След торпеды - [11]

— Мина взорвется!..

Отчаянный крик рванул душу Лысенкова. В одно мгновение он понял, что надо спасать людей, и тут же бросился к мине. Он плыл быстро, как дельфин, рывками преодолевая волну за волной. Вода накатывалась на глаза, слепила их. Рывок! Еще рывок! Пахло дымом, гарью. Наконец вот она, мина! Лысенков сорвал с рожка патрон, бросил его далеко в сторону и тут же поплыл обратно. Стояла грозная тишина, и он слышал, как ему кричали: «Скорее! Скорее!..» Он дышал все тяжелее, но греб воду изо всех сил. Он не помнил, сколько проплыл метров, но когда поднял голову, чтобы взглянуть на мину, взорвался патрон. В лицо ударил горячий воздух, и он потерял сознание.

Мину взорвали после того, как Лысенкова подняли на борт. Пришел он в себя в каюте. Фельдшер растер ему ноги и грудь спиртом. Стало легче, он даже улыбнулся. Вспомнил жену. Потом мысли о жене рассеялись, и он задремал. Сквозь дрему Лысенков услышал за дверью тяжелые шаги. Чей-то голос спросил: «Он не ранен?» Это был голос адмирала. Ему кто-то ответил: «Все в порядке! Он уснул, товарищ адмирал».

У Лысенкова потеплело на душе. Но вспомнил боцмана и помрачнел. Опытный моряк, а допустил промашку. Не успел развернуть шлюпку носом, крутая волна сильно ударила в борт и опрокинула ее. Лысенков взвешивал все до мелочей. А командир в это время отчитывал боцмана:

— Старый морской волк — и вдруг осечка. Негоже так…

Боцману помолчать бы, а он, не смущаясь адмирала, заявил:

— Сам не пойму, як волна ударила! Очнулся в воде, бачу, помощник поплыв до мины…

Ночь для Лысенкова прошла спокойно. Спал он крепко. Едва в иллюминатор заглянул розовый рассвет, встал, позавтракал и лишь тогда поднялся на мостик. В лицо дохнул свежий ветер. Марков встретил его приветливо, шутливо спросил:

— Рогатая не приснилась? Ох и напугал ты меня, когда к мине поплыл. Ну а как самочувствие?

— Готов заступить на вахту! — бодро выпалил Лысенков. — А вы бы отдохнули…

Марков сказал, что на корабле посредник и ему нельзя сходить с мостика. В это время к ним подошел замполит Румянцев. Поздоровавшись с помощником, он поздравил командира с успешной атакой. Сам он находился в посту акустика и видел, как мастерски работал мичман Капица. Настоящий ас! А вахту дублера нес матрос Егоров.

— И что же он? — насмешливо спросил капитан 3-го ранга.

— Тоже держал надежный контакт с лодкой.

— Ну что ж, я рад, — Марков хотел еще что-то сказать, но ему помешал вахтенный радист, сообщивший, что на имя адмирала получена срочная радиограмма. Командир велел помощнику доложить о ней посреднику и, повернувшись к замполиту, спросил:

— Виктор Савельевич, у вас все готово к воинскому ритуалу?

Румянцев развернул морскую карту и указал на кружочек, помеченный красным карандашом. Это была точка, обозначавшая место гибели пограничного корабля «Алмаз». Командир сторожевика Окунев принял неравный бой с врагом. «Алмаз» вел огонь до тех пор, пока над ним не сомкнулись волны.

— Я подготовил радиопередачу, — сказал замполит. — Адмирал не станет возражать?

Посредник выслушал замполита с необычным волнением и сказал, что сию же минуту поднимется на мостик. И тут же уточнил: «Это что, отдание воинских почестей?»

Адмирал, сутулясь, торопливо поднялся на мостик, на ходу застегивая шинель. Он взглянул на серое в заплатах туч небо, потом встал у левого крыла. Увидев рядом с собой Маркова, серьезно, даже сердито сказал:

— Пожалуйста, без меня… Сами все делайте. В данном случае я ваш гость, а не посредник…

Корабль зыбко переваливался, вода за бортом шипела, пенилась. И этот шум напоминал адмиралу роковой день войны, когда в море «Алмаз» доживал свои последние минуты. Ему даже почудился голос командира: «Братцы, огонь по субмарине!.. Огонь! Еще огонь! Ура, мы ее подбили!..»

Адмирал очнулся, посмотрел на море. Какое-то оно неуютное и сердитое. «Эх, жаль ребят…»

Марков заметил, как изменился в лице адмирал. Еще недавно он был весел, в глазах горели искорки, а сейчас лицо какое-то неприступное, словно вытесано из мрамора. Однако Марков вопросов не задавал. Он лишь покосился на адмирала, и тот, уловив его взгляд, по-прежнему и словом не обмолвился. Не было желания и у Маркова о чем-либо спрашивать адмирала. В минуту воинского ритуала он невольно вспоминал отца.

Подошел капитан-лейтенант Румянцев. Марков шепнул ему:

— Посредник чем-то расстроен.

— Ты еще гадаешь? — усмехнулся замполит. — Пойми, человечина, адмирал был на войне, друзей терял в боях…

Корабль подошел на расстояние пяти кабельтовых от места гибели «Алмаза». В это время раздался сигнал большого сбора. Прошли секунды. Моряки, свободные от вахты, выстроились на верхней палубе. Адмирал шагнул к трапу, но тут же вернулся на прежнее место.

«И чего он так волнуется?» — подумал Марков.

На корабле заиграли сигнал «захождение». Вахтенный сигнальщик приспустил Военно-морской флаг. На верхней палубе в корабельных динамиках раздался тревожно-взволнованный голос замполита:

— Товарищи, наш корабль проходит координаты боевой славы. Здесь, в этом районе моря, в годы Великой Отечественной войны героически погиб экипаж пограничного корабля «Алмаз». Честь и слава героям!..