След «черной вдовы» - [6]

Но Москва Москвой, а именно Питер до последне­го времени считал Крисс своей как бы вотчиной. И не только потому, что ему принадлежал контрольный па­кет акций, к примеру, морского порта Северной столи­цы, а также многочисленные прочие — движимые и недвижимые — ценности. Всего хватало. Нутром вдруг почуял, что его незримая, но сильная власть в городе словно пошатнулась. То есть почему так произошло, Виктор Михайлович уже сообразил. Это все московс­кие ветры задувают. Политики вон болтают: мол, нын­че питерские повсюду в свои руки вожжи-то забира­ют— и в Москве, и тут, на Неве. Ну если сам Питер иметь в виду, то оно и правильно, всегда так было, чу­жаки в нем особо не приживались. Но ведь теперь Питером-то рулят пусть и свои, питерские, однако уже из Москвы прибывшие, вот в чем разница. А там, навер­ху. по-разному смотрят — что на своих, что на чужих.

Такая вот и образовалась в конечном счете соната Северной Пальмиры, как давеча определила Светка. А ей, Светке, хоть она в последние дни частенько нос мор­щит, все ж таки верить можно. Образованная девка, умная и в людях вроде должна бы разбираться. Им, балеринам, говорят, специальный курс в их училищах читают, чтоб они потом, когда среди серьезных людей тусоваться станут, балбесками не гляделись. Ну, кста­ти, про Светку это сказать и язык не повернется, с баш­кой у нее, слава богу, в порядке. Как и со всем осталь­ным — тоже. Недаром же Макса, Вампира этого дерь­мового, прости господи, хоть и как бы племянника, перекосило, когда он, Крисс, забрал Светку от него к себе. Нечего, мол, в пустые игры со щенками играться! Раз тебе заявил сам «смотрящий», что ты достойна боль­шего, вот и соображай, кому служить! А капризы твои — это пустяки. Небось как из Мариинки в Боль­шой театр захотелось, к кому пошла.? К Максу, что ль, который всего-то и способен драть тебя по пьяни да тряпками с бирюльками обвешивать? Нет, ты к Криссу явилась, потому что знала: его слово —в законе и очень высоко ценится, причем в обеих столицах.

К слову и о столицах... Ну что делать, коли власть в Москве сейчас покрепче и понадежнее? Вот и пришлось временно оставить родной Питер и обосноваться пока здесь. Квартиру Светке купить —не отстойник там какой-нибудь, целый этаж пришлось расселить, обеспе­чить жильем в новых районах, чего уж тут мелочиться- то? Ремонт опять же сделали соответствующий, чтоб не стыдно было позвать нужных когда понадо­бится. А в том, что приглашать гостей придется, и даже очень скоро, Крисс не сомневался. Такая уж нынче сло­жилась обстановка, что изменения в питерском руко­водстве, которые президент прежде все обещал произ­вести, да мало кто в них верил, стали жесткой реально­стью. И неожиданно они, совсем не по делу, высветили такие глубинные слои и годами наработанные деловые связи Крисса с городскими руководящими структура­ми, о которых ни новой губернаторской команде, ни тем более федеральным властям и знать-то было не по­ложено. Вот и приходится учитывать поневоле новые реалии, блин, как опять же выражается Светка...

А днями теперь и ее вопрос решится, последует офи­циальное приглашение в штат балетной труппы. С ди­ректором, как и положено, все перетерли —законно же: приличные бабки твой конкретный интерес снимут с любых тормозов. А если они очень приличные — так и вообще базара нет!

Но еще одна, и, пожалуй, самая неприятная, про­блема висела тяжелой гирей... Макс, будь он проклят с его беспределом!

Тут память непрошено возвращала Виктора Несте­рова в не такой уж далекий сегодня девяносто третий год, когда они, вместе с зятем Генкой, после громкой московской разборки поняли главное: коммунистам, со всей их якобы несокрушимой системой, головы таки посворачивали. Ну и питерские тут же постарались и у себя ускорить этот процесс.

Капиталы кое-какие уже к тому времени имелись, да и власть была немалая — в своей среде, конечно. Вот и решили они тогда, что выпал им фарт начинать соб­ственный — и большой! — бизнес. Конечно, самому Криссу «хождение во власть», как тогда говорили, не светило — все же три ходки за плечами, опять же коро­на «законника» к публичной общественной жизни ни­как не располагала. А власть была нужна, причем не тайная, воровская, —этой хватало, а вполне легальная, которую дает высокая государева служба либо же де­путатская неприкосновенность. Генка, муж Галки, сес­трицы Виктора, категорически отказался — у него с детства был деловой, практический ум — организовать какую-нибудь яркую, броскую халяву, типа страховую компанию открыть, раскрутить клиентуру и по-тихому раствориться в российских пространствах — до но­вой идеи. Это у него получалось без проколов, а вот в ту же Думу — нет, не в натуре. Младший его сын — Вадька был маловат для выполнения той задачи, кото­рую ставил Крисс. Оставался Максим, другой Генкин сын. Ему исполнилось двадцать шесть, и за спиной дав­но погашенная судимость по малолетке, так что в рас­чет она не шла, а кто из мальчишек не бузил, не хулига­нил и не залетал по собственной дури?..

Остановившись на этом варианте, Виктор Михай­лович, как самый старший в роду, напряг свои связи, приложил соответствующие средства, после чего на ближайших же выборах в Государственную думу от славного города Питера прошел молодой человек — по спискам тоже совсем молодой, юной, можно сказать, Либеральной партии России. Уж больно наглым, крик­ливым и ловким показался тогда Криссу ее кудрявый лидер. Другому бы головы не сносить, а этого почему- то власти не трогали и даже как бы опекали. И вот имен­но этот, главный для себя, вопрос Виктор Михайлович Нестеров, предприниматель из Санкт-Петербурга, ак­тивно спонсирующий выборную кампанию либералов, понял правильно. Это означало, что за спиной кудря­вого лидера стоят очень серьезные дяди, скорей всего, из органов, которые не обращают внимания на разные громкие шалости и скандалы новых партийцев, но ждут от них правильных и нужных им действий. В общем, поставил Крисс на эту темную лошадку и не проиграл.