Сладостный обман - [4]

– П-п-п-простите меня, – залепетала Каролина и повернулась, чтобы уйти. – Я поговорю с вами об этом потом.

– Зачем откладывать? – усмехнулся Хант и, вытащив маленького хорька-альбиноса, которого часто носил в кармане камзола, добавил: – Заходите, дорогая леди Вакстон, не стесняйтесь, я как раз собирался идти спать. Поездка из Лондона была тяжелой, я изрядно устал. Дороги ужасные – сплошная грязь, не проедешь.

Каролина почувствовала себя как муха, попавшая в мягкую липкую паутину. Схватиться с мужем сейчас, в присутствии Ханта, человека, чье имя стояло в списке первым, казалось ей верхом безумия.

– Спокойной ночи, герцог, – сказал Вакстон. – Я прикажу Уоррену приготовить все для завтрашней охоты.

Хант молча кивнул и направился вниз. Проходя мимо Каролины, герцог, пользуясь темнотой, незаметно провел рукой по груди девушки. Усилием воли она заставила себя не вздрогнуть, но дыхание у нее снова перехватило, на этот раз не от страха, а от возмущения. Бестактный жест Ханта только прибавил ей решимости поскорее покончить с тем унизительным и беспросветным существованием, которое она вела в поместье.

Шаги герцога постепенно стихли. Немного постояв, Вакстон отступил назад, знаком приглашая Каролину войти. Она последовала за мужем.

Лаборатория представляла собой довольно просторную комнату, пропахшую серой, заставленную столами с рядами всевозможных приспособлений, посуды и предметов для ведения научной работы. Среди прочего Каролина увидела человеческие кости с висящими на них бирками, склянки с внутренностями, несколько проволочных клеток с белыми мышами, ступки с окровавленными пестиками и множество снадобий, таких, например, как растворенный в уксусе коровий помет. И все эти зелья, очевидно, предназначались для одного – излечить стареющего графа от импотенции. Она брезгливо разглядывала обстановку лаборатории и содержимое склянок.

Вакстон приблизился к кое-как сколоченному из необструганных досок тяжелому столу и принялся сыпать в плошку зеленоватый порошок.

– Я слушаю вас, миледи. Что вы хотели мне сказать? Только говорите побыстрее, я очень занят, – проговорил он и, пододвинув поближе свечу, принялся тщательно размешивать содержимое плошки. Затем он нагнулся, внимательно осмотрел получившееся месиво и снова взялся за пестик.

Каролина почувствовала, что дрожит, и поплотнее укуталась в накидку. Ей казалось, что мех горностая перестал согревать ее плечи. Ее бил озноб, он продирал ее до самых костей. «Теперь или никогда, – мысленно убеждала себя Каролина. – Где же твое мужество?» Оттягивая страшную минуту, она снова стала разглядывать лабораторию. Это была круглая комната со множеством окон. Шторы темно-красного цвета, тяжелые и длинные, свисали с самого потолка. Падающий на стекла отблеск нескольких свечей превращал их в таинственные кривые зеркала. Бедняжка в страхе смотрела на свое отражение в окне и не узнавала себя. С улицы доносилось унылое завывание ветра, да слышно было, как монотонно стучит дождь по грязному стеклу. Пахло плесенью, и этот запах, смешиваясь с испарениями снадобий, вызывал у нее тошноту. Внезапно ее взгляд упал на человеческий череп, увешанный бирками. Вздрогнув, она отвернулась.

– Я… я, – начала Каролина, заикаясь, – пришла к вам, милорд, затем, чтобы просить вас покончить со всем, – твердо закончила она. Последовавшее затем молчание длилось довольно долго. Тишину лаборатории нарушал разве что стук пестика о чашку.

Неожиданно гнетущее молчание разорвал голос Вакстона, холодный, как сталь:

– Не совсем понимаю вас, миледи. С чем же вы предлагаете мне покончить? – пробормотал он, не разгибаясь и не прерывая своего занятия. – Скажите точнее, что вы хотите.

Проглотив подступивший к горлу предательский ком, Каролина продолжила:

– Я хочу, чтобы вы признали наш брак недействительным и позволили мне уехать из Хаверинг-хауза. Взамен я оставляю вам свои земли. – Вымолвив это, она облегченно вздохнула. Она не жалела о потере, ее не заботило то, что она остается без средств к существованию, сейчас для нее главной целью было любой ценой покинуть Хаверинг-хауз. По возможности, разумеется, живой.

Вакстон расхохотался, и эхо разнесло его хриплый, зловещий хохот по всей башне.

– И вы, – захлебываясь от смеха, говорил граф, – пришли ко мне просить об этом?

– Сэр, мы безразличны друг другу. – Сказав это, Каролина заставила себя поднять голову и взглянуть в злобные глаза мужа. – Ни для кого не секрет, что у нас не может быть детей.

Вакстон перестал размешивать снадобье, со звоном отодвинул чашку и, опершись руками о стол, вперил свой тяжелый взгляд в жену.

– Какая же причина заставляет нашу маленькую девственную сучку просить, чтобы я отпустил ее именно сейчас? – прошипел Вакстон. – Почему вы не пришли ко мне раньше, а терпели все это время? И что вам не нравится? Я обращаюсь с вами не так уж и плохо. Вас одевают в лучшие платья, вы едите на золоте, пьете лучшие вина. – Вакстон оглядел Каролину. – Чем вы недовольны?

Она вскинула голову и победно посмотрела на него.

– У меня есть… некоторые сведения, – твердо произнесла она, выдерживая взгляд мужа, – которые помогут мне освободиться от вас. Не думаю, что вы захотите их огласки.