Следуй за ритмом - [53]

Эйден крутанул палочки вокруг указательных пальцев и отдал мне.

Я показала ему взглядом: не впечатлена!

Очень медленно проиграла ноты. Несколько раз была поймана с поличным за использование не той руки, но спустя какое-то время смогла повторить дробь безошибочно. А потом стала наращивать темп, пока не добилась идеального исполнения – без единой заминки и ошибки.

– Возможно, ты и правда все это время играла не на том инструменте, – сказал Эйден.

Я попыталась, как он, победоносно крутануть палочки между пальцев. Одна из них вылетела из руки и шмякнулась о фотографию в рамке в другом конце комнаты. Мы с Эйденом расхохотались.

Он пошел за валяющейся рядом со столом барабанной палочкой, а я – проверить, не испортила ли рамку. Мы остались в кухне одни. И, судя по пустой плите и чистой стойке, были одни уже довольно давно. Мисс Би вынесла завтрак на веранду, прибралась в кухне и ушла, а мы даже не заметили этого.

К счастью, стекло в рамке не треснуло. На фото был Эйден – на сцене, с гитарой в руке. Я могла определить, когда это было, по одной только стрижке. Эйден приблизился и встал рядом со мной.

– Смотри, – указала я на снимок. – Совсем еще ребенок.

– Ну уж скажешь… ребенок. – Он взял рамку, задев мою руку своей. – Не помню, когда это было.

– Я помню. Это конкурс «Краун Баго». Ты занял третье место.

– О, точно. Выиграл деньги на ноутбук. Как я мог об этом забыть?

– С той поры много всего произошло. – Слишком много. И мой голос выдал охватившую меня печаль. Я глянула на Эйдена: услышал ли он ее?

Его темные глаза были устремлены на фотографию.

– Знаешь, мне ведь было страшно. Возвращаться домой. Боялся, что все тут сильно изменилось. Или что я сильно изменился. Что мне не будет здесь так хорошо, как раньше.

– И? – Я смотрела ему прямо в лицо. – Ты здесь. И что?

– Это место изменилось. Совершенно точно изменилось. – На его щеки падала тень от ресниц. Они распахнулись, и наши взгляды встретились. – Но не так сильно, как я думал.

– Это плохо?

– Не знаю, – очень тихо ответил он.

– Вы чего тут застряли, а? – возник в кухне Даррен.

Мы с Эйденом отступили на шаг друг от друга. Когда успели приблизиться? Эйден поставил фото в рамке на стол, а я закрутила хвост в пучок – нужно было срочно занять чем-то руки.

Даррен нахмурился.

– Вы идете есть или как? Я, между прочим, все-таки хочу сегодня добраться до водопада. – Он сложил руки на груди и не сдвинулся с места, пока мы не покинули кухню.

* * *

Дорога от парковки до водопада заняла около четверти часа. Пришлось пробираться по грязной, усыпанной камнями и опавшими листьями тропке, окаймленной с обеих сторон глухим лесом. Тут росли хлебные, шоколадные и банановые деревья, а в просветах между ними – папоротники. Стволы высоких деревьев обвивали дикие орхидеи и лозы.

По одну сторону тропки встали в рядок продавцы со своими изделиями ручной работы. Их столики полнились куклами, фигурками, «китайскими колокольчиками», брелоками для ключей, украшениями и инструментами. Большинство из них было вырезано из дерева, бамбука или горлянки.

Пока Хейли с Элизой рассматривали сувениры, остальные пошли к тележкам с едой. Даже после сытного завтрака я не устояла перед даблсом[36] (слегка поперченным, со сладким перцем, без чадон бени). Несмотря на предупреждение Эйдена, Малёк заказал себе сильно перченый даблс. Откусив от него, он без единого слова обменял его на обычный, предусмотрительно купленный Эйденом.

Мы продолжили путь молча, поедая идеальные даблсы: с тонкими жареными лепешками и вкуснейшей чана масалой[37], не излишне острые.

– Тебе нравится наша музыка? – спросил идущий рядом Эйден.

– Что? – С чего это он? Я прикрыла рот рукой, подавившись и закашлявшись от неожиданности. Мы каким-то образом оказались вдвоем позади остальных.

– Просто интересно. Тебе нравятся песни «Вакханалии»? Ну или нравились до того, как Малёк до смерти надоел ими? Скажи правду. Раньше ты была довольно прямолинейна.

Я медленно жевала, размышляя о том, как ответить. С одной стороны, меня воодушевило желание Эйдена обсудить со мной его музыку. С другой стороны, если сказать ему правду, он, возможно, больше никогда об этом со мной не заговорит. С третьей стороны, он любил честность. С четвертой, находился в творческом ступоре. Вряд ли ему сейчас нужна критика.

– Ты тянешь время, – заметил Эйден.

Я проглотила прожеванное. На обдумывание всех этих первых, третьих и десятых сторон не было времени.

– Пытаюсь придумать, как тебя не обидеть.

– Принимаю ответ, спасибо.

Я схватила его за руку, не давая уйти.

– Мне нравился ваш первый альбом. Но новые песни, играющие по радио…

– Ужасны.

– Я этого не говорила. Не придумывай за меня. Они не ужасные. Они… обычные.

– Обычные? – Он свел брови. – Как это понять? Плохие? Скучные? Заурядные?

– Заурядные, – решила я. – Все, кроме Sweet Wine Rhythm. – Это та песня, которую Малёк включил по дороге в Спейсайд и которую я не узнала. Я ее потом поискала. – Вот она мне очень понравилась.

Эйден перестал хмуриться.

– Ты явно выбиваешься из толпы, – сказал он довольным тоном. – Это единственный сингл, не попавший в чарты. Думаю, из-за того, что его не раскручивали. – Эйден возобновил путь.