След сломанного крыла - [53]

— Нет, — говорит она, вздрогнув. Она обхватывает себя руками и усаживается поглубже. — Я не могу их иметь.

— У тебя проблемы? — вот уж чего я не ожидала. Когда ты видишь перед собой совершенное существо, трудно представить себе, что какое-то несовершенство может омрачить его жизнь.

— Нет, — спокойно отвечает Триша и затихает. Я проверяю, не уснула ли она, но ее глаза широко открыты и устремлены в пространство. — Это он думал, что у нас есть проблемы.

Наш разговор идет по кругу и ни к чему не приводит.

— Да что произошло, Триша? Говори, в конце концов!

В детстве мы с ней играли в прятки, но она всякий раз меняла правила игры. Иногда я должна была сосчитать до десяти, прежде чем начать искать ее, а иногда до пятнадцати. Но правило, которое бесило меня больше всего, было таким: если я находила ее слишком быстро, то считалась проигравшей. Она заявляла, что игра не состоялась. Как будто это я выбирала для нее место, где ее легко было отыскать. Мы начинали снова, я считала, а она пряталась. Пока я не стала постарше, до меня не доходило, что одно правило никогда не менялось: как бы быстро она ни находила меня, она выигрывала.

— Я поставила спираль, — наконец признается Триша. Она слишком пьяна, чтобы осознать, что говорит. — Чтобы не забеременеть.

Мы подъехали к ее дому, но я не выключаю двигатель. Прожекторы освещают дом — по чьим-то понятиям, настоящий дворец. Двор безукоризненно чист, и низкий белый заборчик ограждает сад тюльпанов. Дверь украшена надписью «Добро пожаловать» и бронзовым молотком, готовым возвестить о приходе гостей.

— Он хочет, чтобы тебе вынули спираль? — спрашиваю я, стараясь понять ее.

— Ты не можешь изменить того, чего не знаешь, — говорит Триша, глядя на свой дом. — Соня, все это время я лгала ему. А потом он узнал правду и ушел.

Марин

За пять шагов до школы Марин в неуверенности останавливается. Сегодня настоящий весенний день — теплый, с легким ветерком. Погода внушает обманчивое чувство безопасности: наслаждаясь красотой, трудно представить себе, что может случиться что-то плохое. Детство Марин доказало обратное. Тем не менее она всегда обманывала себя, покупалась на ложные посулы. Теперь она знает правду: не только тьма приносит мучения. Дневной свет изобретает свои формы ада.

Марин не позволяет страху взять над собой верх. Она с решительным видом входит в здание школы. Марин помнит урок, выученный в детстве: стоит лишь натянуть подходящую маску, и люди тебе поверят. Сама она никогда ходила в школьный медпункт, даже когда у нее сильно болел живот: ведь первый же осмотр выявил бы синяки.

— Марин? — Карин встречает ее в своем кабинете. — Я удивлена, что вы здесь.

— Джия забыла дома учебник по естествознанию, — говорит Марин. На самом деле она вытащила учебник из рюкзака дочери за несколько минут до ее ухода в школу. Это единственное, что смогла придумать Марин для реализации своего плана. — Поскольку урок естествознания у нее после ланча, я решила занести его сама.

— Разумеется, — Карин протягивает руку. — Спасибо, я передам его ей.

— Нет, лучше я сама, можно? Заодно и повидаемся, — вновь правдоподобно лжет Марин.

Карин оглядывается вокруг, чтобы удостовериться, что в кабинете нет других родителей.

— Почему бы нам не побеседовать здесь? — она закрывает дверь в кабинет. — Я сама собиралась звонить, но решила дать вам время выяснить, что и как.

— Мы ценим ваше внимание, — говорит Марин, не собираясь открывать карты. — Как вы понимаете, для нас это был удар, — она произносит слова профессионально четко и уверенно.

— Конечно. Вы поговорили с Джией?

— Да, — Марин взвешивает варианты поведения, и каждый кажется ей убедительнее предыдущего. Она уверена, что правильного ответа ей не найти, и выбирает самый простой, чтобы поскорее подобраться к цели. — Джия не хочет ничего рассказывать.

— Понятно, — директриса явно разочарована. — Я надеялась на что-то более существенное.

Карин подходит к письменному столу, выдвигает ящик и, вынув из него картотеку, листает, пока не находит нужную карточку. Ее она вручает Марин:

— Вот прекрасный детский психолог, специализирующийся на побоях. Настоятельно рекомендую к ней обратиться.

Марин кладет карточку в бумажник. Она не будет просить помощи у психологов или психиатров, она справится сама.

— Благодарю вас, — говорит Марин. — Очень признательна за помощь.

Она смотрит на часы:

— Извините, но лучше бы мне отдать Джии учебник, пока ланч не кончился и не начались занятия.

— Марин, — произносит директриса, подойдя к ней поближе. — В прошлый раз я упомянула, что обязана связаться со службой защиты детей.

Марин совсем позабыла об этом.

— Моя главная обязанность как руководителя — защищать детей в школе, — продолжает Карин. — Разумеется, я постараюсь не превышать своих полномочий…

— И не надо, — говорит Марин, не давая ей закончить фразу.

— Социальный работник уже связался со мной. Им требуется больше информации, — Карин не дает собеседнице сбить себя с толку. — Я рассказала им, что мне известно и в чем я убеждена.

— И в чем же?

— В том, что родители не виноваты. Но кто-то все-таки бил Джию, — Карин понижает голос. — Они сказали, что очень скоро свяжутся с вами. Им надо знать, кто сделал это.