След в прошлом - [75]
И лишь после ужина, уложив детей спать, она сказала, что ей звонил какой-то Эдуард Моисеевич и сказал: «Мужа своего она больше не увидит, если не продаст ему свой земельный участок под строительство торгово-развлекательного центра».
— И что ты ему сказала в ответ? — почти прохрипел Евгений.
— Я согласилась, иначе я поступить не могла, — горько заплакала она. — Завтра от него приедет нотариус…
Евгений обнял за плечи жену и нежно прижал к себе.
— Не расстраивайся, любимая! Тебе и нашему малышу это вредно…
— Он все эти дни сильно пинается, видимо, хочет на волю, так как срок его пребывания на исходе. — Забыла тебе сказать, — спохватилась Даша, — мне три раза звонил Максим Александрович Ломакин, он назвался твоим боевым товарищем и был в сильном недоумении, почему тебя нет до сих пор дома.
— Это тот самый офицер Особого отдела КГБ, который вытащил меня и Васю из горящего бэтээра. Я тебе о нём раньше рассказывал.
Мы с ним случайно встретились в Новосибирске на железнодорожном вокзале. Я был у него в гостях перед отъездом, познакомился с его семьёй.
— Помню, ты рассказывал. Позвони ему, он волнуется за тебя…
— Конечно, позвоню…
Евгений направился к телефону, который разразился трелью входящего звонка раньше, чем он взял трубку. Звонил вновь Максим. Внимательно выслушав всё, что случилось с Евгением, он сказал:
— Ничего сам не предпринимай. Сейчас приедет к вам мой товарищ, который должен был встретить тебя на вокзале. Расскажи ему тоже обо всём. Я немедленно выезжаю к вам в Омск.
— Даша согласилась продать землю, может уже…
— Не может, Женя, — прервал его Максим, — всё, что происходит вокруг тебя и Даши это не по-человечески. — Это плевок в души, всем тем, кто в Афгане кровь проливал. Они же знали, захватывая тебя, с кем дело имели…
— Знали…
— Ну вот, узнают лучше…
Семён Николаевич Терехов — друг Максима появился в тот самый момент, когда Даша почувствовала, что ей нужно ехать в роддом и им пора заказывать такси. Его приезд был как нельзя кстати. Потому как в сложившихся условиях неразумно было оставлять детей одних дома даже на столь короткое время.
Однако Семён предложил другое решение, которое устроило всех.
— Дашу в роддом провожаем всей семьёй, — сказал он. — Затем поедем на моей машине на загородную базу отдыха УФСБ, там папа и дети будут находиться до тех пор, пока Даша будет пребывать в роддоме.
Мы же с Максимом Александровичем к её возвращению решим все проблемы, которые беспокоили вас в последнее время.
— А мы войдём все в вашу машину, — спросила, обеспокоившись, Даша. — Нас ведь много.
— Войдём! — заверил её Семён.
Сборы были недолгими, и вскоре форд — эксплорер отъехал от дома, где жила семья Тимофеевых.
Роддом располагался в зелёной зоне: городской шум не тревожил ни врачей, ни рожениц. Дашу приняли без проволочек. Доброжелательная медсестра подкатила кресло-каталку. Дети обняли мать, она расцеловала их.
— Слушайте во всём папу. Я вас всех люблю! — у Даши в глазах стояли слёзы. На самом деле ей хотелось зарыдать в голос, взвыть простоволосой бабой, не обращая внимания ни на что.
— Береги, Дашенька, себя. И нашу дочурку тоже… — Провёл ладонью по животу жены Евгений. Даша крепко сжала его.
— Ты тоже береги себя, любимый.
Евгений вышел из приёмного отделения роддома — теперь их разделяло толстое стекло входных дверей…
Тем же самым утром Владимир приехал в офис, чтобы известить шефа, что пленник вёл себя несговорчиво, и он сделал всё, как ему было велено: дверь запер, протез и костыль забрал…
— А жратву забрал или оставил ему?
— Оставил. Мы же не звери, Эдуард Моисеевич…
Шеф ухмыльнулся, обнажив свои фиксы.
— Это как сказать. Звериное начало живёт в каждом из нас, — принялся разглагольствовать он.
— У кого-то оно до поры до времени замуровано глубоко внутри, а у кого-то уже пребывает на поверхности.
Вот представь себе такую картину: хрупкий интеллигент, прогуливается по парку со своим отпрыском — девочкой-малолеткой. И тут на их беду, появляется детина, воспылавший похотью к ребёнку.
Думаешь, папа-дохляк окажется слизняком? Не факт!
Я тебе, Володя, рассказываю реальную историю из моей милицейской практики. Так вот этот дохляк в одно мгновение озверел и стал зубами рвать этого детину, покусившегося на его ребёнка.
Он вырвал ему зубами кусок вены и откусил палец. Детина, получив отпор, бежал с поля боя как побитый пёс…
Кстати, когда ты бился на ринге в боях без правил, тебе не приходила в голову мысль, что ты и твой противник похожи на двух бульдогов, кромсающих друг друга? — рассмеялся он.
— Приходила, — признался Володя.
— То-то. А ты говоришь, что мы не звери. Люди готовы превратиться в любой миг в зверей. Для этого они совершенствуют орудия убийства, создают новые, развязывают войны.
Человек драчлив по своей природе. Старичок Фрейд относил агрессивность к инстинктам, откуда следует, что она является выражением врождённой потребности.
— Как-то вот так, Володя! — заключил шеф. — Вечером съезди и посмотри, не сделался ли наш пленник сговорчивее. А сейчас отвезёшь нотариуса к его жене, она ведь собственник земли, а не её муж.
— Не понял, Эдуард Моисеевич, зачем же нам тогда держать в заточении этого инвалида, если его жена согласилась продать землю?
Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Нева, 1997, № 8На страницах повести «Вниз по Шоссейной» (сегодня это улица Бахарова) А. Рабкин воскресил ушедший в небытие мир довоенного Бобруйска. Он приглашает вернутся «туда, на Шоссейную, где старая липа, и сад, и двери открываются с легким надтреснутым звоном, похожим на удар старинных часов. Туда, где лопухи и лиловые вспышки колючек, и Годкин шьёт модные дамские пальто, а его красавицы дочери собираются на танцы. Чудесная улица, эта Шоссейная, и душа моя, измученная нахлынувшей болью, вновь и вновь припадает к ней.
Один человек с плохой репутацией попросил журналиста Максима Грязина о странном одолжении: использовать в статьях слово «блабериды». Несложная просьба имела последствия и закончилась журналистским расследованием причин высокой смертности в пригородном поселке Филино. Но чем больше копал Грязин, тем больше превращался из следователя в подследственного. Кто такие блабериды? Это не фантастические твари. Это мы с вами.
Популярный глянцевый журнал, о работе в котором мечтают многие американские журналисты. Ну а у сотрудников этого престижного издания профессиональная жизнь складывается нелегко: интриги, дрязги, обиды, рухнувшие надежды… Главный герой романа Захарий Пост, стараясь заполучить выгодное место, доходит до того, что замышляет убийство, а затем доводит до самоубийства своего лучшего друга.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
Эта история с нотками доброго юмора и намеком на волшебство написана от лица десятиклассника. Коле шестнадцать и это его последние школьные каникулы. Пора взрослеть, стать серьезнее, найти работу на лето и научиться, наконец, отличать фантазии от реальной жизни. С последним пунктом сложнее всего. Лучший друг со своими вечными выдумками не дает заскучать. И главное: нужно понять, откуда взялась эта несносная Машенька с леденцами на липкой ладошке и сладким запахом духов.