Сладость греха - [9]

Счастливую парочку увековечили у алтаря.

Затем фотограф снял невесту с родителями, со священником и, естественно, с подружками. Затем — традиционный кадр: Натали гордо демонстрирует кольцо, а Флорин бурно выражает восторг. Но тут фотограф попросил подружку невесты снять перчатки, и бедняжка почувствовала себя крайне неуютно: в глаза ей упреком сверкнул собственный бриллиантовый перстень.

Конца съемкам не предвиделось. Друзья жениха толпились в дверях, с интересом наблюдая за происходящим. Бен не стал скрывать восхищения: он вошел внутрь и, прислонившись к стене, открыто любовался Флорин.

— А где же шафер? — воззвал фотограф. — Флорин нашла взглядом Бена, и тот послушно шагнул вперед. — Теперь ваша очередь. Встаньте-ка вдвоем вон там, на фоне стены.

И все началось сначала: молодых людей тормошили, подталкивали, ставили в эффектные позы. На одном из кадров Бену полагалось нагнуться и понюхать гиацинты. Негодяй все испортил, громко чихнув в самый ответственный момент. Гости дружно расхохотались, и напряженность слегка схлынула. Но вот фотограф поставил Флорин рядом с шафером, а тому велел обнять даму за талию.

К ее изумлению, Бен не только обхватил ладонями ее бедра, но притянул ближе. В голове мелькнула запретная мысль: да, Бен и впрямь несколькими дюймами ниже Марка, и разница явственно чувствуется. Что ни говори, а для нее его рост — в самый раз!

Фотограф велел девушке вздернуть подбородок и развернуться вполоборота. Лица молодых людей почти соприкоснулись. И Флорин уловила запах его лосьона — пряный, типично мужской.

Но вот, к превеликому ее облегчению, фотограф взялся за родственников жениха, а ей удалось выскользнуть в притвор. Однако она тщетно пыталась выбросить Бенедикта Норденгрена из головы — неотразимый автомеханик так и стоял перед ее мысленным взором.

Когда молодые люди встретились в следующий раз, церковь уже заполнилась гостями, наверху рокотал орган, а в притворе воцарилась тишина. Флорин отчетливо помнила, как интимно привлек ее к себе Бен несколькими минутами раньше, и не смела поднять глаза. Она прислонилась к стене, оттягивая роковой момент. Бен сам подошел к ней и молча подал руку. Взгляд его уже не искрился весельем.

Зазвучали первые аккорды «Свадебного марша», и Бен увлек спутницу к дверям. Она послушалась — машинально, словно еще не пришла в себя после эпизода с фотографированием. Но вот шафер выпустил ее локоть, нащупал ладонь и незаметно прижал к своему бедру. Девушка задохнулась от восторга, наслаждаясь запретной близостью и теплом.

Первая пара шагнула на белую дорожку, Бен легонько сжал хрупкие пальцы и шепнул:

— Прости меня, Фло. Я был не прав.

Ах, зачем он это сказал! Почему не оставил все как есть! Если бы она только прошла к алтарю, опираясь на его руку, во власти раздражения и неприязни, все закончилось бы благополучно. Но Бену приспичило извиняться, и девушке пришлось заглянуть в его серьезные серые глаза и убедиться, что грешник и впрямь раскаялся. В это самое мгновение все и случилось: Флорин вдруг поняла — с необъяснимой, пугающей, неодолимой отчетливостью, — что и она, и Бен стоят на пороге роковых перемен.

Незримые силы свели их вместе в этой церкви, в этот день и час. Орган заиграл «Свадебный марш», и оба они, разодетые в пух и прах, ступили на белую дорожку, и оба похолодели от неясного предчувствия, отлично зная при этом, что повода для страха нет.

Уж так оно от века повелось: есть в свадьбах нечто волшебное, светлое, возвышающее душу. Свадьбы неодолимы, как гравитация, и прекрасны, как вечная легенда о любви. В течение полутора часов Флорин Дигби и Бенедикт Норденгрен наблюдали за торжественной церемонией, радовались за друзей, повторяли про себя слова службы и внимали клятвам жениха и невесты. А тем временем магнетическая сила все больше подчиняла их себе, влекла друг к другу.

Перед тем, как Натали и Джулиан произнесли слова обетов вслед за священником, отец Пикоп обратился к присутствующим и призвал все супружеские пары взяться за руки и мысленно повторить брачные обещания и снова поклясться друг другу в верности.

Бену и Флорин не с кем было обмениваться клятвами. Но глаза их встретились, и в их взглядах, неулыбчивых и серьезных, сияло нескрываемое восхищение друг другом. Так случилось. Так стало. Новое чувство вспыхнуло жарким пламенем и расцвело пышным цветом, пока звучали брачные обещания — любить… лелеять… до конца жизни…

На этот раз в притворе царила веселая, праздничная суета. Родственники и друзья осыпали поцелуями новобрачных; подружек и шаферов тоже затормошили и затискали в объятиях. Отец Натали привлек Флорин к широкой груди, славная Мэри Хоис расцеловала ее в обе щеки, затем подоспели Натали и Джулиан. Но в памяти сохранились только объятия Бена. В суматохе Флорин так и не вспомнила про Марка.

Оживленной толпой все высыпали на ступени церкви. Рядом с Флорин снова возник Бен, ухватил ее за руку и увлек вслед за Натали и Джулианом сквозь каскад риса, улыбок и приветствий к веренице машин. При виде четырех из них Флорин резко затормозила и повисла на руке спутника.

— Ч-что это?