Славянские отаку - [23]

— Так хентай же ж, — Коля разрыдался. — Я не хотел, чтобы нас посадили, поэтому я выкопал яму и положил туда винт, а потом закопал.

— Во-первых, не нас, а тебя, — смягчился Нестеренко. — Мне твои пучеглазые уродцы нахуй не уперлись. Во-вторых, начинай учить феню, потому что его уже откопали. Так бы, может, никто и не узнал, что ты вообще тут живешь. Ну, это небольшое замечание касательно интеллекта самой древней, мудрой и незалежной нации в мире.

— Накажи меня! — всхлипнул Коля.

— Тебя природа и так уже наказала, — ответил Нестеренко, пальцами запихивая в рот суши. — Есть в этом доме хоть один стакан? Я не говорю про чистые стаканы, меня интересует их наличие в принципе. — Нестеренко поставил бутылку на пол и зашагал на кухню, в которой все еще не было двери, но уже висели кухонные шкафы. Он что-то уронил, несколько раз матюгнулся и вернулся с глиняной кружкой.

— Ты так и собираешься жить на коврике у двери? — спросил он.

— Я собираюсь валить отсюда на хуй! — Коля рывком встал и повалился обратно, зеленые мушки наползали на экран, как в старой игре. Два ролла, которые он съел, пока Нестеренко возился на кухне, выплеснулись на ламинат, бутылка опрокинулась, и часть пойла разлилась вокруг Колиной головы. Нестеренко, подавив рвотный рефлекс, пнул бутыль и демонстративно ушел в спальню. Там он разделся, включил телевизор и через минуту захрапел. Коля очнулся в сумраке, поскользнулся на полузасохшей блевоте, убирать ничего не стал. Он сходил на чердак, вынул из коробки нож для филе, купленный осенью в «Ашане» и ни разу не использованный. Заглянул в спальню, где храпел этот чертов кацап, и встал у кровати, представляя, как вонзает нож ему в открытую пасть.

— Свет выключи, дубина, — простонал Нестеренко, нашаривая одеяло.

— Я щас тебя выключу, падла, — Коля снял с зарядки свой смартфон, включил в нем фонарик и ушел в лес. На полянке он проткнул все четыре колеса Диминого джипа, заглянул в яму и убедился, что винчестера там нет. Его забрал таджик, больше некому. Правда, у Коли имелись большие сомнения, что таджик может его подключить. Коле казалось, что у себя на родине таджики все еще селятся в пещерах. Даже если таджик сможет открыть архивы, он ничего не докажет. Коля был так зол на мужа, что ему стало уже насрать, посадят за хентай или нет.

Ночевал Коля на втором этаже, расстелив спальник поверх листа фанеры. Пенку он не нашел, фанера больно давила на тощие бока. Ветка сосны царапала стекло, черная и мохнатая, как злобный ёкай, который хотел утащить его в мир духов.

Когда Коля открыл глаза, перед ним сидела белка. Она чистила мордочку крохотными лапками. Некоторое время он лежал неподвижно, чтобы не спугнуть ее. Внизу хлопнула дверь, белка рванула с места и спряталась между потолочных балок.

— Димочка, у нас белки на чердаке! — заорал Коля, сбегая по лестнице.

— Это у тебя белки на чердаке, дебил хохляцкий, — Нестеренко швырнул ему под ноги орудие преступления.

— А еще у нас змеи в подвале, — Коля на всякий случай поднял нож.

— Щас у тебя будут змеи в подвале, — огрызнулся Нестеренко. Ему кто-то перезвонил, и Нестеренко начал врать, что подцепил заразу, поэтому не сможет участвовать в переговорах. Кроме того, ему придется ехать в шиномонтаж. Он долго извинялся и нажал на отбой, его лицо покраснело и вспотело.

— Надеюсь, ты сделал по одному проколу? — спросил Нестеренко ледяным тоном.

— Надейся, — дьявольски усмехнулся Коля.

— Будь любезен, съеби отсюда, пока я тебя не убил, — попросил Нестеренко.

Коля молча надел велосипедные штанишки, розовую майку и оранжевый жилет, чтобы не сбили на шоссе. Сунул в рюкзак пачку денег и уехал на велосипеде.

Егор Феофанов по кличке Карл проснулся не как обычно. По утрам его всегда будила мама, принося кофе и бутерброды в постель, потому что иначе он физически не мог встать в полседьмого, добежать до электрички, пересесть на метро и оказаться на работе в десять. Мама, как и многие женщины пенсионного возраста, ночью спала мало и отдыхала днем.

Егору сильно хотелось в туалет. Он еле добежал до толчка и даже не успел прикрыть захватанную дверь, которую десятый год грозился поменять, но так и не поменял. Мама еще сопела в своем шестиметровом закутке. Егор вскрикнул от внезапной рези в уретре и подумал: «Пиздец!» Болело горло. До Егора постепенно доходил весь ужас его положения.

Не далее как позавчера он впервые в свои 34 года вступил в физический половой контакт, и это произошло не с тян, а с анонимным задротом, у которого даже вместо ника была капча. Сосал у Егора безработный программист в серой одежде, который, казалось, решил всеми возможными средствами слиться с окружающим быдлом. Егор заплатил ему за это две с половиной тысячи, чтобы капча потом не врал, будто «давал из жалости». И это было еще слишком дорого, учитывая нетоварный вид задрота. Кстати, задрот вчера хвастался на форуме, что купил подержанный монитор. Егора распирало от гордости, что он унизил совковое быдло, но он помалкивал о своем подвиге и советовал пареньку найти настоящую работу и перестать висеть у родителей на шее. Кстати, сам задрот называл себя москвичом, хотя жил в Сергиевом Посаде, отчего и ехать за минетом было недалеко.