Сладостно и почетно - [7]

* * *

^{_{Shaidis. Чиан, Аликан, Бана, Катерина}}

Карулы шли по краю песчаных дюн, по плоской равнине под плоским небом. Пейзаж не менялся часами. И это было бы тоскливо, думала Катерина, это обязано быть тоскливо, так почему в ней нет тоски?

* * *

К вечеру дошли до укромной бухты, вход в которую был защищен естественной скальной аркой. «Здесь будем стоять три дня, — сказал Чиан Малик. А потом добавил: — Складывайте огненный круг!»

И дети и воины, радостно заорали, как обычно кричат в баре, когда кто-то проставляется бесплатной выпивкой. Начали с бешеной скоростью отвязывать у карулов из-под хвостов мешки с навозом, натащили откуда-то сушеных водорослей и сделали круг, куда шире дневного.

Катерине забавно было смотреть на всю эту суету, слегка комичную, как в старых черно-белых фильмах. Впрочем, веселье скоро кончилось: на краю племени, на траве, сделали круг, но не такой, как днем, в несколько раз больше. Поставили по периметру шесты с обвитыми водорослями петлями на конце, и водоросли эти подожгли. Они занялись тускло, чадно, но Катерина сразу поняла: гореть будут долго.

Выкатили барабан — примитивный, но знакомый, неотличимый от земного. Откуда-то выползла старуха (или старик?) с длинными седыми волосами, украшенными бубенцами. Эту ходячую древность почтительно вел под ручку Аликан Малик: та еще парочка, один хромает, другой еле тащится.

Старику дали этот тамтам (или тамбурин? как он там называется?), и тот неожиданно низко и яростно загудел под тонкими старческими пальцами. Женщины, дети и подростки обступили круг воинов более широкой, неровной петлей, и Катерина тоже стояла среди них (вокруг нее почтительно оставили пустое пространство).

Но тут к ней шагнул Чиан Малик и протянул свою когтистую лапу.

— Пойдем, воин Катилина, — сказал он. — Пойдем к нам?

— Что это? — нахмурилась Катерина, не спеша брать его ладонь.

— Это Огненный круг. Будем посвящать тебя в наши воины.

— Я не ваш воин, — покачала Катерина головой. — Я улечу обратно.

— Пока ты с нами — ты наша, — возразил Чиан Малик. — Прошлое уже ушло, будущее еще не случилось.

Катерина хмыкнула. Этот подход ей, определенно, нравился больше, чем накопление показателей с годовалого возраста.

* * *

Чиан набрал в лучшую свою узорную чашу, выменянную у островного народа на шкуру морского зверя-ликана, горько-сладкой настойки бала, которую сделали его младшие жены, и поднес ее гостье со звезд.

В темной пенной жидкости отражались бледные серпики луны на светлом еще вечернем небе. Дымили малые огненные кольца по периметру большого, и лицо его будущей супруги (о, он верил в это!) быстро становилось грязным, но глаза, удивительные ее цветные глаза, горели ярко.

— Что я должна буду делать? — шепнула она ему.

— То же самое, что у утром, — ответил Чиан. — Только теперь ты выходишь в круг первая и сама вызываешь одного из нас. От того, кого ты выберешь и как победишь его, будет зависеть твоя роль среди нас.

— А если я выберу тебя — то буду вождем?

Она улыбается своей узкой холодной улыбкой, похожей то ли на серп месяца, то ли на лезвие боевого топорика.

— Нет, — отвечает Чиан. — Это не так делается. Раньше было так, не теперь. Теперь вождя на огненном кругу не вызывают.

— Хорошо, — кивает Катилина.

И опрокидывает чашу.

* * *

Напиток горчит и мгновенно ударяет в голову, оставляя во рту удивительно сладкое послевкусие. На борту корабля спиртное запрещено; коктейль химикатов, которые щедро прописывает Ильза всем желающим для успокоения нервов, действует похоже, но где в нем щемящая терпкость? Где безумие?

У Катерины на секунду плывет в глазах, но тотчас же мир вокруг принимает иное качество, смещается, сдвигается. Бледное вечернее небо вспыхивает серебром. Сероватая степная трава светится изнутри зеленым огнем. Море… море говорит.

Говорит оно одно слово — свобода, — и барабан вторит ему.

«Свобода и смерть», — думает Катерина с веселой обреченностью, рассматривая оружие на поясах воинов. Сама она безоружна.

Она не думает, что кто-то на самом деле станет ее убивать — им это невыгодно. Но ей нравится играть с этой мыслью.

Яростно пылают глаза Чиана Малика.

Катерина выходит на середину круга и медленно обводит взглядом воинов Талиса. В висках стучит весельем и яростью, и хочется выбрать самого сильного, самого мощного. Хочется помериться со стихией.

Как давным-давно, в детстве, когда она училась серфингу.

Волны все время стаскивали ее с доски и утягивали в глубину, но сами попытки были чистым наслаждением.

А здешнее море для серфинга не годится, тут нет крупного спутника — и волн серьезных нет.

Катерина указывает на воина, что почти на голову выше остальных и куда шире в плечах. Его зовут Тотуга, вдруг вспоминает она. Запомнилось, потому что похоже на «Тортуга» (тот еще пират!) или «Топтыгин» (тот еще медведь!). Итак, выходи, пират-медведь, будем биться.

— Я ж тебя задавлю, — хмурится воин и неуверенно оглядывается на Чиана.

— А попробуй, — щерится Катерина.

Чиан кивает.

И битва начинается.

* * *

«Они — сказочные звери», — думает вождь Чиан Малик, глядя, как Тотуга и Катилина кружатся друг вокруг друга под рокот барабанов.