обрушился вниз. Несколько минут слышен был шум, затем все стихло. Весь рабочий инструмент вместе с лошадью ушел в пропасть. Ульян Иванович приказал двигаться медленно, придерживаясь за кустарник и камни на склоне. В мокрой, изодранной колючками, одежде, с исцарапанными руками и лицами, на шестые сутки геологи вышли на большую тропу к Калай-Хумбу.

* * *

В высокогорном кишлаке располагался штаб предводителя басмаческих банд Караишана. Больше года бандиты грабили таджикские и киргизские кишлаки, пьянствовали, угоняли скот. На красноармейские гарнизоны не нападали — боялись. Сегодня Караишан созвал к себе на военный совет всех подчиненных ему курбашей. Накануне прибыл из-за кордона посланник самого эмира. Вручив Караишану письмо и сверток с подарками, он сердито сказал:

— Я Исламбек-хан. Послан к вам его величеством эмиром Бухары. Соберите руководителей вашего войска на военный совет.

В небольшую чайхану, застланную дорогими коврами, явилось человек двадцать. Среди курбашей выделялся дородный чернобородый Исхак — крупный каратегинский бай. Он с презрением смотрел на важного разодетого Караишана. Главарем всех банд, как самый богатый, должен был быть он — Исхак, а не этот засохший святоша, захвативший власть. Караишан и Исламбек-хан, обложенные подушками, сидели в углу чайханы. У Многих курбашей были красные, опухшие от пьянства и злоупотребления кокнаром и гашишем лица. Мутные глаза бандитов дико блуждали, выжидательно останавливались на незнакомом человеке: чего-то привез этот чернобородый, белолицый посланник эмира?

Когда все собрались, Караишан поднял руки вверх, призывая к молитве. Курбаши и гость последовали его примеру. Прочитав молитву, Караишан торжественно начал:

— Великий, всемогущий владыка мусульман, надежда и солнце Востока, повелитель всех правоверных — эмир Бухары, да продлятся бесконечно его дни, соизволил прислать своего представителя уважаемого Исламбек-хана. Защитник ислама, наместник аллаха на земле, щедрый из щедрых в знак уважения к нам и надежды на наше усердие, прислал нам в подарок вот этот бесценный шелковый халат.

Караишан взял из угла довольно дешевый в зеленую полоску халат и, бережно прикасаясь к нему пальцами, показал курбаши, а затем поцеловал его и положил на прежнее место. Курбаши, как по команде, приложив руки к сердцу, подобострастно склонили свои головы в сторону халата. Некоторые из них скрыли в усах пренебрежительную улыбку. Если щедрый из щедрых дарит дешевые халаты — нелегко ему живется. Обеднел в изгнании он, сбежав от большевиков за кордон.

А Караишан продолжал.

— Проявив щедрость и доброту, повелитель гневается на наше бездействие и приказывает готовиться к выступлению против большевиков.— Караишан величественно поднял бороду и грозно осмотрел собравшихся.

— Важничает старый шакал,— прошептал Исхак своему соседу курбаши Мавлону.

— Впотьмах и гнилушка светит, уважаемый Исхак. Посмотрим, как будет командовать!

Исламбек-хан во время речи Караишана не проронил ни слова. Он только качал головой, как бы утверждая каждое предложение хозяина.

— В первую очередь, мы считаем своим долгом,— обратился Караишан к Исламбек-хану,— отдарить повелителя за его щедрость. Исламбек-хан довольно улыбнулся и поклонился в сторону предводителя басмачей.

— Поручаю тебе, курбаши Исхак...

Курбаши Исхак встал и, приложив руку к сердцу, склонил голову в ожидании приказания. Курбаши прятал глаза. В них сверкала ненависть к Караишану.

— Поручаю тебе доставить великому эмиру тысячу голов баранов, две тысячи бараньих шкур, сто пар ичигов и пятьсот мешков орехов.