Сладкая жизнь Солёной Балки - [17]

В отличии от местных молодых людей, мы, живущие весь сезон в поле, отправлялись в бригаду. Пока я относил гармонь в общежитие, ребята запрягали нашу кобылу, которая все это время отдыхала в конюшне МТС, и двигались на северо-восток, в нашу бригаду, вначале оживленно обсуждая прошедшие выступление и танцы, а потом постепенно затихая-засыпая. Кобыла сама привозила нас в бригаду, часа в три ночи. Ребята переодевались, мылись, а уже в шесть часов завтракали и шли менять своих напарников, работавших ночью. После краткого ежедневного технического обслуживания техники – мы выходили в поле, надеясь – на будущие приглашения «в баню».

Что здесь сказать – вроде бы бытовая мелочь, и только гораздо позже, став уже баянистом, я узнавал от многих местных людей разных возрастов и пола, о том, как им нравились эти натуральные концерты и как они их ждали. Стесняясь нам показываться, в лунные ночи, они прятались в затененных местах, слушали и наслаждались (по их словам). А там было что послушать. Частушка – это готовое цельное произведение, а ребята из разных областей России – умели их подать так, как надо. Мне, конечно, тяжело доставались такие концерты, поиграешь на ходу пару часов, – на улице, потом – часа два-три – танцы, и никаких фитнесов и диет – не надо. Но было интересно и было к кому ехать…Это главное.

Ну ладно там, в молодости! А кто нас заставлял ездить с концертами по району!. Зимой (летом не до концертов), – фанерная будка на тракторных санях, гусеничный трактор, пять километров в час, буран, а мы, как селедки в той будке, ездим по селам за 20–30 километров и даем концерты, естественно, бесплатные. А главное, что нас приглашают и ждут люди! Мы же из Ащелисая! А у нас(в Ащелисае), как я уже не раз говорил, по мнению людей из окружающих сел, – все лучшее, – и хлеб, и песня.

По уровню самодеятельного творчества, мы всегда уступали только коллективам райцентра, понятно, что там были совсем другие возможности, музыкальная школа, да и власть…тоже. Наша волейбольная команда всегда на равных «билась» со сборной района и, когда мы построили при школе приличный спортивный зал, «сборники» не раз приезжали к нам меряться силами.

Имел колхоз свою футбольную команду, и выступали ребята неплохо. Иногда приходили ко мне, просили сыграть за колхоз, если очередной соперник был серьезный. Чтобы им помочь победить, я, редко, но ездил вместе с ними по селам, и последний свой гол за колхозную команду, забил как раз в день своего 33-летия, будучи главным бухгалтером колхоза.

Наша, невзрачная на вид речушка Ащелисайка, берущая начало от бурановских родников, за тысячи лет, пробираясь по соленой балке и, набирая силу из родников, постепенно нашла «слабое» место на стыке гор и степи, и, обходя стоящую на пути возвышенность, промыла глубокое каменистое ущелье, чтобы потом, соединившись с текущей поперек её пути, тоже небольшой, но постоянно текущей речкой Чаушкой, вместе нести свои воды, сквозь нагромождения отрогов Уральских гор, к реке Урал.

Это длинное, глубокое, и широкое ущелье, как продолжение (ответвление) описываемой балки, всего в 2–3 километрах от села, – просто чудо природы. В Ащелисае всегда называли это место обобщенно – СКАЛЫ. Ущелье это походит на мифическую «Землю Санникова». Идешь, идешь по полю – вдруг, после небольшого возвышения – пологий, но довольно крутой спуск совсем в другой мир, другой климат! Противоположная сторона ущелья – высокие щеристые отвесные скалы. По дну бежит веселый прозрачный поток ледяной воды. Глубина – в среднем – до колен, есть местами глубокие ямы, промоины. По левой стороне виляющего ужом ущелья, берег более пологий, местами даже низкий, заросший всевозможной растительностью, деревьями, со скрюченными стволами, во время весенних половодий, когда ущелье наполовину заполняется бушующей водой, разнообразными кустарниками и сочной изумрудной весь летний сезон, травой. Когда опускаешься вниз и идешь по дну ущелья, забываешь, где ты находишься – на Кавказе, в Альпах, но только не посредине окружающей степи.

В прозрачной родниковой воде, весело бегущей по плоским камням, можно увидеть разнообразную живность: – раки разных размеров, неторопливые черепахи, юркие разнообразные рыбки, и неподвижные, как подводные лодки в засаде, – щуки, готовые молнией сорваться с места, чтобы проглотить какого-нибудь зазевавшегося сородича. Много было представителей других видов горной фауны и флоры.

В прежние времена, когда в селе не было ни велосипедов, ни мопедов-мотоциклов, тем более машин, то есть, не было круглосуточного, как ныне, посещения этих мест любителями чем-то полакомиться, мы приходили в скалы пешком, с сумками через плечо и стальной вилкой в руке. Поднимаешь тихонько камень, чтобы не сильно мутить воду, а там – или рак, или налим. Налим летом впадает в летаргический сон и, когда ты его обнаруживаешь, он начинает медленно так шевелиться и пытаться уйти. Ну, приходилось помогать ему с помощью руки или вилки…Охота – есть охота (Здесь главное – «Есть (кушать) охота»). Весной в этом ущелье полно рыбы, вода бурлит, рыба (любая) заходит с Урала по течению вверх, но это несколько дней в году, потом все речки входят в свои прежние уровни, хотя в отдельных ямах попадаются самые экзотические по нашим местам, виды рыб. Но так как сегодня рыбаков во много раз больше, чем рыбы, то все, что пришло к нам, в том числе случайно, через пару недель после половодья – выгребается различными снастями.