Сладкая жизнь эпохи застоя - [15]

В жару заниматься совсем не хотелось, но городской облик квартиры спасал. Сидя спиной к окну, можно было забыть про шмелей, пляж и лето, почувствовать себя в зале Публички или дома, на седьмом этаже. Дома разница между зимой и летом практически не ощущается, точнее, в городе лета нет, так как на лето все выезжают. В этом году Ба задержалась из-за симпозиума и профессора Кларка: это случайность и исключение. А вот летний отдых — наоборот, неукоснительно соблюдаемое правило, и его нарушение, вероятно, больше всего и мешает Лизе до конца разобраться в статье Джудит Райт о взглядах восточного мыслителя на воспитание и семью. Раздражает и сама Джудит, доктор философии из Колорадо. Обстреливая читателя всеми имеющимися на свете терминами, она мусолит, по существу, один и тот же тезис: как жаль, что наш дорогой прогрессист, так много сделав для обновления барахтающегося в феодализме общества, в семейной жизни остался, увы, консерватором и не только не разрешил дочерям поехать учиться за океан (а почему она так уверена, что им хотелось? или ей кажется, что все мечтают о Колорадо?), но и сам выбрал им женихов, устроив сватовство по удручающе традиционному варианту.

К началу августа список необходимых книг был проработан меньше чем наполовину, а значит, требовалось сидеть за столом, не вставая. Единственным законным основанием для выходного признаны были гости. Поэтому Лиза с энтузиазмом встретила прикативших с утра на машине «молодых Свербеевых», хотя обычно с трудом их терпела, полностью разделяя чувства Ба, тети Агнессы и мамы, которые соглашались принимать эту дикую пару только лишь в память Костиной матери — «почти родной в доме» Анастасии Ивановны. При ее жизни «молодые», по мнению окружающих, как-то еще балансировали на грани приличий, после ее кончины — эту грань переступили. «Мудак», «девка», «мать твою» и так далее непринужденно порхало на устах Кости и его жены Гали и замирало — даже надолго — только в тех случаях, когда Ба, сдвинув брови, любознательным тоном ученого-натуралиста задавала вопрос типа «а что значит дрочить?».

Приехав в Зеленогорск, Свербеевы с ходу попробовали вести себя в привычной им манере. С радостным криком «посторонись, православные!» Костя внес в комнату огромную коробку с помидорами и луком. «Дачные гости должны прибывать вместе с кормом! — провозгласил он, грохая ее на стол. — Все продумано. Вы поставляете макароны, а мы — салат. И даже с заправкой», — добавил он, извлекая из Галиной сумки бутыль с какой-то непонятной темной жидкостью и водку. «Немедленно отнесите все это в машину, — властно скомандовала Ба. — Что за глупости! Вы ведь приехали не в индейскую резервацию». Модуляции Ба! Нет, это что-то волшебное. Ни слова не говоря, Костя забрал дары и пошел к двери. «Несколько помидоров можете оставить», — милостиво прозвучало вслед.

Электричество в воздухе сохранялось, наверное, минут десять. Потом все утряслось, и разговор обрел приемлемые формы. Все хором подивились сказочно быстрому росту Артема, Костя рассказал пару смешных анекдотов, Галя, с трудом удерживаясь от ввода крепких словечек, довольно связно поведала о ремонте, который они затеяли и теперь непонятно когда и закончат. Тетя Агнесса переглянулась с Ба — и решено было всем вместе пойти гулять на залив, а Костю — дав ему четкие инструкции — отправить в ресторан за обедом.

Дальше все текло просто на удивление гладко. Погода была отличная, Галя примолкла, все с удовольствием дышали морским воздухом и разговаривали о том времени, когда Артем подрастет и можно будет опять поехать на лето в Ялту.

Вопреки опасениям, которые все-таки были, как потом выяснилось, и у Ба, и у мамы, обед удался на славу, Костя, конечно, умудрился многое перепутать и, в частности, привез солянку, хотя солянки всегда подозрительны, и это ему раза три повторили. Кроме того, со вторым он тоже дал маху, взяв почему-то семь антрекотов вместо шести, но, к счастью, сам и исправил ошибку: съел, пострадав за други своя, не охнув, две порции. В общем, когда взялись за мороженое, настроение у всех было благостно-размягченное. Заговорили, подробно и с удовольствием, о былых временах, когда школьник Костя приходил украшать елку и, вместо того чтобы вешать конфеты, съедал их, а фантики набивал ватой. «Бедная Анастасия Ивановна! Ты был озорник редкостный. Не понимаю, как она только справлялась?» — с чувством сказала тетя Агнесса, и вот тут-то, на фоне идиллических воспоминаний, неожиданно разорвавшейся бомбой прозвучал вдруг прямой вопрос: «Да! А где Игорь? Он в городе?»

Вечером, после отъезда Свербеевых, состоялся военный совет. Кто мог подумать? Это просто невероятно. Следует принять меры, чтобы такое не повторилось. Все обсуждалось четко, по пунктам. Во-первых, как это могло случиться? Костина двоюродная сестра была поставлена в известность в мае. Казалось, прошло достаточно времени, чтобы и Костя с Галей оказались в курсе. Во-вторых, перед самым отъездом на дачу Костя заскочил на минуту (вернуть давным-давно взятые триста рублей), обедал и, как тогда показалось, четко уяснил ситуацию. Но, в общем, все это уже дела минувшие. Главное, что теперь нужно постановить: пустить все на самотек и просто быть готовым к происшествиям вроде сегодняшнего или составить список «возможных идиотов» и, не откладывая, отправить Агнессу сделать им визиты и расставить точки над «i».