Сквозь страх - [172]

Но все, будто глухие и слепые, бежали мимо. Внизу, в вестибюле, усилились пальба, крики.

«Сейчас и сюда архангелы чека прилетят», — подумал Сабадырев, запирая изнутри дверь. Он бросился к окну, раздвинул плотные шторы. Окно оказалось открытым!

«Не иначе как Апанаев с Казимаковым дали отсюда деру, — мелькнула мысль у Митьки, когда он забирался на подоконник. И тут увидел веревочную лестницу, привязанную к отопительной батарее. — Ох и ловкие, шельмецы. Все предусмотрели. Уползли вовремя, змеи. А дамы, видать, спокойненько ушли через коридор в свои номера, как только началась заваруха внизу».

Он благополучно спустился со второго этажа и до того, как все здание было оцеплено красноармейцами, выскользнул из сетей облавы.

В одиннадцать вечера Митька был в Шамовской роще. Ждать ему не пришлось: к нему тут же подошел скуластый парень с черными, как уголь, бровями, сросшимися на переносице. Незнакомец, вежливо поздоровавшись, тихо произнес:

— Если вы пришли на встречу с Флорой, то она велела мне проводить вас к ней.

Сабадырев кивнул головой и поинтересовался:

— А это далеко?

— Ну что вы, княгиня не любит жить далеко от центра. Это в десяти минутах ходьбы отсюда, если не обходить овраги.

И они молча пошли.

Сгоревший день заполнил окружающие овраги едва проницаемой мглой, хотя на возвышенностях еще держался слабый мягкий свет, исходивший издалека, из-за Волги. А деревья, словно нарисованные на темном полотне, уже тихо, без шелеста листьев начали сливаться с загустевшим сизым воздухом. А поднимавшийся со дна оврагов пар делал видимость совсем слабой. И Митька вскоре потерял ориентировку, они дважды спускались в какие-то глубокие овраги, перелезали через ветхие дощатые заборы и наконец оказались в нужном месте. Они вошли в обычный деревянный дом, который ничем не отличался от соседних. На пороге их встретила сама Флора.

— Ваша светлость, какие будут еще повеления? — кротко спросил паж, сопровождавший поклонника его хозяйки.

— Вы свободны, Абдулла.

Флора мягким жестом руки, улыбнувшись, пригласила гостя к столу, который был уставлен по-княжески: жареные рябчики, копченая колбаса, ноздреватый сыр, сливочное масло, икра и всевозможные фрукты и овощи завораживали взор и придавали еще большую значимость хозяйке.

Но Митьке Сабадыреву не удалось вкусить все эти сказочные яства. Дальнейшие события для него произошли как в дурном тяжелом сне. Он не заметил, как очаровательная Флора подсыпала ему в роскошный бокал с вензелями Екатерины Второй сильнодействующий дурманящий порошок. Через несколько минут после выпитого шампанского гостю стало плохо. Еще не успел Митька потерять сознание, как из-за перегородки вышел амбал с квадратной мордой с узкими сутенерскими усиками и начал нагло, нисколько не смущаясь, опустошать его карманы, набитые золотыми царскими монетами.

«Что ты, змей, делаешь?» — хотел было сказать он, но язык одеревенел и совсем не двигался. Огромным усилием воли Сабадырев поднял свинцовую руку, чтобы отстранить грабителя, но тот нанес ему сокрушающий удар в глаз. И тут для него все померкло. Сей неудачливый кавалер не знал, что попал в воровской притон Суконной Слободы, где верховодила банда Дяди Кости. А пленительная «княгиня» Флора была приманкой этого притона. Он не знал, что жертвой Флоры стал (влюбившись в нее) даже германский агент по кличке Двойник.

Днем, когда солнце высоко поднялось в голубом небе, Сабадырев очнулся на дне оврага неподалеку от деревянного двухэтажного дома, что стоял на улице Меркулова. Какая-то сердобольная бабуля принесла воды и прыснула ему в лицо.

— Уж не в гостях ли у княгини Флоры, касатик, побывал? — участливо спросила она.

— А ты что, знаешь ее?! — встрепенулся Митька в надежде отплатить ей за коварный, жестокий обман.

— Да не-е… — протянула старуха беззубым ртом. — Чай, ты, касатик миленький, не первый. Намедни такого же молодца поколотили и бросили на помойку. Тоже он с ней вроде как гулять начал. Здесь же, почитай, он и валялся.

«Вот змеи, вот гады, дело, видать, поставили на конвейер. Ну погодите ж, я вам верну должок».

Сабадырев пошарил по карманам — но ни монет, ни оружия у него не оказалось. Только в нагрудном кармане обнаружил листок бумаги. На нем чернилами была нарисована комбинация из трех пальцев, а внизу подпись: «Нюхай фик». То был «фирменный экслибрис» банды «Сизые орлы». Он, едва передвигая ноги, пошел на Сенной базар к Апанаеву. Но там уже оказались чекисты, и ему посчастливилось избежать ареста. В голове Митьки роились мысли: как чека напала на след Апанаева? Арестован ли он? Как теперь быть с подкопом под банк и с поисками бумаг Ивана Грозного? Состоится ли завтра в восемь вечера встреча в Державинском саду?

Но эмиссар Махно подумал, что до завтрашнего дня ему не хватит сил дотянуть: так раскалывалась голова и тошнило от жажды.

«Видимо, Апанаева взяли», — решил он и направился в гостиницу «Сибирский тракт», где остановились его помощники. Но ни Грязинюка, ни Тоськи там не было. Он узнал, что они выбыли два дня назад. «Вот гад, Ильюха даже не предупредил меня об этом», — разозлился Сабадырев и подумал, что единственный правильный шаг в создавшейся обстановке — это податься на конспиративную явку: Жуковского, 5, к Митрофану Ярилову. Этой явкой, как было сказано батькой Махно, он мог воспользоваться лишь в крайнем случае. И Митька посчитал, что этот крайний случай настал.