Сквозь пласты времени. Очерки о прошлом города Иванова - [13]

— Вот эти маленькие патроны — от дамского браунинга.

— А не его ли я нашла лет семь назад? — высказывает предположение женщина, приглашенная в качестве понятой. — Копали мы погреб в сарае и наткнулись. Малюсенький такой револьверчик, весь ржавый. Потом еще один нашли. Взяли да и выбросили.

Майор милиции укоризненно качает головой. Оружие есть оружие, пусть даже ржавое. Его следовало непременно сдать в милицию. Там разобрались бы. Возможно, оно использовалось прежде в преступных целях.

Пока составляется протокол, я коротко рассказываю присутствующим знакомую мне историю этого дома. Построил его в 70―80 годах прошлого века фабрикант Новиков. Ему принадлежала отделочная фабрика (ныне швейный завод). Позднее это предприятие арендовал, а незадолго до первой мировой войны и купил другой фабрикант — Бурылин. Жилой дом, однако, продолжал оставаться в собственности Новиковых. Один из них в начале века стал известным автомобилистом, участвовал в гонках по маршрутам Москва — Орел, Москва — Нижний Новгород и даже Москва — Париж.

После Великого Октября бывших хозяев потеснили. В доме жило множество людей, о которых теперь едва ли можно навести какие-либо справки.

В 1925 году здание передали Гостехконторе, которая переоборудовала его для проживания своих сотрудников.

В разговор вступают жильцы дома — понятые. Со слов людей, которых давно уже нет в живых, они рассказывают нечто похожее на легенду. Будто бы в том же 1925 году милиция обнаружила на чердаке ведерко с углем. Высыпали его, а на дне золото и бриллианты. Дом осмотрели сверху донизу, но больше ничего не нашли.

Человеку свойственно докапываться до истины. Поэтому сам собой возник вопрос: кто запрятал оружие в тайник?

Наиболее естественно было предположить, что сделали это офицеры — родственники Новиковых по возвращении с фронта в конце 1917 — начале 1918 года. Но от этой мысли приходилось отказаться. Во-первых, едва ли можно было незаметно провезти столько оружия от западных рубежей до Иваново-Вознесенска — его у офицеров повсеместно отбирали. Во-вторых, очень уж пестро оно по составу — от спортивного винчестера до солдатского тесака и дамского браунинга.

Эта разномастность скорее всего свидетельствует о том, что оружие собиралось на месте. Однако в его укрытии наверняка участвовал человек, знавший в нем толк. На это указывала маленькая, но характерная деталь: годы выпуска, начертанные карандашом на коробках с патронами. Они могут храниться только определенное время, после чего становятся ненадежны, дают осечки. Только сведущий в военном деле человек мог знать эту особенность и предусмотрительно сделать пометку — на крайний случай и такие патроны могли пригодиться.

Снова и снова мысленно возвращался я к грозовой поре революции. Да, в октябре 1917 года иваново-вознесенская буржуазия сдала власть пролетариату без боя. Но значит ли это, что она смирилась с поражением? Можно ли утверждать, что она разоружилась и отказалась от мысли о реванше?

Находка на улице Станко, думается, позволяет ответить на эти вопросы отрицательно. Конечно же, оружие пряталось не случайно. Буржуазия, реакционное офицерство выжидали: какой оборот примут события? Оружие могло понадобиться при малейшем намеке на непрочность Советской власти. Но такого намека они не дождались, оружие не было пущено в ход.

— Куда вы его денете? — поинтересовался я.

— Скорее всего, сдадим в музей, а патроны, как образцы, — в нашу криминалистическую лабораторию.

Новое дыхание

На протяжении многих лет Панская улица была монархической. В дни всевозможных «тезоименитств» она расцвечивалась национальными флагами, на фасадах домов появлялись портреты «государя императора».

Но именно здесь, в самом начале улицы, у клуба приказчиков, в октябре 1905 года был организован большевистский митинг. На нем в последний раз выступил Ф. А. Афанасьев (Отец).

Митинг охраняла боевая большевистская дружина, которую возглавлял один из руководителей партийной организации города, депутат первого Совета Иван Никитич Уткин.

Великий Октябрь обитатели улицы встретили враждебно, предчувствуя близкую утрату привилегий, капиталов, особняков. И действительно, революция вымела с Панской всех захребетников, наживавшихся на поте и крови народа. К десятой годовщине Великого Октября она была переименована в улицу Станко — по партийной кличке стойкого большевика-ленинца И. Н. Уткина.

За годы советской власти ряд старых капитальных зданий на улице был надстроен, сооружено несколько новых. Население получило водопровод, газ, частично центральное отопление. Дорога и тротуары оделись в асфальт, вдоль них зашумели листвой деревья.

На крутизне, над Уводью

Калейдоскоп эпох

Крутицкая улица — одна из самых своеобразных в городе. Попробуйте найти другую такую, где бы старина столь же непринужденно соседствовала с нашим днем, которая бы столь же прихотливо извивалась, соединяя две важнейшие городские магистрали — проспекты Ленина и Фридриха Энгельса.

Даже самому нелюбопытному взору здесь найдется нечто достойное внимания. Прикиньте, хотя бы бегло, сколько типов строений встретится вам по пути. Не так-то просто их подсчитать. Вот деревянный домишко, неказистый, доживающий свой век. Это наиболее характерный представитель дореволюционного Иваново-Вознесенска. Рядом притулилось здание «посолиднее» — в полтора этажа. Первый почти напрочь скрыт под землей, выглядывают только верхушки окон. «Подвальные жильцы» были некогда весьма распространенной в городе категорией. По соседству — еще один жилой дом, каких давно уже не возводят: низ кирпичный, верх — рубленный из бревен.