Сквозь переборки - [18]
Ему вдруг показалось, что он раньше его видел – седые космы, развевающиеся на ветру, потрепанная треуголка, изможденное лицо, горящие глаза. Он определенно его видел.
И тут его осенило – старпом.
– Владимир Алексеевич! – сорвалось у него.
Все смолкли и удивленно на него уставились. Старик смотрел на него во все глаза. Старик то узнавал его, то, казалось, не узнавал.
– Что, Родригес? Предупредить его хочешь? – спросил его капитан. Он поднял на Диму тяжелый взгляд. Этим взглядом можно было гвозди вколачивать. С одного удара.
И тут он понял, что сейчас что-то произойдет, и он действительно захотел предупредить старпома, уже открыл рот, чтоб сказать, но воздуха не хватило.
В это момент капитан выстрелил.
Он видел, как летит пуля. Она летела слишком медленно, разгоняя вокруг себя воздух, точно лодочка, рассекающая водную гладь. А потом он видел, как она рвет одежду и тело. Словно тело – это тоже вода – брызги во все стороны.
Старпом упал. Капитан убил его – и наступила тишина. Пираты вдруг превратились в кучу оборванцев. Капитан в одно мгновение прекратил бунт.
– Вот теперь, – сказал капитан усталым голосом, – должно хватить на всех. Все получат свою долю.
– На, – он протянул ему горсть каких-то монет, – тебе первому!
Он взял монеты машинально, продолжая смотреть в лицо старика.
Тот умирал, но не отрывал свой взгляд от Димы. Потом глаза его потухли. Никто больше не вспоминал о старике, пираты получили свою долю, и теперь поспешно ее прятали на груди, в кошельки. Они подозрительно оглядывались друг на друга.
– Отойдем! – сказал ему капитан и взял его рукой за локоть. Его локоть точно в тиски попал.
Обернувшись к пиратам, капитан мимоходом произнес:
– За борт!
И сейчас же несколько человек суетливо подхватили старика, раскачали и бросили его за борт. Вокруг сейчас же возникло даже некоторое веселье, кто-то смеялся, кто-то кричал что-то мертвецу вдогонку.
– Отойдем! – повторил капитан, увлекая его за собой.
– Ты неплохой моряк, Родригес! – сказал капитан, раскуривая трубку. – Старик свое пожил. Ты хотел его спасти. Я понимаю. Я и не думал его убивать. Все решил твой окрик. Рука сама все сделала. Пистолет не подвел. Значит, фортуна. Или ты, или тебя. Вот наш закон. Ты еще молод. Береги спину. Тебя никто не предупредит. Я не промахнусь.
Он посмотрел на капитана, и внутри у него все похолодело. Ему в глаза смотрела сама смерть.
Лицо капитана стало терять свои очертания, палуба ушла из-под ног, и Дима проснулся.
Женя был рядом.
– Женя!
– Что?
– Я знаю, кто погибнет.
– Кто?
– Старпом. Я только что это видел.
– И как это было?
– В него выстрелил капитан.
– Выстрелил?
– Мы были на пиратском корабле. Делили добычу. Старпом что-то сказал капитану, и тот его застрелил. Потом тело выбросили за борт.
– И что теперь?
– Его надо предупредить! Я должен предупредить его! – Дима сделал попытку встать. Женя его удержал.
– Стой! Ты куда?
– Так ведь…
– Кого ты будешь предупреждать?
– Старпома. Понимаешь, я понял. Я его должен спасти.
– Ничего ты не должен.
– Как это?
– До прихода в базу осталось двое суток.
– Ну и что?
– Если что-то и произойдет, как мы выяснили, то только в последние сутки. Так?
– Так, и что?
– Ну и что ты скажешь старпому? «Владимир Алексеевич, вас на пиратском корабле застрелил капитан. Вы уж там поаккуратнее». Так?
– Но это же аллегория!
– Какая аллегория?
– Такая! Мне просто показали его смерть.
– И что?
– Она не обязательно от пули будет.
– А от чего она будет?
– От воды.
– Почему?
– Потому что его мертвым отправили за борт. В воду.
– Вот именно! Его уже мертвым отправили за борт! Мертвым! Какая ж здесь аллегория?
– А такая, что он умрет раньше, чем в воде окажется.
– И от чего он умрет раньше? От пиратской пули?
– Ну почему? – Дима выглядел неуверенно. – Я не знаю. Понимаешь, я понял, что капитан стрелять будет в последний момент.
– Вот видишь. Тебе же сказали.
– Что мне сказали?
– Тебе сказали, что ты поймешь, как умрет тот человек, только в последний момент. И ты ему не поможешь. Ты же его не спас.
– Я крикнул.
– Ты крикнул, а он не понял. Так и будет, видимо. Ты будешь кричать, а старпом не поймет и погибнет до того, как окажется в воде.
– А лодку разрежет.
– Как ножом.
– В самом конце похода.
– В самом конце похода. Как тебе такая логика?
– Черт его знает.
– Вот видишь. Ты не уверен.
– А ты?
– А что я? Выбрали-то не меня.
– А если б выбрали тебя, Женя, ты бы сказал старпому?
– Сказал, не сказал. Тебя все сумасшедшим считают. Тронутым. Чокнутым. Шизофреником.
– А ты меня кем считаешь?
– А ты сам себя кем считаешь?
– Не знаю…
– И я не знаю. Господи, и чего эта автономка так тянется!
Женя говорил и говорил, но Дима уже не слышал что. Мир вокруг него словно бы разошелся, раздвинулся, и Женя был уже очень далеко, и он видел, что Женя что-то говорит, по движению губ. Рядом с Женей стояла женщина в хитоне. Волосы ее были уложены вокруг головы, в руках она держала зеленую ветвь. Она что-то шептала, а потом вдруг придвинулась и встала рядом с Димой, и он услышал это ее торопливое, напевное бормотание:
– Устами бесноватыми несмеянное, неприкрашенное, неумащенное! Бог, бог, бог!
