След сломанного крыла - [116]

— Она знала? — я слышу ярость в его голосе.

— Отец признался ей, перед тем как впал в кому, — я чувствую, что с моих плеч свалилась гора. — Я никогда не понимала, почему не хочу детей. Теперь понимаю, — Эрик сидит неподвижно и внимательно смотрит на меня. — Я была уверена, хотя и не знала почему, что, даже если бы любила своего ребенка так же сильно, как папа любил меня, в конце концов заставила бы его страдать, — я опускаю глаза. Столько вещей стали очевидными теперь. — Несмотря ни на что, я никогда не смогла бы сделать такое, никогда, — я беру свою сумочку и собираюсь уйти, но перед этим я бросаю на Эрика взгляд, думая, что вижу его в последний раз. — Я совсем не хотела лгать тебе. Я совсем не хотела причинить тебе боль. Прости.

— Триша, — окликает он меня, когда я уже стою у дверей. Я поворачиваюсь к нему, чтобы сказать «до свидания». — Ты знаешь кого-нибудь, кто мог бы помочь тебе? Врача или кого-то еще?

Я киваю:

— Я хотела бы пойти к врачу. Я поищу специалиста по случаям сексуального насилия над детьми, — я пожимаю плечами. — Просто все это меня ошеломило.

— Думаю, это еще слабо сказано, — говорит Эрик.

— Да, — я пытаюсь улыбнуться, и это удается мне легче, чем я думала. — Спасибо, что выслушал меня, — я снова смущенно улыбаюсь. — Спасибо тебе за нашу совместную жизнь. Ты так много значил для меня… — я умолкаю, борясь с подступившими рыданиями. — Я подпишу документы и тут же вышлю их тебе.

— Триша, — он встает со стула и подходит ко мне, — скажи, нельзя ли мне сходить на несколько приемов к врачу вместе с тобой? Я хочу попытаться понять, через что тебе пришлось пройти.

Я поражена, я не ожидала такого предложения.

— Эрик, почему ты хочешь пойти со мной?

— Мы были мужем и женой, но я не знаю, были ли мы друзьями, — отвечает он. — Может быть, сейчас как раз пришло время узнать.

В детстве я восхищалась звездопадами. Я наблюдала, как звезды падают с ночного неба на землю, и думала, что каждая упавшая звезда означает исполнение желания какого-нибудь ребенка. Я тоже задумывала желания, когда видела падающую звезду, всегда одно и то же — чтобы я всегда жила счастливо. Все истории, о которых я читала в книгах, хорошо заканчивались. Я не сомневалась, что, хотя моя история еще не написана, она тоже будет счастливой. Когда детские мечты столкнулись с реальностью, я поняла, что не у всех историй хороший конец, что люди часто страдают неизвестно почему. Но я не расставалась со своей мечтой. Для этого надо было всего лишь сохранить в себе детскую убежденность, что все возможно.

— Да, — отвечаю я ему.

Я представляю себе еще одну падающую звезду, но на этот раз не загадываю желания. Я всего лишь улыбаюсь, понимая, что, хотя не каждая история кончается счастливо и не каждая начинается с трагедии, в жизни присутствует и то и другое. И эти моменты не всегда создают или разрушают тебя — просто они части целого.

У меня впереди целая жизнь, чтобы разобраться в том, что отец сделал со мной и что со мной сделала его любовь. Возможно, я никогда не пойму, почему забыла тот страшный случай. Но одно я знаю точно и не забуду никогда: у меня есть я сама и есть право поступать так, как я считаю нужным. Теперь для меня важны лишь это знание и люди, которых я люблю.

Я клянусь, что обрету себя саму, узнаю, кто я такая, что никогда не буду дочерью, которой нужен отец, или женой, которая старается быть идеальной. Без страха я в одиночку пушусь в это путешествие и открою для себя ту женщину, которой могу стать. Я никогда не хотела причинить боль Эрику, никогда не думала, что скорее предаю его, чем спасаю себя. После того что он сказал, я поняла, как мне с ним повезло. Может быть, нам посчастливится обрести нашу любовь снова и найти путь к исцелению. Но сейчас, в момент, когда я определяю свое будущее, я обещаю себе никогда не забывать прошлого.

Соня

Я одна. Триша вернулась в свой дом, а мама пропадает в храме. Она сказала, чтобы я не дожидалась ее, потому что она придет поздно. Мама не сказала почему, а я не спросила: мы обе соблюдаем установленную нами невидимую границу. Мне надо чем-то заняться, и я развожу огонь в гостиной, чтобы согреть руки у пылающего огня.

Тишину нарушает звук дверного звонка, и я вздрагиваю — ведь я никого не жду. Мамины подруги обычно заходят совсем ненадолго: либо занести еду, либо осведомиться о состоянии нашего отца. Теперь эти визиты стали более редкими. Больше у нас почти никто не появляется. Что ж, жизнь идет своим чередом, и только мы не готовы это признать.

— Кто там? — спрашиваю я и с опаской смотрю в дверной глазок. Увидев лицо Дэвида, я широко распахиваю дверь.

Когда я заполняла анкету для отдела кадров, он видел мой адрес. Этот район хорошо известен Дэвиду: его друзья купили в конце нашей улицы дом.

— Я хотел поговорить с тобой, если у тебя есть минута.

Дэвид выглядит встревоженным.

Мой первый порыв — закрыть дверь немедленно, но я не могу. То, что я вижу его здесь, в доме, который когда-то был моей тюрьмой, странным образом придает мне сил.

— Входи, — говорю я и веду его в комнату, где пылает и рассыпает искры огонь.

— Твоя мама дома? — оглянувшись по сторонам, спрашивает Дэвид.