Славен город Полоцк - [38]

— На торжищах ходит чадь в балаганы, где зрят бесовские обычаи треклятых эллин, где деются позоры и игрища со свистанием, и с кличем, и с воплем, где бьются дрекольем... Купцы тщатся вылгать себе куны, а прибытки торговые таят, десятину в церковь не несут. Так и бояре таят и урожай, и приплод скотины, и сбор меда... Крещеных челядинов продают поганым, с иноверцами пируют, у своих воруют...

Иван уже понял: владыкино «проклинаю» относится не к нему, а к боярам, лихварям, бесчестным купцам. Все, что они творят, — вот оно названо владыкой, — все это нечестиво, все это обман...

Служба кончилась. Владыка не уходил. Кто алчет совета, кому нужно доброе пожелание, кто преступил святые заповеди и ищет покаяния — тех он выслушает. Люди целовали края его одежды, дотягивались до нее пальцами и целовали следы на них. Недужные и калеки поднимали к нему руки. Он всех благословлял, осенял своим крестом, напутствовал добрым словом.

Паства расходилась. В храме остались вдовица несмелая и рядом с нею худой, как жердина, отрок. Владыка подошел к ним. Волнуясь, оттолкнув от себя Ивана, дабы не слышал того, чего не нужно, Онисья сбивчиво рассказывала про свою жизнь, про то, как молодой девкой была куплена некиим боярином и поставлена в его покоях убирать, а потом, отяжелевшая, была изгнана стирать белье... Теперь вот с сыном несчастье...

Не слишком далеко отошел Иван, все понял, чего раньше не знал. Понял, почему так часто мать просила бога внушить боярину Ратибору ласку и доброту к людям. Она была рабой боярина, а вместе с нею и Иван. В любой час боярин мог призвать Ивана, продать его или бросить в яму, на погибель. Так надо ли ему и впредь молиться во здравие боярина? А как скажет владыка?..

По вместо того, чтобы задать свой вопрос, Иван вдруг выпалил:

— Дай, отец святой, две гривны откупиться.

— Дам, — ответил тот, улыбнувшись. — А будешь ли впредь клясть Ратибора?

— Не знаю, — не стал обманывать Иван. — Нет в моей душе любви к боярину.

— Ну, может, появится еще, — примирительно сказал владыка. — «Не суди господина твоего...»

Онисья упала на колени перед владыкой, заголосила:

— Не слушай глупого, отец святой! Не дай ему погибнуть, спаси!

Владыка обнял Ивана за плечи.

— В сей собор служить пойдешь? Обучим тебя чтению, станешь теремником.

У владыки внимательный, всезнающий взгляд, улыбка его сулит добро. Никогда никто не обнимал Ивана, кроме матери, да и то было очень давно, Иван уже забыл тепло материнской ласки. И вот он снова почувствовал его. Если он иногда сомневался, может ли бог внять молитве каждого человека, то теперь верил: бог справедлив, а владыка свят. И все же больше слезы и отчаяние матери, чем вера в бога, заставили Ивана сказать:

— Пойду, буду учиться всему, как велишь.

Владыка был доволен. Он надеялся, что этот ученик не сбежит из школы, подобно многим другим, которых иногда и разыскать не удавалось. Один добровольный ученик стоит десятка принуждаемых.

В тереме собора, на обширных полатях, сберегалась казна: деньги, книги, церковные сосуды и драгоценные ткани. Тут же хранилась «капь» — образцы мер веса, длины и объема, за точность которых во всем княжестве отвечал епископ. Ведать капью он и хотел поручить Ивану, поверив в его неподкупность. Предшественник Ивана на этой должности не сумел устоять против соблазнов — при проверке гирь и посудин, которыми пользовались разные купцы, он именем владыки покрывал их обман. Однажды его на рынке изобличили в нечестности, сорвали с него одежду и избили едва не до полусмерти.

— ...Верю, что ты не будешь бит, — сказал епископ Ивану, когда тот, пройдя четырехлетний курс обучения и проявив редкостные способности, мог уже принять капь на свою ответственность. — Помни, что служба сия — и людям, и князю, и богу не на год или два, а на всю жизнь.

— Верь, отец святой, — с жаром ответил Иван. — Буду служить и богу, и людям по дни живота моего.

— И князю, — тихо подсказал владыка. — Ибо князь дан людям богом, дабы жили все мирно, чтили законы. Без князя рассыпалась бы община, жил бы всяк особно, зверем в логу. Чти князя, чти своих настоятелей, чти и бояр, слуг княжьих...

Получив первый сан священнослужителя и приняв имя Феодор, Иван стал теремником при соборе.

Все эти годы по княжеству гуляла пришедшая с востока черная смерть. Никто не знал средства уберечься от нее, не помогали ни молитвы, ни заклинания, ни тесовые ворота, ни высокий род и сан.

В своих ежедневных молитвах Феодор просил господа уберечь от болезни его мать, владыку и всю «людь полочаны». И когда произносил эти слова, имел в виду и боярина Ратибора.

Не ведал Феодор, не ведали люди, что еще более мрачное страшилище двигалось на Полоцк с запада.

2

Мальчишки-рыбаки первыми разнесли по городу весть об удивительной лодье, показавшейся из-за острова впереди «Борисовых камней». Это был громадный парусник, по причине безветрия шедший на веслах. В два яруса они торчали из борта корабля, мелькали ритмично, черные и длинные, и казались издали ножками огромной жирной гусеницы, медленно ползущей против течения. Не успел корабль полностью выйти из-за острова, как показались мачты второго такого же, третьего, четвертого...