Голос тот не голос мой. Что мой голос – звук пустой. Вечность звуки создает, кто услышит, тот умрет. Мертвым надо ли страдать? Все отдать, все отдать! Как однажды у царя деньги кончились, и он на друзей пошел – закон. То закон – война, война. Кровь та льется по сей день. Плещется в ней дребедень. Ты узнаешь все опять. Страшно будет все узнать. Меч то тело рассечет. Тот, кто должен, тот умрет. Не остановить его. Не утянешь за собой. Отлетела голова. Губы шепчут нам слова. Не понять их, не понять! – Голос ее зазвенел, она тряхнула головой, волосы распустились, разметались по плечам. – Бог наш, бог ваш, бог мой! Бог мой – наша ты Судьба! Снизойди ты до раба! Хочет знать он – дай ему – по безумью твоему! Загляни в глаза Судьбы – там колючки да гробы! Сталь наткнулася на сталь! Скрежет, скрежет и вода! Та вода заполнит все! Не найдется уголка, где вместилась бы рука! Рот же ищет хоть глоток, а во рту – песок, песок! Рвет песок тот всю гортань, выворачивает рань. – Грудь ее ходила ходуном, глаза – безумные, а голос – в каждую клетку тела, до дрожи. – Ты не знаешь, что Судьба приготовит для раба. А с Судьбою спорить – дрянь. Ты скорей безумным стань! Станешь – и увидишь мир. Он совсем не то, что клир! Дурковать – не убивать! Говорю тебе опять. Кровь невинных льется зря! Дай слепым поводыря! На десяточек – один! Сам себе он господин! Не поверят все ему!
Исполненные подлинного драматизма, далеко не забавные, но славные и лиричные истории, случившиеся с некоторым офицером, безусловным сыном своего отечества, а также всякие там случайности, произошедшие с его дальними родственниками и близкими друзьями, друзьями родственников и родственниками друзей, рассказанные им самим.
Книга Александра Покровского «…Расстрелять!» имела огромный читательский успех. Все крупные периодические издания от «Московских новостей» до «Нового мира» откликнулись на нее приветственными рецензиями. По мнению ведущих критиков, Александр Покровский – один из самых одаренных российских прозаиков.Новые тенденции прозы А.Покровского вполне выразились в бурлескном повествовании «Фонтанная часть».
Сборник Александра Покровского – знаменитого петербургского писателя, автора книг «Расстрелять», «72 метра» и других – включает в себя собрание кратких текстов, поименованных им самим «книжкой записей».Это уклончивое жанровое определение отвечает внутренней природе лирического стиха, вольной формой которого виртуозно владеет А. Покровский.Сущность краевого существования героя «в глубине вод и чреве аппаратов», показанная автором с юмором и печалью, гротеском и скорбью, предъявляется читателю «Каюты» в ауре завораживающей душевной точности.Жесткость пронзительных текстов А.
Первый сборник рассказов, баек и зарисовок содружества ПОКРОВСКИЙ И БРАТЬЯ. Известный писатель Александр Покровский вместе с авторами, пишущими об армии, авиации и флоте с весельем и грустью обещает читателям незабываемые впечатления от чтения этой книги. Книга посвящается В. В. Конецкому.
Замечательный русский прозаик Александр Покровский не нуждается в специальных представлениях. Он автор многих книг, снискавших заслуженный успех.Название этого сборника дано по одноименной истории, повествующей об экстремальном существовании горстки моряков, «не теряющих отчаяния» в затопленной субмарине, в полной тьме, «у бездны на краю». Писатель будто предвидел будущие катастрофы.По этому напряженному драматическому сюжету был снят одноименный фильм.Широчайший спектр человеческих отношений — от комического абсурда до рокового предстояния гибели, определяет строй и поэтику уникального языка Александра Покровского.Ерничество, изысканный юмор, острая сатира, комедия положений, соленое слово моряка передаются автором с точностью и ответственностью картографа, предъявившего новый ландшафт нашей многострадальной, возлюбленной и непопираемой отчизны.
Александр Покровский снискал заслуженную славу блистательного рассказчика. Он автор полутора десятков книг, вышедших огромными тиражами. По его сюжетам снимаются фильмы.Интонации А. Покровского запоминаются навсегда, как говорится, с пол-оборота, потому что он наделен редкостным даром в тривиальном и обыденном различить гомерическое. Он один из немногих на литературной сцене, кто может вернуть нашей посконной жизни смысл эпического происшествия. Он возвращает то, что нами утрачено. Он порождает смыслы, без которых нельзя жить.
Место действия новой книги Тимура Пулатова — сегодняшний Узбекистан с его большими и малыми городами, пестрой мозаикой кишлаков, степей, пустынь и моря. Роман «Жизнеописание строптивого бухарца», давший название всей книге, — роман воспитания, рождения и становления человеческого в человеке. Исследуя, жизнь героя, автор показывает процесс становления личности которая ощущает свое глубокое родство со всем вокруг и своим народом, Родиной. В книгу включен также ряд рассказов и короткие повести–притчи: «Второе путешествие Каипа», «Владения» и «Завсегдатай».
Благодаря собственной глупости и неосторожности охотник Блэйк по кличке Доброхот попадает в передрягу и оказывается втянут в противостояние могущественных лесных ведьм и кровожадных оборотней. У тех и других свои виды на "гостя". И те, и другие жаждут использовать его для достижения личных целей. И единственный, в чьих силах помочь охотнику, указав выход из гибельного тупика, - это его собственный Внутренний Голос.
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.